III
Ехать действительно оказалось недалеко, и весь этот короткий путь мы проделали в гробовом молчании. Бахвалов — за рулем, а я на заднем сиденье — полулежа и корчась от каждого толчка.
Однако судьбе, по-видимому, оказалось мало всего лишь столкнуть меня с этим несимпатичным типом. Испытания ждали меня и в травмпункте.
Во-первых, к дверям вела крутая лесенка с обломанными и обледенелыми ступеньками. Видимо, для того, чтобы никогда не испытывать недостатка в клиентах. По принципу: на месте калечим и тут же лечим.
С помощью Бахвалова эту преграду мы с грехом пополам преодолели. Все это время я сильно опасалась, как бы он себе что-нибудь не сломал. Нет, жалко мне было не его, а себя. Ведь тогда бы мне пришлось его тащить. А это, согласитесь, в моем положении уже перебор.
Но Бахвалов, спотыкаясь, чертыхаясь и произнося нелестные слова по поводу местных дворников, к которым, будь его воля, он собирался применить весьма крутые меры с элементами сексуального садизма, умудрился без дополнительных потерь доволочь меня до двери.
Про очередь особо распространяться не стану. Она была, но весьма умеренная. Потом меня, конечно же, отправили на рентген, который у них, естественно, находился на втором этаже, и лифт, разумеется, отсутствовал.
Бахвалов, злобно мурлыча: «Нам нет преград на море и на суше», преодолел и это препятствие. Остальное время он, к счастью, молчал. До той самой поры, как мы оказались в рентгеновском кабинете.
Утомленная длительным подъемом, я с облегчением плюхнулась на кушетку. Из защитной каморки тут же вылетела тетка и, выхватив у меня из рук направление, принялась орать:
— Чего расселись? Успеете еще наотдыхаться! Давайте раздевайтесь побыстрее!
— Да мне быстро тяжело, — пролепетала я.
Тогда тетка заорала на Бахвалова:
— А вы, муж, чего стоите? Помогите жене! Брюки с нее снимите!
Бахвалов покраснел и засмущался. Надо же, оказывается, умеет! Я за него вступилась:
— Он мне не муж.
— Мне-то какая разница! — грянула тетка. — Я у вас паспорт со штампом не спрашиваю! Муж! Любовник! Хоть дядя чужой.
Мне главное, чтобы вы штаны побыстрее сняли. Раз сами не можете, пусть помогает.
Я и впрямь не могла, и не только штаны, а даже огромный резиновый сапог с себя снять.
Бахвалов вздохнул, наклонился и потянул сапог на себя.
— Раздевайтесь уж, — хрипло пробормотал он. — Смотреть не буду. Меня ваши прелести не волнуют.
Его, может, и не волнуют, а меня лично волновало мое белье. Совершенно из памяти вон, какие утром надела трусики.
К счастью, оказалось, что черные, плотные. Вполне прилично. Можно спокойно раздеваться. И как удачно, что ноги с утра побрила в преддверии свидания! Так что стыдится мне было нечего. Пусть смотрит! Тем более что мне на него совершенно наплевать.
Бахвалов кое-как избавил меня от обуви, брюк и колготок. Интересно, он всегда так неловко женщин раздевает? Правда, возможно, раньше ему дамочки с целыми ногами попадались.
Пока я об этом думала, он подхватил меня на руки и перенес на специальный стол. Ногу мне отсняли, после чего мы принялись меня одевать.
Задачка неожиданно оказалась куда сложнее, чем раздевание. Особенно колготки.
Окажись на месте Бахвалова Максим, возможно, в этом было бы даже что-то эротичное. Однако Бахвалов так сопел, что я едва удерживалась, чтобы не предложить ему высморкаться. А он не только сопел, но еще и бубнил возмущенно себе под нос:
— Черт знает что эти бабы носят. Теперь мне ясно, почему вы всюду всегда опаздываете.
— Никуда я никогда не опаздываю!
— В данном случае речь идет не конкретно о вас, а вообще о женщинах, — продолжал изгаляться он. — Теперь я понимаю: пока эту штуку оденешь, полдня пройдет.
— Можно подумать, вы раньше никогда колготок не видели. Ваша бывшая жена их, что, не носила?
Перестав пыхтеть над сапогом, он резко выпрямился:
— Откуда вы про мою бывшую жену узнали?
— Из паспорта. Вы ведь сами мне его оставили.
— Вернее, по добровольному принуждению.
Тут тетка вновь на нас напустилась, и мы перебрались в коридор.
Оказалось, у меня не перелом, а только трещина. Гипс, однако, все равно наложили.
— Трещина — это чепуха, — усадив меня в машину, бодро заявил Бахвалов. — Зарастет, и будете как новенькая.
— Понятно. Радуетесь, что компенсацию придется меньше платить.
— Да бросьте вы со своей компенсацией. Я вам завтра костыли привезу.
— Где вы их, интересно, возьмете?
— У приятеля. Они у него точно есть. На всякий случай оставил, после того как в прошлом году ногу сломал. На горных лыжах катался.
— А мне они будут не велики?
— Их можно по росту отрегулировать. Я вам завтра все сделаю.
Ага. Задабривает. Испугался, значит, ответственности! Ну пусть привозит свои костыли. Мне тратиться самой не надо.
Хотя, если честно, без костылей мне жизнь кажется как-то милее. Особенно на данном отрезке моего существования.
Мы вернулись к дому. Вытащив меня из машины, Бахвалов вздохнул.
— Физзарядка на месяц вперед.
Я оглядела его ехидненько эдак с ног до головы, ну знаете, таким специфическим, оценивающим взглядом, которым мужики на девушек смотрят, и говорю:
— Да вам, в общем, совсем не вредно.
Ох он и надулся!
— Много, — говорит, — вы в мужских фигурах понимаете. У меня сплошные мышцы.
— Нуда. — Я фыркнула. — И основная — на животе.
— Нет у меня живота, — прошипел он. — Просто грудь такой формы.
Ну как тут не оторваться, когда мужик сам подставляется! Я и продолжаю ласково:
— Вот спасибо, просветили. Оказывается, это место теперь называется грудью. Простите великодушно. Видимо, не учла разницу между женской и мужской анатомией. Я-то, дура, всегда это место считала пивным животом.
— Нет у меня живота!
К моему немалому замешательству, он распахнул дубленку и, несмотря на трескучий мороз, задрав свитер и майку, явил моему изумленному взору и впрямь достаточно плоский и волосатый живот.
Совершая стриптиз, Бахвалов вопил:
— И пива я, между прочим, вообще не пью! Терпеть его не могу!
Но разве я могла сдаться? Нет, мое слово будет последним! И, ткнув пальцем в живот, я промурлыкала:
— Лучше, конечно, чем я думала, но жирок все-таки имеется. И кубиков не видно. Работать вам еще над собой и работать.
— Без работы вы меня не оставите. Пока до восьмого этажа дотащу, и кубики появятся, а может, и третья нога отрастет.
Он так и продолжал стоять с задранным свитером.
— Господин Бахвалов, мне что-то не совсем ясно: вы меня тащить собрались или на морозе соблазнять? — не удержалась от нового выпада я.
В следующий момент у меня возникло ощущение, что он мне сейчас вторую ногу сломает. Но он не сломал, а, спрятав наконец живот, презрительно бросил: