Читать интересную книгу Ты дивно устроил внутренности мои - Пол Брэнд

Я вырос в очень строгой баптистской церкви. Там я узнал, что такое вера, что такое Божья любовь и что такое Библия. К сожалению, меня научили и тому, что наша церковь намного лучше других. Нам даже не разрешали общаться с представителями других деноминаций. Мои прародители — гугеноты — бежали из Франции от преследований католической церкви, поэтому нам с детства внушали, что монахи и католические священники — пособники дьявола. Но по мере роста во Христе мне пришлось пересмотреть эту точку зрения.

Я узнал: когда Бог смотрит сверху на Свое Тело, разбросанное по миру, словно гигантский архипелаг, то Он видит его целиком. И я думаю, что Он, понимая культурные различия между молящимися и видя их сердца, наслаждается зрелищем.

Негры из штата Каролина выкрикивают Богу хвалы. Верующие в Австрии напевают хвалу под величественные звуки органа. Их озаряет свет, проникающий в церковное здание через разноцветные витражи. Африканцы танцуют, воздавая славу Богу, под ритмичные звуки ударных инструментов. Сдержанные японские христиане выражают благодарность Богу, создавая произведения искусства. Индийцы молитвенно складывают руки, воздевая их к небу. Это намастэ — почтительное приветствие, которое берет начало в индуистском миропонимании: «Я поклоняюсь Богу, которого вижу в тебе». Но у христиан оно обретает новое значение: христиане показывают таким образом, что видят друг в друге образ Божий.

Тело Христово, подобно нашим собственным телам, состоит из отдельных непохожих друг на друга клеток, сплетенных в единое целое. В этом — суть. И радость всего Тела возрастает, когда клетки начинают понимать: они могут быть разными, не отрываясь при этом друг от друга.

4

Ценность

У американских матерей принято всю жизнь хранить первые ботинки своих детей. Нередко можно увидеть сувенирные бронзовые детские ботиночки — символ свободы и независимости. А у японских матерей принято хранить кусочек пуповины ребенка — символ зависимости и преданности.

Стивен Франклин

Мое детство прошло в Индии. Отец занимался миссионерской деятельностью. Я им очень гордился: он постоянно оказывал помощь каждому нуждающемуся. Только однажды отец не оказал помощи больным людям.

Мне было тогда семь лет. Наш дом стоял на невысокой горе, и я увидел, как трое незнакомых людей поднимаются по тропинке к нашему дому. На первый взгляд могло показаться, что эти трое ничем не отличаются от сотен других посетителей нашего дома, обращающихся к отцу за медицинской помощью. На каждом из них была надета обычная набедренная повязка, на голове — чалма. Как и все индусы, они были обернуты в накидку из легкой ткани, один конец которой перекидывается через плечо. Но, когда они подошли ближе, я увидел заметные отличия: их кожа казалась испещренной какими–то крапинками; лоб и уши выглядели неестественно большими, распухшими; на ногах были повязки с запекшейся кровью. Когда они вошли в дом, я заметил, что у них не хватало пальцев на руках, а у одного не было пальцев и на ногах — ступня была будто обрубленной.

При виде этих людей мама побледнела и как–то вся напряглась. В ее голосе не слышалось обычного приветливого, гостеприимного тона. Мне она прошептала: «Быстро беги разыщи отца. Потом срочно приведи сестру и не выходите с ней из дома ни на секунду!»

Я разыскал отца, привел сестру, а потом на четвереньках пробрался в свой наблюдательный пункт. В нашем доме происходило что–то непонятное и пугающее — и я не мог пропустить этого. Мое сердце бешено заколотилось, когда я увидел лицо отца: оно выражало замешательство, почти страх. Он стоял перед этими тремя людьми, потупив глаза, явно нервничая, — он не знал, что делать. Никогда в жизни я не видел отца таким беспомощным.

Мужчины упали на колени перед отцом — обычный индийский ритуал, которого отец не любил. Он всегда говорил: «Я — не Бог. Только Он — единственный, Кому вы должны поклоняться» и поднимал людей с колен. Но в этот раз он не проронил ни слова. После долгого молчания он сказал чуть слышно: «Я не могу вас вылечить, мне очень жаль. Присядьте, я сделаю все что смогу».

Отец побежал взять аптечку, мужчины ждали его, сидя на полу. Вскоре он вернулся с бинтами, банкой мази и парой хирургических перчаток, в которые он на ходу пытался просунуть руки. Это было совсем странно — как же он будет лечить их в перчатках?

Отец промыл ноги пациентов, помазал болячки, забинтовал. Странно: больные не стонали и не кричали, когда отец прикасался к их ранам.

Пока отец занимался пациентами, мама набрала корзину фруктов и поставила ее перед ними, чтобы они взяли с собой в дорогу. Мужчины забрали фрукты, а корзину оставили. Когда они ушли, я пошел в ту комнату, чтобы забрать корзину себе.

Вдруг раздался мамин крик: «Нет! Не трогай! Не подходи к тому месту, где сидели эти люди». Отец молча взял корзину, пошел на улицу и сжег ее, а потом долго–долго мыл руки горячей водой с мылом. Затем мама выкупала сестру и меня, хотя мы не дотрагивались до больных.

Это было мое первое знакомство с проказой — болезнью, поражающей людей с давних времен; болезнью, пожалуй, одной из самых страшных в истории человечества. Тогда она произвела на меня жуткое впечатление — я поклялся стать врачом и посвятить свою жизнь лечению людей, страдающих этим заболеванием. В течение последующих тридцати лет почти каждый день я проводил с больными проказой. У меня появилось много близких и преданных друзей среди этих мужественно переносящих страдания людей. За это время было развенчано немало беспочвенных страхов и заблуждений по поводу проказы, по крайней мере, в медицинской среде. Отчасти благодаря эффективным лекарствам сейчас проказа стала излечимым, практически незаразным заболеванием.

Однако во многих точках земного шара люди продолжают заболевать этой страшной болезнью; около четверти из них нуждаются в постоянном приеме лекарств. Увы, для многих эта болезнь становится причиной необратимого поражения тканей, слепоты, потери пальцев рук и ног. Что же происходит в организме под воздействием проказы, почему она приводит к таким ужасным последствиям?

В Индии я работал с прокаженными, и результаты исследований заставили меня задуматься: а не являются ли страшные симптомы болезни результатом утраты пациентами болевых ощущений? Болезнь не походила на пожирающий плоть грибок. Напротив, она главным образом поражала лишь один тип клеток — нервные. Многолетние эксперименты и наблюдения подтвердили мою теорию.

Постепенная утрата болевых ощущений приводила к плачевному результату: те части тела, которые больше всего нуждались в «болевой защите», не могли нормально функционировать. Например, используя молоток с плохо отшлифованной рукояткой, человек занозил руку; но он не чувствует боли — инфекция проникает в тело, начинается воспаление. Другой, оступившись, подвернул лодыжку, но продолжает идти дальше. У третьего перестает работать мышца, заставляющая веки моргать каждые несколько секунд. В результате глазное яблоко не увлажняется, глаз высыхает — и человек слепнет.

Миллионы клеток ладони и ступни или живые быстрые клетки сетчатки глаза могут стать бесполезными — и все из–за сбоя в работе нескольких нервных клеток. Вот в чем суть трагедии прокаженных.

Подобное же происходит и при других заболеваниях: при серповидно–клеточной анемии или при лейкемии дисфункция одного типа клеток способна очень быстро убить человека; если перестают работать клетки почечных фильтров, человек может вскоре погибнуть от отравления организма.

Этот важнейший факт — важность каждой части организма — хорошо виден на примере проказы. Зная, как многочисленны и разнообразны клетки живого организма, можно подумать, что утрата одной из них не вызовет серьезных последствий. Но, рассмотрев разнообразие частей тела и поняв узкую специализацию каждой части, мы устанавливаем: каждый из его членов очень важен и необходим для выживания тела целиком.

Самое интересное, что о значимости каждого члена тела рассказано и в библейском образе церкви как Тела Христова (см. Рим. 12:5,1 Кор. 12, Еф. 4:16). Вслушайтесь в озорные слова апостола Павла из 1 Послания к Коринфянам: «Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения; и неблагообразные наши более благовидно покрываются, а благообразные наши не имеют в том нужды. Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге. Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены» (12:22–26).

Главная мысль Павла ясна: Христос выбрал каждого члена, чтобы тот выполнял в Теле Христовом лишь одному ему свойственную функцию. Без него работа организма не будет нормальной. Павел подчеркивает, что наименее заметные члены тела (мне на ум приходят поджелудочная железа, почки, печень, селезенка) являются, по всей видимости, самыми важными. Я редко бываю им благодарен, но именно они ежедневно исполняют свои функции, благодаря чему я и живу.