Замороженное тело упрямца было отправлено в султанат, где его, скорее всего, ждала бы недолгая и невесёлая жизнь. Однако, в тот момент власть в системе очередной раз переходила из рук в руки, что привело к неразберихе. В результате тело Коффе с приклеенными к ноге документами спихнули на орбитальный склад брёвен, предназначенных для продажи Бюро. Там оно пролежал лет сорок, пока проходивший мимо корабль Бюро не купил весь склад оптом.
Всё это время Арон провёл в анабиозе, даже не подозревая о своих злоключениях.
Поэтому он сильно удивился, когда открыл глаза и увидел свои руки в наручниках. Через минуту выяснилось, что его ноги связаны какой-то верёвкой — судя по всему, позволяющей ходить, но только маленькими шажками.
По-настоящему ошеломительные новости сообщил ему невысокий блондин с кобурой теплового пистолета на поясе.
Блондин назвался Оскаром Кралевским, и сообщил, что Коффе был извлечён им из грузового отсека бревновоза, после чего разморожен. Разумеется, это было абсолютно незаконно. Впрочем, то же самое можно было сказать и о прочих действиях и намерениях этого человека.
— Я собираюсь захватить этот корабль, — буднично, как будто речь идёт о мелкой неприятности, заявил Кралевский, — а ты мне в этом поможешь. Если твои документы не врут, ты был капитаном. То есть знаешь, как устроены схемы управления. Мне нужно, чтобы ты помог мне с центральным компьютером.
— Бред какой-то, — Коффе попытался потянуть время, — ты хоть себе представляешь, что это такое — захватить корабль? Куда бы ты не полетел, тебя найдут. Знаешь, что с тобой сделают потом?
— Захватить корабль? Элементарно, — осклабился блондин, — я не понимаю, почему это никому не приходило в голову раньше. Для начала надо остаться единственным человеком на борту. Это просто. Перед началом гиперперехода весь экипаж ложится в заморозку. В принципе, это обязательно для всех. Но я не ложился. И так уж получилось, что это не вызвало никаких подозрений… долго объяснять, почему. А дальше всё просто: достаточно отключить или сломать какую-нибудь важную корабельную систему. В частности, важными считаются все системы поддержания биологического цикла. Я испортил то, в чём разбираюсь: вторичную переработку органики. Я, видишь ли, местный говнокрут.
Арон невольно поморщился.
— Автоматика корабля, — Кралевский, казалось, ничуть не обижен, — очень тупая штука. Как только до неё доходит, что какая-то система неисправна, центральный компьютер блокирует гиперпереход. Дальше размораживается специалист, отвечающий за сломавшуюся систему. То есть я. Но меня-то в камере нет. Тогда система думает, что я уже на месте и героически чиню поломку. Она даёт мне трое суток на то, чтобы всё исправить. На этой стадии, между прочим, она отключает все замки во всех инструментальных и складских отсеках: когда идёт ремонт, мало ли что может понадобиться. В результате я добыл себе плазменный резак. С его помощью я вскрыл отсек с оружием и всяким полицейским оборудованием. Что меня, сам понимаешь, очень порадовало… Однако, если ничего не меняется, компьютер будит весь экипаж. А ты, наверное, уже догадался, где сейчас находится весь экипаж? Правильно: мёрзнет в очень отдалённом уголке трюма. Плохо то, что эта дрянь через трое суток перейдёт на автопилот, отключит управление с пульта, и пошлёт сигнал бедствия. Это не входит в мои планы. Так что — помоги мне перехватить управление центральным компьютером.
— А если я скажу «нет»? — Арон незаметно потянулся, проверяя крепость наручников. Те не поддались.
— Пойдём, посмотрим, — нехорошо улыбнулся говнокрут. — Осторожнее только шевели ногами.
Арон кое-как доковылял до капитанской рубки.
То, что он там увидел, ему совсем не понравилось.
— Вот, — Кралевский показал на привязанный к креслу труп в белом кителе с прожжённой дырой в животе и красной безглазой лепёшкой вместо лица, — капитан этого корабля. Его я разморозил первым. Сначала он очень грубо со мной разговаривал, а потом попытался на меня напасть. За это он был наказан. Тепловой пистолет на минимальной мощности. Сначала личико, потом животик. Оказывается, человек с поджаренными внутренностями живёт ещё довольно долго… Вот этого, — Кралевский пнул ногой ещё один труп, валяющийся на полу, — я вытащил из грузового отсека. По документам он проходил как астрогатор. Но его заготовили чуть ли не сто лет назад. Так что он не смог разобраться в этой модели. Я бы заморозил его снова, но он стал сопротивляться… пришлось пристрелить. Ещё один из груза сумел убедить меня, что он не пилот, а техник, хотя по документам проходил как пилот. Я решил ему поверить, снова заморозил, и вернул тело на место, так что тут его нет… Этот, — третий лежал у порога, обгоревший череп облипала полопавшаяся кожа, — был штурманом боевого корабля. Кажется, верил в присягу. Или был запрограммирован на подсознательном уровне. Второе вероятнее. Так или иначе, хотел послать сигнал о помощи. Я бы, конечно, сам не успел бы сообразить, что такое он там химичит, но я размораживаю кандидатов по двое. И перед тем, как подпустить их к компьютеру, объясняю каждому, что если другой всё-таки успеет нагадить, на тот свет отправятся оба. Причём умирать они будут очень медленно, — он выразительно посмотрел на то, что осталось от капитана. — Так что его напарник меня вовремя предупредил. Кстати, познакомьтесь, — Кралевский показал на тощего негра, прикованного наручниками к пульту управления, — вы коллеги. Этот когда-то был султанским пилотом, как и ты. Имя у него — язык сломаешь. Зато он разумный человек, и ему не хочется умирать так, как умерли эти. Он разбирается в компьютерах и присмотрит за тобой, Арон. Имей в виду — я очень, очень не хочу поджаривать тебе внутренности… Но если ты сделаешь какую-нибудь глупость, я тебя зажарю. А теперь займись делом. Мне нужен полный доступ к системе.
— Н-да… А что с нами будет потом? — спросил Коффе, чувствуя, что его голос предательски дрожит.
— Ничего страшного, если всё будет сделано как надо. Скорее всего, я тебя снова заморожу и положу на прежнее место. Если ваши тела когда-нибудь найдут, то, скорее всего, груз поступит в распоряжении Бюро. Так что ты рано или поздно долетишь до какой-нибудь грязной аммиачной планеты, где и проведёшь остаток жизни. Но тебя туда, собственно, и везли. Всё по-честному. Ну, а если ты будешь вести себя разумно и мне понравишься, я оставлю тебя при себе. Может быть. Не обещаю. Приступай. Извини, конечно, за наручники, но нам обоим так будет спокойнее.
Через четыре часа центральный компьютер был обезврежен, а его электронные недра — полностью открыты. Коффе попытался было разок сделать одну хитрую штуку, но поймал на себе отчаянный взгляд негра, и понял, что лучше даже не пробовать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});