Читать интересную книгу Синкретизм - Лев Чернухин

совсем иной. И он мне тоже очень, очень нравился.

Не требовалось ни денег, ни металлов. Не нужно было делать никаких услуг взамен. Никаких физических обменов или коммерческих условностей.

В этом мире расплачивались шутками. Причем неважно в каком выражении. Словами, мимикой, жестами, действием. Главное было дать достойную планку веселья тому, кто для тебя сделал что-то.

А за такой Уркун — плата была поистине велика. Надо было выставить себя полным шутом, посмешищем для окружающих, заставить даже самого угрюмого смеяться. Но благо — полулюди не такие уж и прихотливые в плане физического юмора, и человеку не составляет труда их рассмешить. Благо мы, гомосапиенсы, довольно смешные по своей натуре и природе.

Я отпрыгнул от стойки и начал кувыркаться по полу, как заправское перекати-поле. Сделав три оборота вокруг себя, резко подпрыгнул в воздух и уцепился за деревянную, выросшую словно ветка из потолка, люстру. Она была очень крепко связано с Хнаером, корнями ли, было ли это одно целое — не знаю. Да и все равно. Я был готов и упасть вместе с ней плашмя на пол, было б еще забавнее. Но она даже не шелохнулась. Тогда начал расшатываться на ней, как цирковой акробат, издавая звуки первобытных людей, которые собирались на охоту. При этом выпячивая глаза и высовывая язык.

Мои действия уже имели эффект. Все в Хнаере устремили взор только на мою персону. Кто-то уже заливался нечеловеческим смехом, кто-то буквально ржал как свинья (ибо и был полусвином), кто-то как осёл (а это уже был, как ни странно, обычный человек), кто-то восторженно встал и начал хлопать лапами. Ящер неподалеку от меня еще звонче загремел своим хвостом-колокольчиком.

Я загоготал во весь рот, начиная напевать мелодию и песню, что придумывал на ходу. На чистом человеческом, так как местным полузверям еще веселее было слышать эту речь.

'Красница-зерница,

Вверх черепица!

Казенная ляха,

Вот ты неряха!

Что за покой,

Когда тут разбой,

Что ж — тишина?

Пей же до дна!'

С этими словами, я прыгнул с люстры, сделал двойное сальто и очутился на стойке, рядом с полувыдрой. Та — одобрительно плясала чечётку мелкими лапками с когтями на стойке. Я начал плясать ей в такт, повторяя движения и продолжая петь.

'Эй, веселей,

Горе запей,

Поднимай вой,

Песню запой!

Кто нерадив,

Тот и шутлив,

Чем странней,

Тем веселей!'

На этой строчке, сел в шпагат на стойке и поднял полувыдру на руки, подбрасывая в воздухе. Она была не слишком тяжелой. Да и не сказать, чтобы я был в плохой физической форме. Годы боевых действий и бесконечных походов дают свои плоды.

После этого несколько раз еще прокричал на местном диалекте:

«Шхай-Най-Дул, Шхай-Най-Дул!»

Это была фраза, которая выражает максимальную благодарность и уважение. При этом нарочно допустил ошибку в ударении, чтобы фраза имела также смысл «я вешаю на уши носки», отчего эта игра слов заставила моего щедрого повара напитков буквально заурчать от смеха.

Наконец поставил аккуратно полувыдру на стойку, поднялся и отвесил разухабистый поклон в пол. Точнее прямиком в деревяшку, на которой стоял. Прямо головой в стойку, подкинув ноги вверх, отчего упал, распластавшись прямо перед своим чудо-зверьком, подняв глаза, и засмеялся.

Оплата прошла успешно.

Полувыдра сама плюхнулась рядом со мной и начала визжать, сопеть и биться в истерике, свойственной только ее виду. Весь Хнаер загудел и заверещал, музыка, издаваемая им, стало громкой и задорной. Все, кто находился в забитом до отказа месте радости и счастья, хохотали и ржали.

Но идиллия была прервана. Пока я веселил полулюдов, двое спорщиков, бородатый козлочеловек и рогатый мужлан, вышли за рамки приличия в своей беседе.

Звериная сущность взяла верх над людской, и простой разговор с разумными доводами перетек в бодание. Они уперлись друг друг в бошки и начали пытаться одолеть соперника не высоким слогом, а уже грубой силой. И это — мешало посетителям. А я не любил, когда нарушают чей-то покой и безмятежность.

Прямо лежа на стойке, перекатился вбок на пол рядом с задирами. Отжавшись и приняв положение сидя, резко развернулся и сделал подсечку ногой козлобородому. Тот от неожиданности повалился назад, прямо на стол, а мужичок с рожками по инерции последовал за ним — головой вперед.

Но нет. Не пущу, я еще не закончил.

Схватив быка за рога (или что это за рожки, я так и не понял), остановил падение, а затем уселся ему на спину. Смачно замахнувшись, врезал по лобешнику — легонько, по приятельски, останавливая удар у самой волосатой головы. Что я — изверг какой, что ли, калечить просто так. Лишь угомонил, да приструнил зверье.

Оба зачинщика поостыли и даже не стали возмущаться. Разумный народ — сами понимают, что лишнего понатворили и решать спор кулаками в Хнаере не принято. Мало того — наказуемо. Поэтому они скорее были благодарны, нежели держали какую-то обиду.

Смахнув с себя пыль, оба побратались, отвесили мне смиренный поклон и принялись дальше за свои харчи.

Обстановка в Хнаере разрядилась, все были навеселе. В теле играл ручейком горяченький напиток, а я, поняв, что мальца перебрал по количество выпитого — решил, что пора освежиться.

«Увхрум-Лайгул» — Учтиво хрюкнул в сторону полувыдры, раскинувшись в реверансе.

«Увхрайм-Сайгул» — Прокружившись на месте два раза зарокотала полувыдра.

Обряд любезностями за прекрасный вечер закончился. Обходя множество различных полузверей-полулюдов, я пошел в сторону выхода.

Не двери, нет. Именно выхода. Оным служило здесь огромное дупло в районе 5 метров над уровнем земли. Чтобы добраться до него, зверолюды использовали разные приспособления. Летающие, как полупопугаи и полуаисты, грызущие свои экзотические палки-кукурузки в Хнаере — использовали естественно крылья. У кого ловкие лапы, гуманоидные и не только, взбирались по любезно развешанным по потолку веревкам, качелям и прочим лазам. Этим же мог воспользоваться, кстати, и я. Все же проник сюда так. Любил всякие препятствия преодолевать с детства, да и весело это. Но сейчас мне хотелось срочно отлить, поэтому вариант, которым я сюда добрался — отпал.

Оставалось еще два способа подняться до необходимой высоты и портала на свежий воздух. Первый — идущая вдоль стены довольно гладкая выпуклость, которая позволяла пройти всем копытным с удобством, как спуститься, так и подняться. А второй — самый необычный на мой взгляд. Этим путём я решил и пойти.

«Хайленгуэр». Так называлось приспособление, располагающееся рядом с дуплом и справа от выступа для копытных. Легче всего описать можно так — воздушная подушка, накачивается природным газом, исходящим из подножья Хнаера. Способ для самых ленивых, самых пьяных и самый быстрый. Мне подходит идеально по всем параметрам. Принцип работы прост и забавен, и сейчас «Хайленгуэр» прокатит меня наверх.

Усевшись на подушку, по структуре напоминающую кожаный мешок, я сразу ощутил, как она полностью подстроилась под мое тело и упругость. Это начал закачиваться газ. А вместе с газом вся подушка начала медленно подниматься ввысь. Всё — проще некуда!

Подъем происходил не мгновенно, так что и укачивать не могло. Плавно ползла вверх огромная туша кожаного мешка, поднимающая тушку мою — поменьше. Пока я возвышался над гостями заведения, осмотрелся как следует. Да — помещение было прекрасным. Просторным, уютным и величественным одновременно. Зверолюд пировал, а ночь обещала быть долгой.

Когда подушка достигла нужного уровня, я аккуратно сполз с нее на твердую поверхность, и она тут же сдулась обратно, уже без всякой плавности. А вот сверху вниз было попасть еще веселее и проще через «Хайленгуэр». Своего рода «прыжок веры». Лишь нужно было ступить в пустоту над подушкой и устремиться камнем вниз к ней. За доли секунды газ надувал мешок и ласково встречал падение, смягчая всю энергию, и нежно доставляя к земле.

Дупло само по себе было также украшено гравюрами и различными узорами, явно рассказывающими какую-то забавную историю. В мире Чейерейс было так заведено — все должно было иметь за собой сказ о былом, и непременно с легким, приятным посылом. Даже если это история грустная — всё равно на позитивный лад.

Я вылез наружу.

Место для справления нужды находилось за «углом» заведения. Внешне Хнаер напоминал маленький выпуклый холмик из которого росло дерево. Если