полный бред. Природа создала два пола, и переделывать природу глупо. Даже преступно. Женщина должна оставаться женщиной. Твой отец написал. Я запомнила: «Во власти баба — капитан без лоций. Чуть промахнешься, сразу в морду хрясть! Сто раз был прав великий Песталоцци, когда сказал, что дамам лучше прясть». Прясть. Это прекрасно. Прясть. Варить обед. Ты хорошо варишь?
Я помялась. Баронесса догадалась:
— Варить труднее, чем одеваться по моде. Так что тебе нужно от Скороходовой?
— Я хотела бы узнать, кто она такая и где её можно найти.
— Кто такая? Да никто. Пустышка.
— Она написала в анкете, что работает в туристическом агентстве.
— Может быть.
— Она была в пансионате у Тизанникова?
— Да. Была. А вот где её найти…
— Мы знаем, что она жила в Вашингтоне. А где сейчас…
— Я не знаю. И постой. Мне приятно с тобой беседовать. Ты похожа на отца. Где он сейчас?
— В Орландо, на пенсии.
— Орландо — это хорошо, там хороший климат. Он, наверное, доволен.
— Доволен.
— Работает или только тебе помогает?
— Мне помогает.
— Дамам лучше прясть. А ты знаешь, однажды он меня чуть не высек розгами.
— Не может быть. Он никогда не ударит женщину.
— Конечно, не ударит. Так, пугал. Ты знаешь, мне кажется, что он очень поздно появился на свет. Он человек девятнадцатого века. Если бы ему в девятнадцатый век! Он был бы поэтом. Или философом. И я тоже поздно появилась. Я человек начала двадцатого. Мне бы с отчаянными дамами убивать генералов. И в кокаиновых притонах декламировать декадентские стихи. Ты читала Северянина?
— Нет, — честно призналась я.
— Слушай. Где Скороходову найти, я не знаю. Но вот… У нее была подруга. Эстонка. Они были вместе в этом вертепе. Она у этой эстонки все время одалживала деньги. И не отдавала. Эстонку найти легко. Ее зовут Сирия. Она играла в советских фильмах. Я думаю, что это редкое имя. Хотя… Может быть, у них привычка называть людей странами. Мужчина — Гибралтар или Мадагаскар. А странно, правда, Мадагаскар? Так и вижу Мадагаскара. Женщина — Ливия, Танзания. Семья — Гибралтар и Танзания. Но ты запомнила: Сирия?
— Запомнила.
— Тогда все. Скажи, чтобы начинали посадку.
Я обернулась, встретилась глазами с беседующим со стюардессой Сэмом и показала ему глазами: «Всё».
— Отец твой не болеет?
— Нет.
— Это хорошо. И я не болею. И это плохо.
— Почему? — удивилась я.
— А я никому не нужна.
— Но у вас…
— О да. Чем больше у меня денег на счету, тем больше у меня друзей. И все говорят, какая хорошая и даже красивая. А Евгений сказал правду: «Волосы, как листья, ноги — низший класс».
— Но он… — начала было я.
— Он прав. Ты даже не понимаешь, что он…
«Объявляется посадка!»
— Иди! — приказала баронесса. Сама оставалась сидеть.
Я поблагодарила ее, попрощалась. Обещала передать привет отцу. Пассажиры в салоне поднялись и направились к входу. Баронесса оставалась на месте.
Когда я вышла, через маленькое отверстие в двери посмотрела на баронессу. Она шла согнувшись, волоча ноги. Я поняла, она ждала, пока я уйду. Она не хотела, чтобы я рассказала отцу, что она ходит, как больная старуха.
* * *
Придя в офис, я позвонила отцу и пересказала разговор с баронессой. Закончила пересказ вопросом:
— Когда полетим в Эстонию?
— На следующей неделе, — не задумываясь, ответил отец.
Потом спросил:
— Как выглядит баронесса?
Я проявила женскую солидарность:
— Как и положено баронессе. Немолодая. Но подтянутая, стройная.
Кто такая Сирия, я выяснила сразу. Найти по Интернету оказалось несложно. Но звали ее не Сирия, а Сириет. Фамилия ее Корк, она действительно играла две небольшие роли в двух советских фильмах, а сейчас, если верить Интернету, владела магазином в торговом центре.
— Наших в Таллинне надо предупредить? — спросил Билл.
— Нет. Не надо придавать визиту вид секретного задания. Просто встретимся с бывшей актрисой и поинтересуемся, не знает ли она, как найти ее подругу.
Билл согласился.
* * *
Летели мы через Франкфурт. Огромный суматошный аэропорт. И очень длинные переходы.
— Германия, — ворчал отец, — а хорошего пива выпить негде.
7. Город на Балтийском море
Таллинн удивил уютным аэропортом. У выхода стояли несколько такси, все новые. Вежливый таксист спросил по-английски:
— Куда?
Отец ответил по-русски:
— Отель «Олимпия». Это далеко?
— У нас всё близко, — по-русски ответил таксист.
Доехали действительно быстро. Высокое здание. Этажей пятнадцать.
— Отель построен в 1982 году, — нудным голосом гида объяснял мне отец. — И называется он «Олимпия», потому что был построен к Олимпиаде. Во время московской олимпиады в Таллинне проводилась парусная регата. Знаешь, что такое парусная регата?
Я ответила, что не знаю, но могу догадаться. И догадалась, что в Москве провести парусную регату было трудно.
— Верно. Трудно, — согласился отец.
Я спросила:
— А почему не в Риге и не в Ленинграде?
Отец сразу не ответил.
— Не знаешь, — весело констатировала я, но мой личный гид оказался на высоте:
— Уникальная роза ветров Таллиннской бухты позволяла проводить состязания для различных классов яхт недалеко от берега, а следовательно, в буквальном смысле на глазах у потенциальных зрителей.
Мы вошли в холл. Нас встретил клерк на английском, но в ответ на вопрос отца, разумеется, по-русски, тут же перешел на русский.
— Две комнаты люкс на десятом этаже. Вас устроит?
Нас устроило. Мы договорились встретиться на ужине в ресторане.
— Обоим борщ и котлеты по-киевски, — распорядился отец. — И по большой кружке пива.
— На ужин суп? — удивилась я.
— Не суп, а борщ. Ты в своём Вашингтоне совсем оторвалась от русского быта. И вообще… Ты удивилась, что я заказал борщ, но не удивилась, что я заказал тебе большую кружку пива. Что мама скажет!
— Я надеюсь, что пиво здесь хорошее! — начала я выходить из положения.
— А вот здесь ты права. Прибалтийское пиво лучше немецкого.
— Встречаемся утром за завтраком?
— Да. В десять часов.
— Машину брать будем?
— Зачем! Тебе же сказали, здесь всё близко. И ходить пешком полезно.
Сразу же после завтрака мы отправились в торговый центр «Виру». Это оказалось действительно недалеко, добрались минут за десять.
Большой современной трехэтажный торговый центр. Все аккуратно. Магазин, где работает Сириет, нашли сразу.
— Можно видеть госпожу Корк? — спросила я.
— Подождите здесь, — ответил вежливый продавец. — Она сейчас придёт.
— Пока удачно, — констатировала я.
— Не люблю, когда все начинается удачно, — ворчал отец.
— Вы меня спрашивали? — из небольшой двери появилась женщина лет 40–45 в элегантном чёрном платье. Черные волосы слегка прикрывали лицо.
Говорила она по-русски с небольшим акцентом. Отец не удержался от комплимента:
— Вы прекрасно говорите по-русски.