— Очень любезно с его стороны, — ответила она.
— Следуйте за мной, пожалуйста.
Уже на выходе из комнаты Шона обменялась взглядами с Эффи и в последний момент скрестила пальцы.
— К вам пожаловала миссис Уинтерс, милорд, — сказал дворецкий, пропуская девушку вперед.
Шона вошла в библиотеку, такую же мрачную, как и весь дом. Маркиз стоял у окна и смотрел на раскинувшийся внизу сад.
Когда он обернулся, солнце оказалось у него за спиной.
На секунду Шоне показалось, что голова и плечи маркиза окружены сияющим ореолом, словно он спустился с небес.
Стряхнув с себя наваждение, она поняла, что маркиз — все же необыкновенный мужчина: высокий, не менее шести футов роста, стройный, с красивыми чертами лица. Глаза, темные и блестящие, казалось, видели Шону насквозь.
Определить его возраст было нелегко. Ему явно было за тридцать, но, вероятно, меньше сорока. Волосы у него были темно-каштановые, а не седые, как предполагала Эффи.
Прежде всего бросалось в глаза то, что этот человек выглядел измученным, и возраст тут был ни при чем.
Измученным. Да. Именно так.
Шона вспомнила историю, поведанную Эффи. Историю о женщине, которую он любил, убитой выстрелом в сердце.
Возможно, его мучили воспоминания об этой женщине.
— Насколько я понял, вас сюда прислала вдовствующая герцогиня Грешем? — уточнил он.
— Да, — подтвердила Шона. — Она сообщила мне, что вы ищете человека, который говорил бы на нескольких иностранных языках. Так вот, я свободно владею французским, испанским, итальянским и греческим.
Маркиз усмехнулся.
— Это, безусловно, достойно восхищения, — сказал он. — Только столь умная женщина, как герцогиня, сумела отыскать такой талант.
— Я думала, что вас это может удивить, — ответила Шона. — Лучше всего я владею французским и греческим, но на двух остальных языках могу читать и писать.
Маркиз окинул ее внимательным взглядом. Затем жестом предложил ей присесть.
Шона села на диван и тут же поняла, что солнце светит ей прямо в лицо.
Маркиз уселся поодаль, туда, где сумрак был гуще. В таком положении он ее прекрасно видел, но сам при этом оставался лишь смутным силуэтом в ее глазах.
— Откуда вы знаете все эти языки? — спросил он. Его глубокий голос, казалось, исходил из глубины пещеры.
— Я много путешествовала, — ответила Шона.
— С супругом?
— Да, — сказала она, импровизируя на ходу. — Его очень увлекали путешествия, и мы вместе побывали во многих местах.
— Вы не обидитесь, если я проверю ваши способности? — поинтересовался он.
— Разумеется, нет. Я же не ожидала, что вы наймете меня, не выяснив предварительно, соответствую ли я вашим требованиям.
— Быть может, поговорите со мной по-испански?
— Не самый любимый мой язык, — по-испански ответила Шона. — Эти слова кажутся мне несколько неуклюжими, однако я умею писать и читать по-испански. Говорить я, как вы могли заметить, тоже умею.
— И притом, если позволите, говорить замечательно, — подтвердил маркиз.
Он тоже говорил по-испански, хотя и медленно, неуверенно.
Они перешли на итальянский, на котором маркиз изъяснялся также недостаточно свободно.
— А теперь скажите мне, пожалуйста (по-итальянски, само собой), какая сейчас должна быть погода в Риме.
Шона начала рассказывать о Риме, где она бывала вместе с отцом.
По речи ее можно было понять, что она не только отлично знает Рим, но и безукоризненно владеет итальянским.
— Поразительно! — воскликнул маркиз, когда Шона закончила свой рассказ.
Девушка решила рискнуть.
— А вы откуда знаете? — спросила она. — Вы же с трудом понимали, о чем я говорю.
Он с сожалением вздохнул.
— Это настолько очевидно? Ну, если бы вы говорили чуть медленнее, я бы, возможно, лучше вас понимал. Теперь вы видите, почему мне требуется помощь. Полагаю, проверять вашу компетентность в других языках нет надобности.
— Я с радостью поговорю с вами на этих языках, если вам будет угодно, — заверила его Шона.
— Вы сказали, что владеете греческим. Древним или современным?
— Обоими. Хотите меня проверить?
— А зачем? Я вас все равно не пойму.
Внезапно он бросился в соседнее кресло и пристально уставился на гостью.
— Расскажите мне о себе, — попросил он. — Где сейчас мистер Уинтерс?
— Он покинул этот мир, — сдержанно ответила Шона.
— А дети у вас есть?
— Нет.
— Сколько вам лет?
Скрестив пальцы под юбкой, Шона ответила:
— Тридцать один год.
— Когда вы вышли замуж и как долго вдовствуете?
Шону начали одолевать сомнения. Конечно, она ожидала вопросов, но не думала, что они окажутся столь конкретными. Ей не хотелось так нагло обманывать этого человека, но если она хотела убежать от отчима, выбора у нее не оставалось.
— Наш брак длился десять лет, — ответила она. — Супруг мой скончался три года назад.
— Значит, вы вышли замуж совсем рано.
— Мне было восемнадцать.
— Каким был ваш муж?
— Он был настоящим джентльменом, очень образованным человеком, — ответила она, описывая на самом деле своего отца. — Ему нравилось делиться знаниями, поэтому он старался научить меня всему, что знал сам.
— Вы это ценили?
— О да, — ответила она, оживляясь. — Он был чудесным учителем, рассказывал обо всем чрезвычайно интересно. Открыл мне новые горизонты, показал всю красоту окружающего мира. Когда мы посещали исторические памятники, он рассказывал мне о людях, которые когда-то жили там, где сейчас руины. Именно так я узнала о древних римлянах и греческих богах, об испанских музыкантах и французской кухне.
Шона и сама не заметила, как лицо ее озарила улыбка, ведь она говорила о своем обожаемом отце.
— Это было замечательно, — с нежностью сказала она. — Я никогда не думала, что моя жизнь может измениться. Но тут...
— Как он умер? — участливо спросил маркиз.
— Сердечный приступ. Он умер два часа спустя. Я едва успела с ним попрощаться. И все светлое, все хорошее, что было в моей жизни, сразу исчезло. Я до сих пор ужасно по нему скучаю.
Когда Шона окончила свой рассказ, воцарилось неловкое молчание. Наконец она подняла глаза и увидела, что маркиз смотрит на нее с нескрываемым удивлением.
— Должно быть, вы очень его любили, — наконец вымолвил он.
— Да, очень.
— И все же... Простите за бестактность, но, судя по вашему рассказу, он был гораздо старше вас.
— У нас была разница в возрасте, — согласилась она. — Но это не имело ни малейшего значения. А что?
— Нет-нет, ничего, — поспешно ответил маркиз.