более благоприятных обстоятельствах, могут развить в себе такое же чувство честности и сотрудничества, а могут и не развить.
Короче говоря, честность - один из многих факторов, которые нельзя считать одинаково присутствующими во всех местах или среди всех народов. Эмпирические данные также не свидетельствуют о равенстве в этом факторе, как и во многих других. Среди простых тестов, используемых для оценки честности у разных народов и в разных местах, были проекты, в которых в общественных местах в разных городах мира намеренно оставляли кошельки, содержащие как деньги, так и личные документы.
Когда в 2013 году в рамках одного из таких проектов в разных городах в общественных местах была оставлена дюжина кошельков, количество возвращенных кошельков с деньгами в них варьировалось от одиннадцати из двенадцати в Хельсинки (Финляндия) до одного из двенадцати в Лиссабоне (Португалия). Более того, один кошелек, который был возвращен в Лиссабоне, вернула пара, приехавшая из Нидерландов; ни один португалец не вернул ни одного кошелька. В ходе более раннего исследования было установлено, что в Норвегии возвращено 100 процентов кошельков, в США - 67 процентов, в Китае - 30 процентов, а в Мексике - 21 процент.
Другой проверкой честности стало пятилетнее исследование того, кто из дипломатов ООН оплачивает свои штрафы за парковку в Нью-Йорке, где дипломатический иммунитет защищает их от судебного преследования. У Египта, где работают 24 дипломата ООН, за этот пятилетний период были тысячи неоплаченных штрафов за парковку. В то же время Канада, где работает столько же дипломатов ООН, сколько и в Египте, за тот же пятилетний период вообще не имела неоплаченных штрафов за парковку. Не было штрафов и у Великобритании с 31 дипломатом ООН и Японии с 47 дипломатами ООН.
В XIX веке Джон Стюарт Милль отмечал, что уровень честности или нечестности в обществе является одним из основных факторов развития его экономики. Используя в качестве примера высокий уровень коррупции в России, Милль пришел к выводу, что она должна быть "огромным препятствием на пути к экономическому совершенствованию". С тех пор - будь то при царях, коммунистах или в посткоммунистической России - коррупция была повсеместной. Одно время соотечественники называли некоторых людей "честными как немец" - молчаливое признание того, что такие качества не так уж часто встречаются среди русских.
Напротив, промышленной революции в Англии способствовали инвестиции из иностранных государств, инвесторы которых могли положиться на репутацию британского законодательства как честного и беспристрастного.
Нет больше причин ожидать, что все люди, группы или нации будут одинаково честными, чем ожидать, что они будут обладать одинаковыми навыками, одинаковым богатством или одинаковым IQ.
Даже в странах с широко распространенной коррупцией, где то, что называют "радиусом доверия", редко выходит за пределы нуклеарной семьи, могут существовать отдельные группы, обладающие достаточным доверием между собой, чтобы вести бизнес на основе устных договоренностей, не прибегая к ненадежным правовым системам. Марвари в Индии и различные подгруппы заморских китайцев в Юго-Восточной Азии даже смогли вести международную торговлю с членами своих групп в других странах на основе устных договоренностей.
Это может быть огромным конкурентным экономическим преимуществом в странах с ненадежными правовыми и политическими институтами, когда коренные соперники вынуждены быть гораздо более осторожными в экономических сделках. Но даже в стране с более надежными институтами есть свои преимущества в том, чтобы, как это делают евреи-хасиды в Нью-Йорке, передавать друг другу партии драгоценностей для продажи и делить прибыль на основе устных договоренностей.
Каким бы ни был уровень честности в данном обществе, нет причин ожидать, что существующее неравенство в этих вопросах останется неизменным навсегда, когда за столетия изменилось множество других вещей. Но в любой момент времени честность является одним из многих факторов, которые меняются, что делает равные шансы для всех очень маловероятными.
Эпизодические факторы
Помимо постоянных различий между народами, существуют также непредсказуемые эпизодические события - войны, голод, эпидемии, - которые могут нарушить путь развития отдельных народов. Исход военных конфликтов может быть делом случая, который не поддается исчислению, но способен определить судьбу целых обществ или наций на последующие поколения или столетия.
Если бы в битве при Ватерлоо победил Наполеон, а не его противник герцог Веллингтон, история народов и государств на всем европейском континенте могла бы сложиться совсем иначе. Сам Веллингтон сказал впоследствии, что исход этого сражения был "самым близким к тому, что вы когда-либо видели в своей жизни". Все могло пойти по-другому. Если бы предыдущие битвы против вторгшихся исламских войск при Туре в 732 году или при осаде Вены в 1529 году пошли по другому пути, Европа в культурном плане была бы сегодня совсем другой.
Как оказалось, Европа была далеко не однородной в культурном, экономическом и других отношениях цивилизацией, народы которой обладали одинаковым количеством и видом человеческого капитала по всему континенту. Вместо этого языки Западной Европы обрели письменность на столетия раньше, чем языки Восточной Европы. Это имело серьезные последствия для образования народов этих двух регионов, у которых было мало шансов быть равными в делах, требующих знаний и навыков, которые преподаются по учебникам в школах и колледжах.
Это не просто неравенство, оставшееся в прошлом, поскольку эволюция к настоящему началась с очень разного прошлого в разных местах и в разное время. Восточная Европа на протяжении веков была беднее и менее индустриально развита, чем Западная, а уровень убийств в Восточной Европе на протяжении веков был кратен уровню убийств в Западной Европе.
Разрыв между Востоком и Западом не был единственным источником национального неравенства в Европе. В начале XX века, "когда только 3 процента населения Великобритании было неграмотным, в Италии этот показатель составлял 48 процентов, в Испании - 56 процентов, в Португалии - 78 процентов". В 1900 году аналогичные различия наблюдались и в империи Габсбургов, где уровень неграмотности варьировался от 3 процентов в Богемии до 73 процентов в Далмации. Масштабные научные исследования выявили большие различия как в технологическом развитии, так и в количестве ведущих деятелей искусства и науки в разных частях Европы.
Такая же история была и в Африке, где в 1957 году только 11 процентов детей, посещавших среднюю школу в Нигерии, были из северной части страны, где проживало большинство населения. У того, кто родился на севере Нигерии, были далеко не такие шансы, как у того, кто родился на юге Нигерии, - этот факт отразился в разном экономическом успехе племен из этих разных регионов страны.
Как в Европе, так и в Нигерии разные обстоятельства привели разные группы населения к разным уровням грамотности и разной посещаемости школ. В Европе - в прошлые века, когда люди были гораздо