Читать интересную книгу Торговец и попугай. (Восточные истории и психотерапия). - Носсрат Пезешкян

Только часть правды

О пророке Мухаммеде* рассказывают следующую историю. Пророк с одним из своих спутников пришел в город, чтобы учить людей. Один из сторонников его учения обратился к нему с такими словами: «Господин! В этом городе глупость не переводится. Жители здесь упрямы как ослы и ничему не хотят учиться. Тебе не удастся наставить на путь истины ни одного из этих бесчувственных людей». Пророк выслушал его и ответил благосклонно: «Ты прав!» Вскоре другой член общины с сияющим от радости лицом подошел к пророку: «Господин! Ты в благословенном городе. Люди жаждут услышать праведное учение и открыть сердца твоему слову». Мухаммед благосклонно улыбнулся и опять сказал: «Ты прав!» «О господин, – обратился тогда к Мухаммеду его спутник, – одному ты говоришь, что он прав. Другому, который утверждает обратное, ты тоже говоришь, что он прав. Но не может же черное быть белым». Мухаммед ответил: «Каждый видит мир таким, каким он хочет его видеть. Зачем мне им обоим возражать. Один видит зло, другой – добро. Мог бы ты утверждать, что один из них сказал неправду, ведь люди как здесь, так и везде в мире одновременно и злые и добрые. Ни один из них не сказал мне ничего ложного, а всего лишь неполную правду».

Истории могут оказывать самое различное воздействие. Нас интересуют прежде всего те функции историй, которые вызывают изменение жизненных установок, то есть их воспитательное и терапевтическое значение. При этом мы выделяем следующие четыре жизненные сферы, представляющие собой чаще всего главный источник конфликтов: отношение к телу, к физическому здоровью; отношение к преуспеванию в деятельности; отношение к другим людям, к семье, родственникам, друзьям, коллегам (общительность/традиция); отношение к интуиции, фантазии и к будущему.

Чтобы избежать недоразумения, мы сознательно ограничились тем, что в восточных историях выделили прежде всего их психосоциальную функцию, соотнесенную с особой психотерапевтической ситуацией или с отношениями,сходными с психотерапевтическими. Таким образом, мы затрагиваем только один аспект историй. Читатель же может воспринимать истории и как произведения искусства, как литературные миниатюры, понимание которых отнюдь не исчерпывается их психологическим толкованием.

Функции историй

Истории можно разделить на две группы:

истории, которые утверждают существующие нормы;

истории, которые подвергают сомнению незыблемость существующих норм.

Несмотря на противоположность, эти группы не являются взаимоисключающими. Во-первых, смысл каждой истории человек воспринимает по-своему, в зависимости от своего образа мыслей. Во-вторых, когда человек постигает относительный характер отдельных норм, то «смена позиции» происходит не за счет утраты ценностей, а за счет того, что он начинает понимать, что могут быть более предпочтительные ценности. И наоборот, подчеркивание, усиление акцента на существующих общепринятых нормах приводит к тому, что другие точки зрения ставятся под сомнение или отвергаются. Во взаимоотношениях людей, а также в переживаниях и эмоциях, которые возникают при ознакомлении с историями, существуют явления, которые мы назовем «функциями историй».

Функция зеркала. Образный мир историй позволяет приблизить их содержание к внутреннему «Я» человека и облегчает идентификацию с ним. Человек может сравнить свои мысли, переживания с тем, о чем рассказывается в данной истории, и воспринять то, что в данное время соответствует его собственным психическим структурам. Такого рода реакции могут в свою очередь стать предметом терапевтической работы. Ассоциируя себя с тем, что пациент узнал из истории, он тем самым говорит о самом себе, о своих конфликтах и желаниях. Понимание и восприятие историй облегчается участием в них фантазии и воспоминаний пациента. Свободные от непосредственного, конкретного жизненного опыта пациента истории помогают ему – если они целенаправленно применены – выбрать определенную дистанцию, чтобы по-иному взглянуть на собственные конфликты. Пациент уже не только жертва своей болезни, он может сам выработать определенное отношение к своим конфликтам и привычным возможностям их разрешения. Так история становится как бы тем зеркалом, которое отражает и отражение которого побуждает к размышлениям.

Функция модели. Истории – это по своей сути модели. Они отображают конфликтные ситуации и предлагают возможные способы их разрешения или указывают на последствия отдельных попыток решения конфликтов. Таким образом, они помогают учиться при помощи модели. Однако эта модель не является чем-то застывшим. Она дает возможность человеку по-разному интерпретировать содержаниеистории,событий, изложенных в ней, сопоставлять это содержание с собственной ситуацией. Истории предлагают различные варианты действий, при этом мы в своих мыслях и чувствах знакомимся с непривычными ответами на привычные конфликтные ситуации.

Функция опосредования. Пациенты с трудом расстаются со своими жизненными принципами, духовными ценностями, индивидуальными мифологиями, несмотря на то что они не помогают им конструктивно справляться со своими конфликтами. Подобно тому, как не умеющий плавать боится отпустить спасательный круг, пациент боится расстаться с привычными для него способами самопомощи, хотя они не раз загоняли его в заколдованный круг конфликтов. Это характерно прежде всего для тех случаев, когда пациент не уверен в том, что врач может ему предложить нечто равноценное или лучшее. Возникает внутреннее сопротивление, начинают действовать защитные механизмы, которые, с одной стороны, могут помешать терапевтической работе, а с другой стороны – открыть доступ к конфликтам пациента при условии, что они достаточно ясно поняты врачом.

Сопротивление может проявляться в самых различных формах: молчании, опаздывании, пропуске психотерапевтических сеансов; пациент вообще может высказывать сомнение в пользе психотерапии под предлогом того, что она обходится ему слишком дорого, что нужно тратить очень много времени на посещение врача и пр. Такие виды сопротивления обычно прорабатываются в ходе психотерапии. Подобная проработка не всегда приятна для пациента. Фронтальное наступление на сопротивление и защитные механизмы вызывает чаще всего такую же фронтальную оборону.

В психотерапевтической ситуации конфронтация врач – пациент ослабляется тем, что между этими двумя полюсами появляется посредник в виде истории. Рассказанная врачом история успокаивает пациента и удовлетворяет его нарцистические желания*. В ней говорится не о пациенте, обнаружившем в своем поведении определенные симптомы, а только о персонаже истории. Так начинает действовать трехступенчатый процесс: пациент – история – врач. История становится как бы фильтром, превращается для пациента в щит, позволяющий по крайней мере на некоторое время освободиться от своих защитных механизмов, отягченных конфликтами. Выражая свои мысли, свое понимание истории, пациент дает информацию, которую ему было бы трудно сообщить без этого посредника. Функция фильтра так же успешно действует в супружеском партнерстве и в воспитании. Благодаря ситуативной модели какой-либо истории можно в щадящей форме сказать партнеру то, на что он, как хорошо известно из опыта, реагировал бы агрессивно; кроме того, появляется возможность говорить с партнером в иной форме, чем обычно.

Функция хранения опыта. Благодаря своей образности истории легко запоминаются и после окончания врачебного сеанса продолжают «работать» в повседневной жизни пациента; в памяти может возникнутьситуация, подобная той, которая изображена в истории, или появиться потребность продумать отдельные вопросы, затронутые в ней. При изменяющихся условиях пациент может по-другому интерпретировать содержание одной и той же истории. Он обогащает свое первоначальное понимание истории и усваивает новые жизненные позиции, которые помогают разобраться в собственной мифологии. Таким образом, история выполняет функцию хранения опыта, то есть после окончания психотерапевтической работы она продолжает оказывать свое действие на пациента и делает его более независимым от врача.

Истории - носители традиций. В историях запечатлены культурные и семейные традиции, традиции определенной социальной общности и индивидуальные традиции как результат жизненного опыта. В этом смысле истории направляют мысль за пределы индивидуального жизненного горизонта и передают дальше эстафету мыслей, размышлений, ассоциаций. Передаваемые из поколения в поколение, истории кажутся всегда одинаковыми. И, тем не менее, они приобретают новое, иной раз совсем неизвестное значение в зависимости от понимания слушателя или читателя. Если мы ближе познакомимся с содержанием историй и с заложенными в них принципами, то сможем обнаружить в них способы поведения и взгляды, которые объяснят нам наше собственное, ставшее привычным, невротическое поведение и подверженность конфликтам.