Но сопротивляться не могу.
И отвечаю едва ли не яростнее его. Не замечая, что руки свободны. Наплевав на то, что задралось платье. Чувствуя лишь дикое всепоглощающее желание.
— Разрешите, — мимо нас протискивается молодой парень в поварской униформе и это приводит в себя лучше чего бы то ни было.
Господи, опять!
Я же разум теряю от одного его присутствия! Это ненормально, так нельзя. Но как же хочется!..
— Отпусти меня, — цежу я сквозь зубы, отказываясь смотреть ему в глаза.
На кого я похожа?! Я! Которая после его переезда училась, тренировалась, стажировалась, ни минуты не сидела на месте, только бы доказать самой себе, что он не прав. Что я не просто «красивая девочка, прожигающая жизнь и папины деньги». И доказала. Вот только много ли в этом смысла, если я всё ещё шалею, стоит только ощутить его прикосновение?
— Поехали? — Ян послушно отпускает, одним этим заставляя заломить бровь.
— Куда? — с издевательским смешком я встречаюсь с ним взглядом. — К тебе?
Мимо снова проходит давешний повар, и я бы даже поблагодарила, позже, если бы сейчас могла запомнить его лицо. Мы с Яном дышим так, словно пробежали марафон, только мой марафон — временной. От первой встречи и до сегодняшнего дня за 0,3 секунды.
— Я не против. — Ян скользит взглядом по шее, плечам, груди.
Ему плевать на монашеское платье, а мне даже прикосновения не нужны — кожа итак послушно покрывается мурашками.
— Это мы уже проходили.
Я разворачиваюсь, но он удерживает меня за запястье. В этот раз бережно и почти нежно. Подходит, зарываясь рукой в волосы, окончательно портя укладку, и закономерно целует, утягивая в приторную сладость. Жаль только, что она несёт противный привкус горечи.
— Скажи мне, — начинаю я, глядя ему в глаза, когда Ян отстраняется, — я похожа на шлюху?
Ты меня любишь? Ты по мне скучал? Что мы будем делать?
Он может ответить на любой из этих вопросов, но не на тот, что я задала.
— Конечно, нет, — кривится Ян, отступая.
— Разве? По-моему очень даже похожа. — Я отворачиваюсь, подходя к глянцевой стене холодильника. Нет, Андрею ни к чему видеть меня такой. — Только шлюху по-быстрому зажимают в тёмном углу, практически подсобке. И имеют её там же, быстро и чтобы никто не видел. — Обернувшись, я вижу, как на его лице ходят желваки. — В двадцать это может казаться драйвовым, но мне давно не двадцать.
— Это «нет»? — В его взгляде раздражение, почти злость.
— Это «Я не хочу тебя знать».
Что он может ответить? Что на расстоянии пары шагов его потряхивает не хуже, чем меня? Это я вижу и так, но мне, по крайней мере, хватает ума понять, что оно того не стоит. Секс, каким бы фантастическим он не был, не стоит новой дыры в моём спокойствии. Мне бы старые дыры сшить.
И доверия любящего меня человека он тоже не стоит.
— Поздновато спохватилась, — криво усмехается Ян, — отказываться стоило ещё тогда.
— Семь лет назад тебя не впечатлило моё «нет». — Я собираюсь уйти, наконец, с этой чертовой кухни, вместо спасения ставшей моим наказанием. Видимо, за грехи юности.
— Оно меня всё ещё не впечатляет.
— Теперь это исключительно твои проблемы, — не поворачиваясь, отрезаю я и уверенной походкой выхожу в зал.
— Лиссет, Андрей тебя шантажирует? — от милого отцовского рыка в телефонной трубке я едва не давлюсь вином, роняя каплю на серую обивку дивана.
Не зря я отдала за него такие деньги. Совсем не зря! На другом у меня не получилось бы развалиться с таким удобством и планомерно напиваться до бесчувствия.
К счастью, номер Яна давно исчез из списка моих контактов. Можно считать себя в безопасности.
— Ты совсем что ли, пап?! — сиплю я в трубку.
Как знала, что не стоит отвечать на вызов! Проблема в том, что отец мог и приехать, а это сорвало бы весь мой конспиративно-алкогольный план.
— Тогда откуда внезапные побеги? — тоном тише интересуется он. — Мы даже поговорить нормально не успели! Ещё и Андрея своего напугала.
— Какой ещё испуг, пап? — тяжело вздохнув, я ставлю бокал на пол и вытягиваюсь на диване. — У него всегда всё под контролем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кроме тебя, — иронизирует отец. — Лиссет, либо отпусти мужика, либо прекрати трепать ему нервы.
— В смысле отпусти?! — Возмущение выходит очень даже праведным. — Я за него так-то замуж собралась.
— «Так-то», — передразнивает он. — Если планируешь повторить подвиг Джулии Робертс, скажи сразу, хоть на ресторане сэкономим.
«Сбежавшая невеста», «Страна фей», «Девятые врата», «Мумия». Жаль, что прошли те времена, когда мы всей семьей садились и смотрели очередной фильм. Когда папа обнимал маму. Когда они переглядывались и крепче сжимали ладони друг друга. Когда я радовалась, что мне разрешают смотреть киношные поцелуи.
До маминого побега.
До моего бунта.
— Пап, всё нормально, никто никуда не сбежит. А без ресторана я и так могу обойтись.
— Я не могу, — отрезает он, — и, Лиссет, меня серьёзно беспокоит твоё здоровье! — Отец заводит эту шарманку каждые полгода с того момента, как я переехала. Приготовившись отвечать на десяток вопросов, я сажусь и делаю большой глоток. — Ты беременна?
— Твою же… Папа!
Пока я откашливаюсь, светлый ковёр радостно впитывает рубиновую лужу, щедро выплеснувшуюся из бокала.
— Это легко объяснило бы все твои закидоны, — ровно отзывается он.
— Все мои закидоны легко объясняются твоим воспитанием! — рявкаю я и бросаю трубку.
Чёртов Исилин! Какого хрена он припёрся в мой город?! Сидел в своём Питере семь лет, вот и продолжал бы сидеть. Но нет же, ему приспичило не просто вернуться, а сделать это в тот момент, когда я решилась, наконец, довериться мужчине! Довериться и поверить!
Гадский ковёр!
Мрачным взглядом смерив разбитый бокал, весёленькие пятна и пустую бутылку, я иду в кухню. За солью, тряпкой и… вином, да. Говорят, уборка успокаивает, вот заодно и проверю.
Очередной звонок раздаётся спустя полбутылки и тонну ругательств. Чёртова уборка! Какого я вообще этим занимаюсь, если есть химчистка?!
— Только не говори, что тебе стало скучно, — я бросаю взгляд на часы, — в полпервого ночи!
— Мне стало обидно, — насмешничает Кир по громкой связи, в то время как я, сидя на полу и прислонившись спиной к дивану, допиваю очередной бокал. — Костя не соврал?
— Это смотря в чём, — хмыкаю я, повторяя вино до краёв. И даже больше. — Чёрт! — С другой стороны, мне ковёр уже не спасти. Не помогли ни соль, ни кипяток, ни мыло, ни даже кислое молоко, чудом завалявшееся в моём холодильнике. — Готова поспорить, что в отчётах он мухлюет, убирая лишние нолики.
— Параллелограмм.
— М? — я отрываюсь от интереснейшего в своей жизни рассматривания ковра. Дорогой, между прочим. Был.
— Сиреневенький, — ещё веселее звучит в моей гостиной.
— Кир, у тебя всё нормально? — Вряд ли он нуждается в моём беспокойстве, но и бреда от него я раньше не слышала.
— У меня да, а вот у тебя вряд ли, — вздыхает он. — Сейчас приеду.
— Куда ты собрался?! — Выпитые промилле разом трезвеют на 0,5 единиц. — Кир, я тебе не открою. — Предупреждение звучит максимально угрожающе. Насколько это возможно в моём состоянии.
Вот только ему всё равно, потому что вызов сбрасывается ещё до моих, откровенно смешных, угроз.
И пусть я переборщила с алкоголем, но от звука проворачивающегося ключа сознание просыпается и заставляет меня принять приличное положение. Хотя какие между нами приличия!
— Алис, ты жива? — слышится из коридора от того, у кого пора бы забрать ключи. — Алиса?
— Прекращай комедию! — скривившись, отвечаю я и откидываю волосы за спину. И слышу впечатлённый свист. — У меня уборка.
— И как, помогло? — хмыкает он и понимающе кивает на ковёр.
— Да пошёл ты, Кир!
Встав, я пережидаю секундную темноту в глазах, и аккуратно иду в сторону ванной. Слыша доносящийся из гостиной звон бутылок.