Разрываясь между необходимостью спешить к Хозяину и нежеланием снова предать его в руки врага, я решила тянуть время, сколько можно. Тем более, что и мне самой требовалось восстановить силы.
Первое, что сделала я, покинув лагерь Экзорциста - влезла на ближайший холм и, стоя на вершине, громко пропела "Боргил" Габриэля Лормэ, может быть, немного сфальшивив, но с чувством и по всем правилам Говорения хорошего Слова. Этим были достигнуты сразу две цели - мое самочувствие и настроение резко поднялись, а стража, залегшая в отдалении в кустах, была полностью деморализована.
Два дня водила я их по лесу противолодочным зигзагом и всю дорогу изощренно над ними издевалась - то орала во все горло песни, которые в этой обстановке должны восприниматься как причудливые пророчества, то вдруг ни с того ни с сего принималась танцевать на полянах без музыки - она была у меня в голове... Ни одну встреченную кочку с костяникой я не обошла своим вниманием, а когда наткнулась на заросли малины, набросилась на ягоду с таким видом, словно это манна небесная... и тут из зарослей послышалось негромкое ворчание, и я нос к носу столкнулась с медведем-подростком. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, после чего мишка, видимо, проникся и начал пастись рядом со мной, не обращая на меня особого внимания. Что чувствовали наблюдавшие за этой сценой арбалетчики, я могу только гадать, но предполагаю, что крестились они много и часто...
На третий день мне уже прискучила однообразная имитация священного безумия - но тут на моем пути встала обитель святого Роже.
Запустив для начала камнем в ворота обители, я отхожу от них подальше и вдохновенно начинаю проповедь:
- Вы, скрывающиеся за этими стенами! Разве не учил вас Господь, что истинное спасение не в хлопотах о душе своей, но единственно в добрых делах? "Сберегший душу свою - потеряет ее, пожертвовавший же душой своей во имя Мое - спасет ее!" Идите прочь из этого леса, из уединения, где надеетесь вы спрятаться от суеты мира сего - в то время как западный ветер гонит Тень на счастливый Романд! Неужели вас пощадят, когда уже распяты Ланневэль и Монлозана? Зверь идет по вашему следу, и горе имеющим глаза, но не желающим видеть! Это говорю вам я, Ирма диа Алиманд - станьте рядом с вашими братьями, что возносят молитвы святой Бланке, докажите, что вы братья, не словами, но деяниями своими!..
Ну и так далее - Жерар Лормэ, брат Габриэля, в моем вольном пересказе. В самый раз для среднего уровня местного фанатизма. Интересно, совместимо ли с кротостью святой Бланки подобное поведение ее голоса?
Ворота монастыря внезапно распахиваются, оттуда выходит девушка моих лет, в синем монашеском одеянии.
- Мир тебе, Ирма диа Алиманд, - робко произносит она. - Мы привыкли жить отдельно от людей, но для тебя двери нашей обители распахнуты настежь. Входи и будь нашей гостьей, сестра.
Я отрицательно мотаю головой. Не хватало еще устраивать этим безобидным людям проблемы с моим конвоем! Но девушка, естественно, понимает меня неправильно и поспешно достает из-за спины хороший ломоть пирога:
- Тогда прими хотя бы наше скромное угощение... Не такие уж мы плохие, поверь...
У меня трое с лишним суток не было во рту ничего, кроме ягод. Голод пересиливает - я почти выхватываю кусок из рук девушки, бросив непоследовательно: "Да благословят тебя Господь и святая Бланка, добрая душа". Девушка торопливо скрывается, я же сажусь под монастырской стеной и принимаюсь за еду, нимало не заботясь о хороших манерах. Вкусные пироги пекут в обители святого Роже - с рыбой и лесным щавелем!
Подкрепившись, я для приличия разоряюсь под воротами еще минут пятнадцать и, поразив их камнем вторично, танцующей походкой удаляюсь в лес. Причем из принципа двигаюсь прямо на стражу, сидящую в засаде, так что ей приходится спешно и шумно менять дислокацию.
До меня долетает обрывок разговора:
- Нет, ребята, как хотите, а грех ее трогать - безумная ведь... А может, и вправду - святая?
- Да говорю я вам - лесная фея! Как барон ее вел, у меня прям сердце захолонуло - не идет, а плывет, трава под ней не гнется...
- Не знаю, фея она, ведьма или святая - но с каким удовольствием я прямо сейчас пристрелил бы ее!
Последняя реплика принадлежит капитану арбалетчиков.
...Когда на следующее утро я открываю глаза, мой взгляд натыкается на пикирующего ястреба, вышитого золотом на груди черного камзола. От неожиданности я опять закрываю их...
- Кончай дурить, - звучит надо мной голос Росальве диа Родакасра. - Вижу ведь, что уже не спишь.
Я, покорно глядя на него, сажусь на примятой траве.
- И давай сразу договоримся - ни в какое твое безумие я не верю ни на грош. Долго ты еще намерена над нами измываться?
Так. Этот человек явно знает больше, чем может показаться с первого взгляда, но хоть убей, не пойму, чего он добивается.
- А чего ты ожидал? Что я сразу приведу вас к Герхарду? Плохо же ты обо мне думаешь, эн Росальве!
- Слушай, - он наклоняется ко мне, - мы одни, солдаты нас не видят и не слышат. Я сказал им, что пошел на тебя взглянуть, не убежала ли... все равно из всей этой банды по лесу умею ходить я один. Так что можешь говорить со мной начистоту.
- А кто ты такой, чтобы я говорила с тобой начистоту? взвиваюсь я.
- Тот, чье истинное Имя звучит как Гэлт Чинуэй, - отвечает он с неподражаемой улыбкой.
... (Три строчки непечатностей я просто опускаю, остальные пятнадцать заменяю точками.)
- Трам-тарарам, - наконец удается мне выговорить. Ситуация весьма напоминает древний анекдот, где все до единого командующие ругианской армией оказываются засланными агентами Восточной коалиции. Можно подумать, мало нас с лордом Араном...
- Ну, меня, положим, никто не засылал, - возражает он все с той же улыбкой. - Я родился и вырос в Романде. Просто матушка моя, как и ее двоюродная сестрица, была моталицей, да не просто, а членом ведьминской школы Иэвхи. Вот мы с троюродным братом и унаследовали умение ходить по Закону Цели, хотя пользуемся им не так уж часто. Я, например, бывал в Городе, который для всех, только три раза.
- Слышал бы тебя твой Верховный Экзорцист, которому ты служил верой и правдой! - невольно улыбаюсь я в ответ.
- Нет. Он не услышит, - произносит Росальве точь-в-точь с интонацией Флетчера. Все-таки сильно они похожи, но этот постарше, проще держится, да еще у Флетчера его длинные волосы свисают, как уши у спаниэля, а Росальве стрижется коротко, и голова, по мутамнийскому обычаю, повязана черным платком.
- Короче, Гэлт...
- Не здесь, - обрывает он меня. - Хочешь назвать попроще, зови Шинно. Всем мутаамнам даются звериные имена, моего брата, к примеру, зовут Линхи, Рысенок, а меня - Лисенок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});