Читать интересную книгу Волчица и пряности (ЛП) - Исуна Хасэкура

– Я понимаю, – произнес Лоуренс. – Но ты сможешь замолвить за нас словечко?

При этом вопросе Хьюг едва не рухнул на стол. Возможно, он почувствовал, насколько решительно Лоуренс настроен.

– Она… она очень трудная особа, понимаешь ли…

Да, убедить ее повстречаться с кем-то незнакомым должно быть непросто. Лоуренс принялся размышлять над этой проблемой.

Хьюг разрывался между сохранением своих отношений с серебряных дел мастером и выполнением просьбы Хаскинса, хранившего дом для духов-овец, таких как Хьюг. И в этой внутренней борьбе он склонялся на сторону Фран.

Неужели той поддержки, которую они уже получили от Хаскинса, недостаточно, чтобы убедить Хьюга им помочь? Или просто у Хьюга не очень развито чувство долга?

Или – Фран Бонели была настолько выдающимся мастером?

Способности Лоуренса вполне позволяли ему делать подобные выводы. Да и торговцу картинами уровня Хьюга едва ли было трудно угадать, о чем думал Лоуренс во время этой краткой паузы.

Если Хьюг рассердит Бонели, ему придется иметь дело с чем-то более опасным, чем даже Хоро.

Хьюг заговорил умоляющим тоном:

– Я так сильно боюсь ее сердить из-за моей торговли. Но это не связано с деньгами.

Суть торговли всегда – зарабатывать деньги. Лоуренс с любопытством посмотрел на Хьюга. Тот, похоже, собрался с духом: он встал и подошел к одной из картин.

– То место, которое здесь изображено, когда-то давно называлось Дира.

Это была одна из самых больших картин в комнате; пейзаж на ней был скалистый, очень неуютный на вид. Перед громадной скалой стоял отшельник, воздев руки, точно в молитве. Похоже, здесь был изображен миф о святом покровителе Диры.

Подобные картины встречались часто. Но, насколько Лоуренс знал, художник обычно все-таки больше сосредотачивался на людях, чем на природе.

Едва он успел так подумать, Хьюг произнес нечто неожиданное:

– Это моя родина.

– !..

Лоуренс почувствовал, как Хоро рядом с ним напряглась.

– Давным-давно это была добрая, богатая земля. Безо всяких камней. Эта скала… след когтя.

– …Медведь Лунобивец? – хрипло прошептала Хоро.

– Да. И этого мое племя никогда не забудет. Эти картины создавались людьми, такими как госпожа Бонели. Десятки лет назад. Ради моего племени и других подобных нам я собираю эти вещи – то, что показывает нам родные земли, которые нам пришлось покинуть, или бедствие, из-за которого мы не можем вернуться. Я солгал бы, если бы сказал, что не извлекал из всего этого прибыли, но это второстепенно.

Хьюг вперил взор в картину, точно смотрел в громадное окно.

– И даже того, что изображено здесь, тоже уже нет. Я слышал, там нашли золотую жилу… Какая ирония судьбы. Золото нашел тот самый человек, которого я нанял, чтобы он создал эту картину. Да даже не случись этого, ветер и вода все равно источили бы землю, пока она не стала бы совершенно другой. Почти на всех картинах в других комнатах и на тех, что висят в особняках и церквах, тоже места, которые уже исчезли или исчезают. Да и сами картины тоже не вечны.

Договорив, Хьюг прикоснулся к раме и какое-то время молча смотрел на картину.

В этом доме хранились крохотные частицы исчезающих миров. Ход времени человеку, возможно, кажется медленным, но для таких, как Хьюг, оно, напротив, стремительно летит. У них не осталось ничего, кроме воспоминаний о прошлом; и пропасть между прошлым и настоящим все ширилась.

Внезапно Хьюг со смущенной улыбкой посмотрел в сторону Лоуренса. Вероятно, на самом деле его взор был обращен на Хоро, однако Лоуренс не стал оборачиваться, чтобы проверять. Он понимал, что, если сделает это, ранит чувства Хоро.

Говорить с Хоро о таких вещах имел право только Хьюг, проживший столько же, сколько она.

– Я сам очень хотел бы тебе помочь. Это место существует не только ради нас, овец. Среди моих покупателей есть олени и зайцы, лисы и птицы.

Лоуренс услышал шелест одежды – это Хоро пошевелилась. Он не стал спрашивать, что именно она делала.

– Однако знания и мастерство Фран Бонели незаменимы. У нее идеальная память – она никогда не забывает те места, где хоть раз побывала; а ее целеустремленность не может поколебать даже смерть. Она полностью поглощена тем, чтобы отражать на своих картинах разные дикие места, и я не могу позволить себе потерять ее благорасположение. На это нет времени.

Огонь в глазах Хьюга был совсем не таким, какой можно увидеть в глазах человека, старающегося лишь для собственной выгоды. Свидетельства той жизни, какую он и его родичи когда-то вели, стремительно исчезали, и он делал все, чтобы сохранить воспоминания о ней.

Лоуренс задумался над последними словами Хьюга. «Нет времени» – он имел в виду, что те места пропадают слишком быстро?

– Нет времени?

– Да. Мы должны спешить. Есть огромное множество мест, которые я хотел бы, чтобы госпожа Бонели изобразила, но ее жизнь коротка. Я часто думаю – если бы только она могла жить так долго, как мы.

Лоуренс не был уверен, что при этом откровении изумленный возглас вырвался лишь у него одного. Он-то предполагал, что Фран Бонели – особое существо, как Хоро и Хьюг. А теперь у него возник новый вопрос: если время так драгоценно, почему Хьюг и его родичи просто не занялись рисованием сами?

– Как и ты, я создан, чтобы быть торговцем, – произнес Хьюг.

Лоуренс вдруг осознал, что озадаченно чешет в затылке; должно быть, Хьюг угадал его мысли.

Хьюг опустил глаза, потом с улыбкой вздохнул. Перевел взгляд на картины, и глаза его сузились.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Честно говоря, мы как-то раз в самом деле взяли кисти и краски… и мои товарищи отправились на север и восток, чтобы запечатлеть для юга старые пейзажи, которых сейчас уже давно нет… Но мои товарищи не бессмертны.

Хоро была духом-волчицей, обитавшим в пшенице, и Лоуренс помнил ее слова: если пшеница, в которой она живет, исчезнет, погибнет и она сама. Вдобавок у нее и естественная продолжительность жизни не бесконечна.

Но Лоуренс не думал, что Хьюг ведет речь о смерти от старости.

Хьюг молча смотрел на него. У него были глубокие, спокойные глаза старого мудрого человека.

– Они взяли кисти и отправились в странствие, наблюдая за миром из чувства долга. И что же они увидели? Леса вырублены, реки перегорожены плотинами и текут по-другому, горы раскопаны и изранены. В конце концов они не смогли этого выносить и сменили кисти на мечи.

Лоуренс уже слышал эту историю. Он кинул взгляд на Коула – мальчик был само внимание.

– Но их было слишком мало. Одного сожгла Церковь, другого раздавила армия. Один был настолько напуган собственным бессилием, что… да. Немногие остались хотя бы в воспоминаниях; они исчезают, как морская пена. Люди – они… о, приношу свои извинения.

– Ничего страшного, – произнес Лоуренс, и Хьюг ответил печальной улыбкой.

– Люди обрели колоссальную силу. Мир уже давно в их руках, а наш век остался позади. Те, кто не пожелали с этим смириться, один за другим пали в боях и ныне существуют лишь на пергаменте, в виде легенд. И даже эти пергаменты рассыпаются – их едят мыши и моль. И есть мы, те, кто остались; овцы – в человеческом понимании слова «овца». Никому из нас недостает храбрости взять в руку кисть – мне в том числе. Самые храбрые из нас пали первыми… это было жестоко.

Лоуренс слишком хорошо понимал, почему Хьюга заботил человек Фран Бонели в большей степени, чем баран Хаскинс и волчица Хоро. Несомненно, Хьюг и его товарищи не раскрыли ей свою истинную натуру.

В таком случае существовало немного способов удержать ее при себе. Чтобы она рисовала для них картины, они готовы были склоняться перед ней, делать все, чтобы она не обижалась, соглашаться на любые ее требования, даже самые неразумные.

Даже признать в разговоре с Лоуренсом, что она существует, – это уже была большая уступка со стороны Хьюга.

– Да, жестоко, – произнесла Хоро, потягивая кислое вино, которое, Лоуренс был уверен, ей не нравилось. – Ты поэтому так сильно расстроился, когда меня увидел, да?

Лоуренс посмотрел на Хоро; Коул сделал то же.

Птицы и лисы навещали этого барана, но волки – почти наверное нет. Волки обладают клыками, когтями и смелостью, позволяющей пускать их в ход. Они первыми прибегают к насилию.

И поэтому они первыми погибают.

Хьюг обратил на Хоро спокойный взгляд и медленно кивнул.

– Да.

– Хех. Ну и ладно. Я бы сильнее огорчилась, если бы было наоборот.

Из-за того, что такая смелость шла ей, Хоро заслужила прозвище «Мудрая волчица». И именно сейчас Хьюг окончательно перестал ее бояться.

– …Завидую такой силе. Сам я часто думал: если уж мне суждено так долго жить, почему я не родился камнем или деревом?