Читать интересную книгу Дао Блаженств - Александр Матяш

Д: Наверное, не случайно Он и появился среди иудеев, потому что там было хуже, чем где-либо?

А: Я так не думаю. Были разные места.

Д: Получается, что до Христа все высшие, да и низшие, силы были снаружи, и у язычников…?

А: Все-таки я бы был более осторожен и говорил о течении иудейской религии.

Д: А как было у язычников?

А: А кто такие язычники, Даша? Язычники настолько отличаются друг от друга, и боги у них такие разные.

Д: Саш, но чтобы поместить Господа внутрь себя, требуется все-таки определенный уровень.

А: Даша, ты не совсем правильно понимаешь мои слова. Это не рассказ о том, что в принципе происходило на земле. Речь идет о восприятии происходившего с точки зрения христианской культуры.

Д: Как же ее можно рассматривать в отрыве от остального?

А: Сначала ее надо рассмотреть в ее целостности. А чтобы это сделать, необходимо рассмотреть ее именно в отрыве, то есть отдельно. И лишь потом, когда этот этап будет пройден, мы сможем рассмотреть ее не в отрыве. Это диалектика: хочешь какую-то мысль сопоставить с другой мыслью, сначала проследи ее полное логическое развитие и только потом диалектически сочетай ее с другой мыслью.

Итак, свет столкнулся с тьмою. Грязь столкнулась с чистотой. И оказалось, что грязь гораздо более нетерпима к чистоте, чем чистота к грязи. Оказалось, что не чистота грязи не выносит, как нам всегда внушали, а наоборот – грязь не терпит чистоту. А чистота грязь очень даже терпит: в силу своей кротости, в силу того, что она знает о своей первичности – статусе более высоком по определению, онтологически, сущностно, от Бога. Это грязи надо что-то доказывать, а чистоте ничего не нужно доказывать. По крайней мере, для себя.

И вот грязь решила с чистотой расправиться. Просто чтобы убрать беспокоящий фактор. И все грязь рассчитала правильно, все сделала правильно. Все, кроме одного: она позабыла о самом главном, о самом важном. Она забыла о том, что в фигуре, против которой она ополчилась, – фигуре Христа – Божественное и человеческое слились нераздельно, заключив между собой Завет на веки вечные. Что получилось благодаря этому? Обратите внимание: именно здесь находится вся суть, весь корень христианства. Как свет и чистота «переиграли» тьму и грязь с помощью заключения Завета? Когда Завет уже был заключен, стало совершенно неважно, что будет с фигурой Христа – расправятся с ним или нет… Существовал ли такой вариант развития событий в реальности, в котором Христа миновала бы чаша распятия? Если да, то что бы было в этом случае? Не знаю. История не знает сослагательных наклонений. Стало ли бы христианство мировой религией, если бы Христа не распяли и Он дожил бы до преклонных лет? Думаю, что стало бы.

У: Даже без Воскресения?

А: Неизвестно, что было бы потом.

Д: Христианство уже пробивалось. В Древнем Египте…

А: Что там Древний Египет… В самом иудаизме христианства очень много. Любой иудей, взглянув на христианские заповеди, найдет в них много общего со своими взглядами. Да и христианин, столкнувшись с иудейской мыслью, скорее всего не отличит ее от христианской (если только оба заранее не будут знать о ее источнике). Одно выходило из другого. На этот счет есть много исследований. Но я сейчас излагаю главную мифологемную концепцию христианства: то, что оно вообще сделало в сознании людей, что оно принесло в языческую ойкумену, когда уже сложились Евангелия и когда христианская мысль начала подбирать под себя все нехристианское, что было вокруг.

Так вот: что произошло в результате слияния человеческого и Божественного начал в фигуре Христа? Произошло следующее. Теперь тьма, разлитая и укоренившаяся в людях – тупость, жадность, ненависть, страх – все то, что противостояло Божественному – в своих попытках противостоять Божественности Христа, не могла не противостоять также Его земному началу, ведь Он был Сын Человеческий. А противостоя его человечности, она никак не могла не противостоять его Божественности, ведь Он был также и Сыном Божьим. В этом факте и заключено главное средство, с помощью которого была достигнута цель. Какая? Искупление Христом человеческих грехов актом своего распятия. Тьма не потерпела света, она решила его исторгнуть из себя, но в этом страстном и нетерпеливом желании она как-то не успела сообразить, чем это для нее чревато. Есть даже апокрифы, где об этом говорится: например, о брани между адом и дьяволом по этому поводу, где ад обвиняет дьявола9. Что же наделал дьявол? А вот что: исторгнув Божественный свет из среды человеческой руками иудеев, он, не учтя того, что этот свет уже был полностью соединен с человеческой природой в фигуре Христа, сделал конфликт между людьми именно конфликтом внутри человеков. Это перестало быть конфликтом между человеческим стадом, с одной стороны, и Божественным светом, с другой. Получилось так, что плохие люди взяли и сделали плохо хорошему человеку. Но – что важно: они сделали плохо именно человеку. И Он именно своим человеческим началом пострадал на кресте, принял это зло на себя.

Господь, сидящий на небесах, на престоле, никак не может пострадать от того, что люди натворили там, внизу. Он может на них прогневаться, наказать их, как следует, но пострадать сам лично Он не может. По крайней мере, в человеческом понимании этого слова. Иное дело, когда Господь становится человеком. Когда читаешь Евангелие, складывается удивительное ощущение: как будто какой-то космический посланец пришел сюда, который человеком по своей природе, по своей сути не является, но Он пришел из космоса именно как посланник, и здесь, обретаясь среди людей, Он смог их полюбить. Господь уже не просто требовал от людей послушания, Он их именно полюбил. Полюбил через свое воплощение во Христе. Итак, самое главное в том, что произошло – это предание Христа на распятие в Его человеческом облике, в Его человеческом теле. Чем было предание Христа на казнь? В этом акте сконцентрировалось все зло. В Евангелии это хорошо отражено в едином порыве иудеев: «И отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших» (Мф. 27.25). Эти строки были главным аргументом, на который опирались церкви – раньше католическая, теперь только православная, – называя иудеев христопродавцами и противопоставляя тем самым иудаизм христианству. Все темное, что в исступленном сатанинском экстазе выплеснуло свою ненависть на Христа, ополчилось не на некий абстрактный свет, не на изображение Господа, не на Заветы Его, а именно на конкретного человека, которого они захотели распять; и поскольку все это происходило внутри человечества, то один из людей (вот что сотворило соединение человеческого и Божественного!) – не Бог, а один из людей – взял на себя грехи всех остальных. И теперь если Господь – представим себе – захочет человечество наказать за все непотребства, стерев его с лица земли, то Христос встанет и скажет: «Как же так, Отче наш? Один же человек был, который сохранил эту чистоту и все на себя принял!»

Д: Так ведь Господь не меньше, чем ради десяти готов был простить…

А: Ты соотноси количество с качеством. Христос, я думаю, один не меньше сотни праведников стоил, а Авраам свой обратный отсчет только с пятидесяти начал.

Д: Так ведь это сам Бог и был? Сам Бог воплотился и искупил.

А: Да, воплотился и искупил всю нашу глупость, темноту и невежество, всю нашу глубокую бессознательность.

Д: А что мы тогда, если мы не есть Бог?

А: Здесь надо человечество рассматривать как некое единое целое. Что значит – «что мы тогда, если не Бог»?

Д: Ведь все, что Бог создал, это Он и есть.

А: Ну, нет. Как это: «Все, что Бог создал, это Он и есть»? Бог и Люцифера создал.

Д: Значит, и он Его часть.

А: Нет, все-таки Бог не часть Люцифера.

Д: Нет, наоборот.

А: Ну, если наоборот, то может быть. Только, видишь ли, это та часть, которая в своем свободном волеизъявлении от чести быть Его частью отпала, захотела быть чем-то самостоятельным.

Д: Но у нее же это не получилось?

А: Считают, что получилось. Не быть Его частью ему, конечно, не удалось. Но у него получилось другое: он был одной Его частью, а стал совсем другой. И вовсе не той, какой он рассчитывал стать.

Д: Значит, нет никакой свободы у него?

А: Не стало. Была, да сплыла. Давайте продолжим. Что получилось? Христос не просто обличил тьму, рассеянную в человеках; самый главный дар, на который было направлено снисхождение Духа Святого, и самое важное, что Он сделал (Христос по большей части воевал ведь не с людьми), было направлено на нижние слои мироздания. Он, если можно так выразиться, их «переиграл». И вся Его земная жизнь была посвящена по большому счету именно этому. Как Он это сделал? Благодаря соединению Божественного и человеческого начал Христос смог попасть туда, куда до этого Господь проникнуть не мог. Это очень интересный момент. Есть такая фраза: «Бог не ведает зла». Слово «не ведает» здесь не означает, что Он ничего о нем не знает.