Может быть, мы умрем оба. Запомните то, что я скажу вам: каждый человек стоит столько, за сколько его можно купить. Когда вы придете домой, подумайте, прикиньте, сколько вам нужно дать, чтобы вы обидели друга, оставили любимую женщину, согласились отдать свой дар на службу идее, совершенно вам чуждой.
Если эта цифра будет малой, вас рано или поздно купят и вы многого добьетесь в жизни. Если эта цифра будет большой, то вас никто не купит и вам придется снизить цену или жить в нищете. Если вы не найдете такой цифры, то вызывайте на дуэль всякого, кто врет вам или оскорблает вас. Каждый подлец должен знать, что расплата прийдет. Пускай сегодняшняя дуэль будет первой. Первой – во имя чести, не моей чести и не чести господина Капитанова – во имя чести всех вас, не собравшихся здесь, забывших, что такое честь. Во имя чести всех людей на земле.
Во имя того, чтобы люди хотя бы вспомнили значение этого слова.
Она спустилась с камня. Оборванный сумасшедший, сидевший в ветвях дерева, захлопал ладошками и почесал спину.
– Давайте, я отсчитаю тридцать шагов, – сказала Богомолова. – У меня шаги точнее. А вы проверьте пистолеты и выберете из них любой.
– Зачем?
– Так положено. Этого требует кодекс чести.
Они разошлись на тридцать шагов и направили пистолеты друг другу в грудь.
Капитанов целился точно в сердце, чтобы, в случае попадания, Богомолова умерла быстро и без мучений.
– Я считаю до трех, – сказала Богомолова. – На счет «три» стреляйте. Раз, два, три. Если вы меня убьете, то валите всю вину на меня, иначе вас будут судить.
Капитанов выстрелил и одновременно ощутил толчок в грудь. Богомолова упала; он сам присел на молодую траву. Умирать было совсем не страшно и не больно. Из корпуса вышли трое санитаров, подняли Богомолову и повели ее к дверям.
Цепочки, звеня, волочились по асфальту. Третий санитар подошел к Капитанову.
– Ну ты, мандариновый наш, – сказал он довольно ласково, – будешь вставать, али как? Капитанов встал и направился за санитаром. В манипуляционной ему сделали укол успокающего в вену; точно такой же укол получила и Богомолова.
От укола ее цепочки отпали.
Друзья по палате обрадовались, когда вновь увидели Капитанова.
– Ну, где был? – спросил его Жора Стальной Лоб, который любил бить лбом в стену.
– Да так, на дуэли стрелялся.
– Ну! – не поверил Кошкогрыз, тот, который по понедельникам считал себя собакой и гонялся за кошками. – Разве в наше время стреляются?
– Это было дело чести.
– Тогда правильно, – согласились остальные сумасшедшие. – Мы тут вышиваем на спицах, присоединяйся.
Капитанов присоединился.
– А с кем стрелялся? – спросил Буратино, самый умный в палате.
– С Богомоловой.
– Нашел чем удивить. С Богомоловой все стреляются. У нее деревянные пистолеты есть. Теперь ей снова темную сделают, чтоб людей не мутила.
– Деревянные разве? – спросил Капитанов.
– А ты бы ногтиком поскреб, с них лак слазит. На прошлой неделе она с Троеглазовым стрелялась, из четырнадцатой палаты. Помнишь его?
– Помню, – сказал Капитанов и продолжил вышивание на спицах. Колющих предметов душевнобольным не полагалось, поэтому вместо спиц он использовал указательные пальцы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});