Читать интересную книгу Одинокие души (СИ) - Эшли Дьюал

— Лия, это сложно объяснить.

— Да, нет тут ничего сложного! — заводясь, восклицаю я. — Объясни мне, почему ты делаешь это? Почему не слушаешь меня? Почему подвергаешь себя опасности?

— В стае есть мои друзья, и я… — Карина резко замолкает, увидев гнев на моем лице. Она растеряно прикусывает губу и отворачиваюсь. — Тебе не понять меня.

— Твои друзья? — я практически выплевываю этот вопрос. — Считаешь, там были твои друзья?! Ах да. Наверно именно они стояли возле аквариума и смотрели на то, как ты задыхаешься!

— Всё слишком сложно! Я познакомилась с одной девушкой, она привела меня. Мы обе новички, и нам пришлось согласиться на инициацию.

— Господи, что за чушь ты несешь? Какую инициацию? Почему пришлось согласиться? Ты же увидела этих людей, зачем осталась с ними? Это животные, у которых вместо разума — стремление к свободе и к насилию!

— Не говори так, — с вызовом отрезает сестра, и я прирастает к месту. Она защищает их? Защищает после того, что произошло? — Они очень честные и справедливые. Да, порой, жестокие, но справедливые.

— Знаешь, что, — неожиданно для самой себя, я подхожу к Карине, хватаю её за локоть и тащу к двери. — Пошла вон из моей комнаты.

— Но…

— Я рисковала своей жизнью ради тебя, а ты сейчас ставишь мне эту безмозглую стаю в пример? — Кажется, сестра задевает последние оставшиеся здоровые органы. — Не подходи ко мне больше

— Лия!

— Я сказала, пошла вон! — взрываюсь я, и чувствую, как боль вновь пронзает тело. Карина вихрем выбегает из комнаты, захлопывает за собой дверь, а я без сил падаю на кровать. Опять трудно дышать. Такое чувство, что вчера мне сломали ребра. Прикрыв глаза, я пытаюсь подняться. Больно. Тогда я отталкиваюсь руками от постели, и нахожу опору впереди: фортепиано.

Когда-то я часто играла. Сейчас не получается. Я чувствую дикое раздражение, когда не могу вспомнить ни одно любимое произведение, и поэтому быстро завершаю занятие. Правда, есть одна мелодия…

Она крутится в моей голове уже четыре месяца. Я впервые вспомнила о ней ещё в больнице, затем не могла забыть в школе. Пытаясь подобрать её на фортепиано, я только больше убеждалась в своей бесполезности, и поэтому забросила.

Зря. Мелодия и сейчас всплыла в голове.

Вновь открывается дверь. Я поворачиваюсь, чтобы послать Карину куда подальше, но вдруг вижу маму.

— Почему ты ещё не готова? — спрашивает она и достает из шкафа свою кофту. — Твой папа уже собирается уезжать. Планируешь добираться на автобусе?

— Нет, я уже одеваюсь.

— Давай быстрей. Школу ты сегодня не прогуляешь: даже можешь не прикидываться.

— Хорошо.

Мама уходит, и я хватаюсь рукой за спину. Если мне удастся выжить: это будет безумным везением.

Когда мы подъезжаем к школе, в машине тихо.

Папа останавливается и достает из кармана кошелек.

— Сегодня не смогу забрать ни одну из вас, — сообщает он, и открывает бумажник. — Так что добирайтесь самостоятельно.

— Хорошо. — Я киваю. — Что-то случилось?

— Нет. Просто мне поставили две смены, — он протягивает деньги. — Вчера я провел сложную операцию. За женщиной нужен уход, и, желательно, если я буду поблизости.

— Мама знает, что ты будешь поздно?

— Она останется со мной в больнице. Я решил подстраховаться. У той женщины было внутреннее кровотечение, так что, случись что-нибудь непредвиденное, её знания мне смогут пригодиться.

Я понимающе киваю.

Два доктора в семье — сложная ситуация. Родителей практически не бывает рядом, а когда они все же появляются — с ними появляется и контроль. Безумный контроль, который, порой, сводит меня с ума. К счастью, он заключается не в том, куда я хожу и с кем общаюсь. Чаще всего правила предков распространяются на бытовые проблемы. К примеру, воду два раза кипятить в чайнике запрещается под угрозой «административного наказания» в размере недели в качестве единственной дома посудомойки. Или жарить, необходимо меняя масло, при каждом новом заходе. Звучит, конечно, здраво, но это ужасно выбешивает, когда нельзя пожарить десять кусков мяса одновременно, а обязательно нужно разделить их на две партии, и помыть два раза сковородку. Естественно, я понимаю, что образ жизни моих родителей тесно взаимосвязан с их работой: правила, алгоритмы, ответственность. Но иногда это утомляет. В конце концов, доктора они, а не я с Кариной.

— Тогда увидимся завтра утром, — я прекрасно понимаю, что засну к тому времени, как они вернутся, так что даже не надеюсь на ночную встречу. — Пока.

Я машу папе рукой, открываю дверь, но когда пытаюсь встать, откатываюсь назад на сидение. Внезапная боль заставляет скрючиться, и я крепко сжимаю глаза.

— Что такое? Лия? Что с тобой?

Карина замирает, папа смотрит на меня все так же настороженно, и мне приходится ценой огромных усилий, выдавить из себя улыбку.

— Просто живот схватил.

— Где схватил? — Ну, вот опять его медицинские штучки. — Что именно болит?

— Пап, успокойся. Ничего страшного.

— Лия, я спросил, где болит?

Я выдыхаю, и краем глаза замечаю бледное лицо сестры. Наверно, она готова провалиться сквозь землю. Я вообще-то тоже, но мне приходится быть смелой.

— У меня схватил низ живота. Такое бывает каждый месяц у всех женщин. — Я наблюдаю за тем, как папа облегченно опускает плечи. — Так что не стоит волноваться. Все пройдет через несколько часов.

— Хорошо, — он кивает и переносит ногу на педаль сцепления. — Встретимся завтра.

Я повторяю попытку, и на этот раз благополучно выхожу из машины. Папа уезжает, и Карина испуганно смотрит на меня.

— Почти раскусил.

— Я с тобой разговаривать не собираюсь, — отрезаю я и направляюсь к школе. — Можешь даже не стараться что-либо исправить.

— Я и не стараюсь.

Я фыркаю. А ведь могла бы.

Сестра не отстает. Семенит за мной следом, и я чувствую, как она прожигает взглядом мне спину. Появляется желание развернуться и влепить ей здоровую оплеуху, чтобы мозги встали на место. Но я иду вперед и ровно дышу, не хочу вновь спровоцировать боль в спине.

— Ты сегодня долго? — спрашивает Карина, но я не отвечаю. — У тебя есть вождение? — я вновь молчу, и тогда сестра тяжело выдыхает. — Рано или поздно нам всё равно придется заговорить.

— Ты думаешь? — не удерживаюсь я, и прикусываю язык.

— Ты уже говоришь, — довольная собой, она улыбается мне и, наконец, выходит вперед.

Я не пытаюсь догнать её. Пусть идет куда хочет. В конце концов, моя боль в спине появилась по её инициативе.

День начался не очень, продолжился он в таком же медленном и тягучем ритме. Я ходила, держась руками за стены, иногда останавливалась, чтобы передохнуть. Но, к счастью, к концу третьего урока, в моем теле выработался антидот. Я могла спокойно передвигаться, шевелиться, и даже нагибаться, если приходилось. Мои одноклассники не поняли, почему я похожа на калеку, но им, по-видимому, все равно. Я всегда замечала, что они настороженно ко мне относятся, не пытаются сблизиться, подружиться. Я сначала задавалась вопросом: почему? Но потом бросила это дело. В конце концов, это их проблемы, что я им не нравлюсь. Сама себя я вполне устраиваю.

Когда пришло время идти в столовую, я направилась туда в гордом одиночестве. На звонки Леши я принципиально не отвечала, Карина где-то шлялась со своими подругами, так что пришлось пересекать темные коридоры школы в обществе с самой собой. Но так было до того момента, как я заметила вдалеке знакомое лицо.

Как же я могла забыть?

Я прибавила скорость, насколько это было возможно в моей ситуации, и через минуту нагнала высокую блондинку. Коснувшись её плеча, я откашлялась и неуверенно остановилась.

— Кира?

Девушка повернулась ко мне лицом, и скрестила перед собой руки. Не сказать, что она выглядела испуганной, скорей она показалась мне растерянной. Абсолютное отличие от того, какой я помню её вчера: уверенной, сильной, бесстрашной.

— Я хотела сказать тебе кое-что, — на выдохе произношу я, и поджимаю губы. — Спасибо, что ты помогла мне добраться до машины.

— Не стоит, — почти шепотом, отвечает она.

— Нет. Я, правда, очень благодарна тебе. Все люди прошли мимо, но ты остановилась.

— Кто-то же должен был.

— Почему ты это сделала? Ведь не в правилах стаи помогать чужакам.

— Тише, — резко отрезает она и оглядывается. — Хочешь, чтобы все узнали, где мы вчера с тобой проводили время?

— Я не думаю, что люди поймут, о чем мы.

— А если поймут? — Кира протирает лицо и откидывает назад волосы. — Послушай, да я помогла тебе, но это не значит, что теперь мы лучшие подруги, или заодно, ясно? Ты лежала в крови, мне стало тебя жалко, я не смогла пройти мимо.