И да, и нет, — ответил он. — Такая молоденькая девушка, как ты, не может жить в безопасности среди разбойников. Однако теперь у них есть предводитель и между ними установились в некоторой! степени христианские отношения и даже кое-какой порядок. Однако малышка вроде тебя там долго не протянет.
Аликс слегка улыбнулась и с облегчением вздохнула.
— Иначе — имей в виду, — продолжал он, — сейчас все, не колеблясь, выдадут тебя графу за награду.
— Но я умею петь. Может быть, кто-нибудь нанял бы меня.
Подняв руку, он перебил Аликс:
— Только дворянам дозволено иметь собственных музыкантов или, может быть, некоторым богатым купцам, но, опять же, ты — одинокая, беззащитная девушка…
Удрученная, Аликс сгорбилась. Где же ей искать спасения?
Слуга отметил, что Аликс вполне поняла, как трудно ей будет спрятаться, и стал быстро излагать свой план:
— Если ты переоденешься мальчиком, то сможешь скрываться вместе с бродягами. Надо лишь подстричь волосы, переодеться и, может, забинтовать грудь, и сойдешь за юношу. Священник говорит, что ты умеешь изменять голос по собственному усмотрению. А внешне ты смахиваешь и на мальчишку, и на девчонку.
Аликс не знала, плакать или смеяться. И то правда, она не классическая красавица, с полными губами и большими голубыми глазами, но ей хотелось бы думать, что…
— Ну-ну, — ухмыльнулся слуга, — нечего огорчаться. Когда подрастешь, то располнеешь и станешь красавицей, как настоящая леди.
— Мне уже двадцать лет! — сказала она, сощурившись.
Слуга в смущении откашлялся:
— Ну и скажи спасибо, что так выглядишь. А сейчас пора приниматься за дело, уже смеркается. Я принес кое-какую мальчишескую одежонку, так что, как только переоденешься, тронемся в путь. Мне нужно вернуться, прежде чем меня хватятся. Граф любит знать, где обретаются его слуги.
Мысль о том, что из-за нее ему может грозить опасность, заставила Аликс двигаться быстрее. Она взяла протянутый сверток и в одно мгновенье спряталась за деревьями. В считанные секунды она сбросила свое платье и белье, однако мальчишеские одеяния были ей в диковинку. Плотной вязки штаны-чулки доходили до талии, и она надежно затянула их. Взяв полотно, Аликс постаралась сдержать вздох разочарования, когда поняла, что ей почти нечего перевязывать. Потом настала очередь полотняной рубашки, тонкой и мягкой, за ней — тяжелой шерстяной рубахи с широкими рукавами, и поверх всего этого она надела длинный дублет из жесткой, плотно связанной шерсти. Дублет спускался ниже бедер и был красиво вышит золотой нитью. Еще никогда такая богатая одежда не касалась ее кожи, и Аликс почувствовала, как постепенно переставали саднить места, натертые платьем из грубой шерстяной ткани. «А как удобна эта мальчишеская одежда!» — подумала Аликс, подскакивая то на одной, то на другой ноге.
Натянув сапожки, доходившие до колен, и зашнуровав их до щиколоток, Аликс взяла из груды старой одежды свой золотой пояс и надела на талию, под дублет и шерстяную рубаху. Кончив одеваться и завязав на талии вышитый длинный кушак, она вышла к слуге.
— Хорошо! — похвалил он, поворачивая и внимательно осматривая ее. Взглянув на ее ноги, он нахмурился: они были гораздо красивее, чем бывают у мальчишек. — А теперь займемся волосами. — И он достал ножницы из сумки, висевшей у него на боку.
Аликс отступила назад, схватившись рукой за длинные прямые пряди. Она не стригла волосы ни разу в жизни.
— Ну давай же, — поторапливал человек. — Становится поздно. Это всего лишь волосы, девушка, и они вырастут снова. Лучше их остричь, чем сжечь вместе с головой на ведьмовском костре.
Взяв себя в руки, Аликс повернулась к нему спиной и подставила голову. Странно, но, как только часть волос упала, голове стало удивительно легко, и это ощущение никак нельзя было назвать неприятным.
— Посмотри-ка, они завиваются, — сказал мужчина, пытаясь утешить Аликс в эту страшную для нее минуту. Закончив работу, он оглядел Аликс со всех сторон, одобрительно кивая при виде волн, обрамляющих ее проказливое личико. А про себя подумал, что короткие волосы и мальчишеская одежда идут ей больше, чем ее собственное безобразное платье.
— Но почему? — спросила она, глядя на него. — Вы служите человеку, который убил моего отца. Почему же вы помогаете мне?
— Я нахожусь при этом парне, — Аликс поняла, что он говорит о Пагнеле, — с его младенческих лет. У него всегда было все что угодно, а отец научил его брать даже то, что ему иметь не положено. Иногда я пытаюсь возместить ущерб от его проделок. Ты готова?
Было очевидно, что ему не хочется больше говорить об этом.
Аликс взобралась на смирного коня, устроилась за спиной слуги, и они поехали опушкой леса к северу. Пока они ехали, слуга Пагнела наставлял ее, как следует поступать, чтобы не выдать себя. Она должна ходить по-мальчишески, выпрямившись и широко шагая. Ей нельзя смеяться по любому поводу или плакать, нужно научиться ругаться, нельзя часто мыться, надо чесаться, плеваться и не бояться работы, таскать тяжести и спокойно относиться к грязи и паукам. Он все говорил и говорил, и Аликс чуть не заснула, в результате чего ей пришлось выслушать лекцию о женской изнеженности.
Приблизившись к лесу, в котором прятались разбойники, он подал ей кинжал, посоветовал всегда носить его на боку, чтобы суметь защитить себя, и показал, как пускать его в ход.
Как только они въехали в темный, страшный лес, он замолчал, и Аликс почувствовала, как он весь напрягся. Косточки пальцев, которыми она крепко держалась за край седла, побелели.
Раздался гортанный крик ночной птицы, и слуга ответил на него. Затем опять последовал обмен сигналами, и слуга остановил лошадь, ссадил с седла Аликс и спешился сам.
— До утра придется подождать здесь, — едва слышно сказал он. — Прежде чем допустить нас в лагерь, они хотят проверить, кто мы такие. Что ж, парень, — громко добавил он, — давай устраиваться на ночлег.
Аликс не могла заснуть и тихо лежала под одеялом, которое дал слуга, перебирая в памяти все, что случилось: из-за дворянской прихоти она оказалась здесь, одна, в этом холодном, жутком лесу, а у ее любимого отца отняли жизнь. И пока она думала обо всем, на смену страху и отчаянию пришел гнев. Она преодолеет все препоны и однажды, чего бы это ни стоило, отомстит за себя и Пагнелу, и всем остальным, подобным ему.
Едва забрезжил рассвет, они снова сели на коня и стали медленно, все глубже продвигаться в лес.
ГЛАВА 3
Они долгое время осторожно пробирались сквозь гущу деревьев и подлесок по невидимым тропинкам, когда Аликс услышала голоса, тихие, главным образом мужские.