Он чувствовал себя путешественником, впервые открывшим неведомую землю.
Глава третья
«ПО-МОЕМУ, ВАСИЛЬЕВ ФАНТАЗЕР»
Синицкий сидел на балконе гостиницы и нетерпеливо ждал, когда можно будет ехать на праздник к Гасанову. Еще бы, инженер сам пригласил его! Наверно, очень хороший человек Гасанов…
Он сразу понравился Синицкому, так же как и Саида. Впрочем, о ней студент вспоминал с чувством какой-то непонятной неловкости. Ему казалось, что влюбленность с первого взгляда вещь нелепая и даже обидная, в особенности для него — Синицкого, для Саиды и, конечно, для Гасанова. Вот бы знал этот инженер, как в самолете буквально петушком топорщился и суетился мальчишка Синицкий, пытаясь завоевать расположение своей соседки! Он и воду для нее заказывал и пытался представить себя гениальным изобретателем… Нет, Синицкий явно собой недоволен…
Он встал и лениво прошелся по каменному полу балкона. Впервые он видел Каспийское море, суда, далекие вышки, яхты с желтоватыми парусами: они боязливо бродили у берега, как утята. Дым от парохода поднимался столбом, как в морозный день. Было очень жарко.
Разглядывая набережную, Синицкий видел серебристо-зеленую полосу бульвара, кусты ярко-розовых олеандров, клумбы темно-красных цветов, неподалеку белый ажурный переплет водной станции. Рядом высилась, как памятник давно прошедших веков, суровая Девичья башня… Она похожа на две гигантские, будто сросшиеся вместе ребристые трубы — так, по крайней мере, определил ее форму Синицкий.
Усевшись в кресло, он привычно провел расческой по непослушным волосам, вынул из кармана магнитофон, тщательно осмотрел его, покрутил ручки и тут же подумал: «Что же мне с ним делать? Пока это только записная книжка… Может быть, попробовать записывать в нее, как в дневник? Пожалуй, это идея!»
Изобретатель включил аппарат и поднес его ко рту.
— Я буду тебе говорить все, что только замечу интересного, а твое дело — записывать. Точка! — внушительно заключил он и перевел рычажок.
— Точка! — с той же интонацией ответил аппарат.
— Вот и прекрасно. Ты будешь моим дневником.
Синицкий снова передвинул рычажок.
— …дневником, — послушно повторил аппарат.
— Вечером я расскажу тебе все, что случилось за день…
Магнитофон лежал на коленях, а Синицкий думал: «Видел ли я белый шар?..» Перед глазами встало лицо охотника. «Нет… при чем тут он? А зеленая машина? Почему она ехала за нами?.. Чепуха! Обычное совпадение. Иной раз мы видим необыкновенное и загадочное там, где этого нет. Ну, скажем, белый шар. В первый момент я подумал, что это мина. А откуда она появилась в Каспии?.. Вам, дорогой друг, и ответить нечего. Просто вы, уважаемый Николай Тимофеевич, начитались приключенческих романов. Вот и все… Тут и без этого много непонятного. Например, кто же такой Васильев?..»
* * *
На дощатом настиле опытного пятидесятиметрового основания буровой вышки стоял Гасанов. Внизу плескались ленивые волны. Инженер смотрел, как рабочие убирали вышку зеленью, готовясь к предстоящему торжеству.
Рядом с Гасановым оперлась на перила и смотрела на далекий берег маленькая худенькая девушка, которую все звали Мариам. Она тоже была конструктором и работала в Институте нефти, в группе Гасанова…
— По-моему, Васильев — фантазер, — резко сказала она. — И мне кажется, что скоро в этом убедятся все!
Гасанов удивленно взглянул на Мариам. Откуда у этой молодой девушки такие решительные суждения о человеке, которого она почти не знает? Даже он, Гасанов, воздерживается от подобных оценок, а Мариам?.. Ведь он помнит ее совсем девочкой — сначала копировщицей, затем чертежницей. Потом она, дочь старого бурового мастера, стала конструктором, способным решать самостоятельные технические задачи. Но, однако, это не дает ей права говорить так об инженере, у которого она многому может поучиться.
Конечно, годы учебы в заочном институте очень серьезно подкрепили ее знания. В двадцать четыре года о Мариам Керимовой говорили, как о талантливом конструкторе, «без всяких скидок» на возраст.
Гасанов с улыбкой смотрел на нее. Он все еще не верил, что видит перед собой ту самую девочку-тихоню с длинными, почти до колен, косами и большими темными глазами, которые, как многим казалось, только одни и могли поместиться на ее узком лице. Он не верил, что это именно та Мариам, тихий, несколько глуховатый голос которой очень редко слышали даже ее близкие друзья. Но все-таки это была она — та девочка с постоянно опущенными глазами, а теперь — строгий инженер со своим мнением и сложившимися вкусами.
— Вы видели Васильева? — спросил Гасанов, стараясь придать своему голосу полное равнодушие.
— Его никто не видел. — Девушка нахмурила сросшиеся брови. — Он не выходит из своей лаборатории. Впрочем, это не имеет значения, — с подчеркнутой строгостью добавила она. — Я не любопытна и вовсе не интересуюсь его внешностью. Важен проект, а я его только что видела…
— Ну и как? Я ничего не знаю о последнем варианте.
— Уверена, что это абсолютно бесплодная фантазия с претензией на внешний эффект. Вчера мне прислали скорректировать чертежи его электробура. Честное слово, не лежит у меня сердце к этому делу! Просто не хочется время тратить. Лучше уж с ребятами заниматься в техническом кружке.
— Да что с вами, Мариам? Откуда такая желчность?
— А как вы думаете, Ибрагим Аббасович? Обидно! Я хотела на вашем плавучем острове работать. Вы же об этом знаете… А тут… — Она прикусила губу и отвернулась.
— Ну, не горюйте, не стоит, — утешал ее Гасанов, хотя нуждался и сам в утешении. — Забудем обо всем, о любых неприятностях. Вы же знаете… Сегодня такой день — только радоваться! — Он невольно вздохнул. — Я вас познакомлю с занятным человеком. Только что прилетел из Москвы, причем всю дорогу занимал Саиду своими изобретениями. Мне кажется, он и вам не даст скучать на вечере… Я устрою так, что он будет сидеть с вами рядом.
— Как не стыдно, Ибрагим Аббасович! — Мариам обиделась, — Я дело говорю, а вы…
Она махнула рукой, повернулась и пошла по гулкому дощатому мостику в комнату отдыха.
«Почему-то ребята не едут!» подумала Мариам, подходя к радиотелефону. Была договоренность с парторгом, что на праздник пригласят вновь организованную молодежную бригаду.
Несмотря на большую работу в конструкторском бюро, которая не оставляла у нее свободного времени, Мариам занималась с группой комсомольцев института. О ней в шутку говорили, что конструктор Керимова заново «переконструировала» этих ребят и заставила их по-настоящему полюбить технику. Инициатива и чувство нового помогали ей в этой благодарной работе, так же как и за чертежным столом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});