Читать интересную книгу Инициация - Лэрд Баррон

Где-то впереди послышались низкие, глубокие звуки ритуального распева.

Шпион испытал странное, неприятное чувство сна наяву – яркого сна, который стремительно превращается в мучительный кошмар.

Тебе сказали, что на ужин подавали говядину? Глупец! Шипящий голос донесся из черноты слева, и от неожиданности Шпион чуть не полетел со ступеней головой вниз. Он прищурился, но никого не увидел во мраке; шепот больше не повторялся, и через несколько мгновений Шпиону стало казаться, что у него попросту разыгрались нервы. Тем временем он достиг конца лестничного пролета и вступил в узкий тоннель. Пение раздавалось все ближе, и от этого волосы на затылке Шпиона зашевелились. Слова напоминали латынь, но латынью отнюдь не были. Хотя он не понимал их смысла, в его воображении возникли образы зловонных скопищ личинок, кровавой реки, в которой кишат извивающиеся черви, себя самого, совокупляющегося с женщиной из храма в адской пещере, в то время как гигантская беззубая пасть колосса обрушивается сверху и поглощает их обоих.

Он выругался и до крови прикусил язык, а затем двинулся дальше.

Тоннель вывел его в узкий каньон по другую сторону горы. Пространство освещалось костром подле дольмена, сооруженного в глубокой-глубокой древности. На дольмене, составленном из четырех вертикально стоящих глыб внушительного размера и увенчанном еще одной каменной плитой, были высечены руны, сходные с символами на многочисленных варварских мегалитах и пирамидах на болотах. У входа в дольмен высился валун с приделанными к нему цепями и оковами.

Обнаженная красавица из храма, скованная по рукам и ногам, лежала, устремив безмятежный взгляд на костер и окружавшие его фигуры в черных капюшонах. Шпион насчитал тринадцать человек в робах с капюшонами, надвинутыми на лица, и предположил, что это были слуги из поместья, собравшиеся, чтобы поучаствовать в кровавом жертвоприношении.

От дольмена до уступа, где они с псом расположились, было около пятидесяти ярдов. Шпион ущипнул себя в мрачной надежде очнуться от ужасного сна, потому что только во сне был возможен такой зловещий ход событий, не имеющих логического объяснения в разумной вселенной.

Последний намек на то, что вселенная была хоть в каком-то отношении разумна, растаял, прихватив с собой большую часть его собственной разумности, когда Ивонна и Ирина сбросили капюшоны и извлекли зазубренные кинжалы. Одним режущим движением, не отрывая руки, Ирина располосовала скованную женщину от головы до бедра. Из раны хлынула кровь. Присутствующие пели, а женщина разразилась криком, перешедшим в исступленный смех, который набирал силу, раскатываясь по каньону громовым эхом.

Призванный этим смехом, пением, потоками крови, переливающейся темным медовым блеском в отсветах костра, из дольмена выскочил Карлик, облаченный в рясу. Он сорвал с себя одеяние и обнажил серо-бурую плоть, свободно свисающую с его приземистого костяка, как надетый впопыхах плохо подогнанный костюм. С яростной живостью карлик прыгнул вперед, схватил закованную в цепи женщину и вцепился в нее. Шпион почувствовал дурноту, убежденный, что пигмей и в самом деле пытается освежевать ее заживо.

В этот момент из тьмы выскользнули ползуны, спеша присоединиться к веселью. От этого зрелища его способность воспринимать пошла трещинами, обрушилась и погребла рассудок под своими останками. Он пронзительно вскрикнул и ринулся обратно в тоннель.

5

Когда он добрался до комнат Торговца, все его тело покрывали синяки – он то и дело падал на скользких ступенях. Торговец спал глубоким сном и на появление Шпиона отреагировал так странно, словно принял наркотик. За столом он съел и выпил много больше, чем позволил себе Шпион.

Шпион сыпал угрозами, тормошил и подгонял одурманенного малого до тех пор, пока не вывел его из замка – без мулов, товара и денег за проданный Графу и дочерям табак. Они поспешили прочь по пустынной местности. В конце концов Торговец стряхнул с себя ступор и на пару со Шпионом принялся испуганно оглядываться, высматривая признаки погони.

Добравшись до окраины деревни, они взяли себя в руки и, дойдя до гостиницы, затворились в комнатах Шпиона. Почувствовав себя в безопасности, раскупорили бутыль вина из запасов Шпиона и хорошенько набрались.

Деревня погрузилась во тьму. Они сгрудились вокруг маленькой свечки, дрожа от холода и нервного потрясения. Шпион, оцепеневший от пережитого ужаса и осознания, что он подвел любимую сестру, схватил Торговца за плечи и выложил ему, зачем на самом деле отправился в долину.

– Погоди, погоди, – наконец проговорил Торговец заплетающимся языком. – Не солдат и не наемник? Личный шпион Королевы… Ты случайно не сын Мельника?

Не в силах поднять голову или произнести законченную фразу, Шпион пробурчал, что это он и есть.

Глаза Торговца стали большими, как блюдца.

– О, боги! – воскликнул он.

И рассказал историю о том, как однажды, в бытность молодым, неопытным юнцом, когда он посещал долину в первый раз, ему случилось заблудиться в горах во время грозы и укрыться от дождя в пещере. Веселый свет пламени разведенного им костра привлек Карлика, и они скоротали ночь, куря его кальян и травя байки под завывания ветра и всполохи зарниц. Карлик представился отшельником, промышляющим звериной ловлей и сбором трав и облюбовавшим для ночлега несколько пещер и хижин, разбросанных по округе.

Торговца обеспокоила одна чрезвычайно странная вещь. Возможно, его чувства просто затуманились травами, которыми был заправлен кальян; так или иначе, он ужасно испугался, когда ему показалось, что лицо Карлика плавится. За мгновение до того, как Торговец провалился в беспамятство, Карлик подцепил его подбородок острым, как бритва, ногтем и наказал передать послание сыну Мельника, когда однажды они встретятся. Послание гласило: «Вершится страшное, Конюший. Время – кольцо. Мое имя не спасет ни тебя, ни твою сестру. Мы, ползающие во тьме, любим тебя».

Торговец смолк, охваченный воспоминаниями. Потом его взгляд прояснился, и он продолжил:

– На рассвете я обнаружил, что остался один. Буря продолжала бушевать, и я провел в пещере три дня и три ночи. Дальше, в глубине, обнаружилась еще одна комната. По сгнившим простыням и остаткам одежды, нескольким кружкам и потускневшим предметам столового серебра я понял, что когда-то давно Карлик жил здесь. Больше там не было ничего, кроме пыли, паутины и помета летучих мышей. Вернее, так я думал, пока не наткнулся на груду глиняных табличек, спрятанных под отбитым камнем. Это оказались записки и дневник одного, как он сам себя называл, естествоиспытателя, которого изгнали из его общины. Все обвинения против него, включавшие детоубийство, колдовство и сделки с темными силами, в своих записях он решительно отрицал. Его маленький рост и искривленные кости внушали людям страх, и они объявили его сыном чернокнижника. Я смог разобрать не всё, поскольку не очень силен в грамоте, к тому же таблички были выбиты во времена, когда еще не родились наши деды. Суть его последних записей сводилась к тому, что Карлик завел дружбу с жителями другого королевства или представителями какого-то племени, которые иногда посещали его, поднимаясь из пещер, расположенных в глубине горы. Эти люди знали о путях зла столько, сколько горшечник знает о гончарном круге, со временем они искусили Карлика, и он оказался в их власти. Ты говоришь, Королева заключила сделку с этим демоном и хочет узнать, кто он? Правильное решение, ведь Истинное Имя – это символ власти. Что ж, я не забыл его за все эти годы. Его подпись на глине была выбита на древнем языке. Я не буду произносить его вслух, так как это, должно быть, одно из множества имен Князя Тьмы.

Он достал перо и пергамент и дрожащей рукой нацарапал буквы, увиденные им на табличках.

– До чего странное и уродливое имя, – произнес Шпион, который так напился, что все двоилось и мерцало перед его мутным взором. Он уставился на пергамент и подумал с мрачной радостью, что, если разобраться, в этом имени была своя скабрезная логика: оно бесцеремонно намекало на смехотворный рост Карлика и на его мятое, как плохая одежонка, тельце. Демон-шут. Вот умора.

– Под стать странному, уродливому недомерку, – отозвался Торговец. – Хотя, полагаю, Карлика больше нет на свете, а в его шкуре теперь обитает нечто совсем другое.

– Если со мной случится самое плохое, пообещай, что сообщишь имя Карлика Королеве. Утром я отправлюсь в столицу по Западной дороге. Ты должен отправиться обходным путем. Один из нас может выжить и донести то, что мы узнали.

– Разумеется, – отозвался Торговец. – Боже, храни Королеву.

– Боже, храни Королеву. Но какой из богов?

Свеча замигала и погасла.

Шпион лежал, совершенно беззащитный, привалившись к теплому собачьему боку. Пес храпел. Храпел и Торговец. Скрипнула дверь, затем половица. Послышался мерный, тяжелый стук падающих капель, затем шлепанье босых ног. Темнота источала запах меди, а сердце Шпиона билось слишком часто.