Можно сказать, что в данном случае богоборческая идея не успела победить: переворот произошел, но иерархия власти еще не выстроилась. «Ригведа» — священный текст — зафиксировала этот момент, последствия чего сказываются по наши дни: пантеоны религий, бытующих в Индии, во многом схожих по именам, невероятно многочисленны и сложноподчиненны. Может быть, на этой хаотичности и процвела идея переселения душ и иллюзорности мира, отчего отношения между смертным и богами приобрели совершенно особый характер…
Вернемся в Европу, к тем мифологическим смертным, которые, конечно же, в династических войнах богов участвовать никак не могли. Что сталось, к примеру, в греческой мифологии с первобытным культурным героем, подобным Мауи? Ведь он наверняка был, и его имя не могло забыться. И не забылось! В наши дни оно известно всему миру: Прометей — «вперед мыслящий».
Прометей был причислен к тем титанам, которые, подобно ведийскому Агни, «добровольно» перешли на сторону богов-победителей. При этом он сохранил свою прежнюю героическую сущность и в новом «олимпийском» изложении истории мира продолжил, точнее, повторил первобытные свои подвиги: сотворил людей, да еще по подобию богов, добыл (украл) для них огонь, научил их ремеслам и т. д. Правда, о всех заслугах его упоминается как-то слишком глухо: среди людей он почитается покровителем горшечников, и вообще, о роли его в конце концов забыли бы, как забыли многих, от которых остались только имена, если бы Зевс не покарал его слишком сурово. Зевс, как всякий тиран, не терпя соперника, поневоле увековечил память о нем. Все знают: Прометей был прикован к Кавказским горам, и орел прилетал ежедневно клевать его печень, и так было, пока не явился Геракл, не разбил нерушимые цепи… И все! О дальнейшей судьбе Прометея ничего не известно.
Итак, Прометей, собственно, не был богоборцем, хотя мог бы им стать (в частности, ему было ведомо, кто восстанет и победит Зевса, но он купил себе свободу ценой этой тайны), он был всего лишь… художник или, скажем, авантюрист, желавший кое-что сотворить по-своему. Не забудем, однако, и того, что он — титан, по мифологической родословной не только равен Зевсу, но старше его. (В реальном же времени имя «Зевс» древнее.)
Среди культурных героев встречаются разные характеры. Иногда это персонаж «положительный», мудрый и доброжелательный, как Прометей (хотя неизвестно, каков он был в своей первобытной жизни). Но чаще это персона трагикомическая: злой насмешник, удачливый плут, щедрый вор, которому все до поры сходит с рук. Именно такой, став бессмертным, может оказаться для богов незаменимым помощником в борьбе с врагами или истинным богоборцем не на жизнь, а на смерть. Или тем и другим вместе.
Таковым видится древнескандинавский бог Локи, участник большинства сюжетов этой мифологической истории. Происхождение его неизвестно: говорят, что он из богов-асов, однако сведения о родителях позволяют в этом усомниться. И все же сам характер Локи и его деяний раскрывает его культурно-героическое прошлое. Упоминается, что он участвует в сотворении людей; он же хитростью и обманом заставляет некоего великана бесплатно построить Асгард, крепость асов, где они, между прочим, «познают ремесла»; он втравливает богов во всяческие неприятные ситуации и он же находит из них выходы; он для богов, словно гвоздь в башмака, но без него они в незавершенном мире, как безрук.
Мифологическая система мира, запечатленная в «Старшей» и «Младшей Эдде», ближе к первобытной, чем греческая. Будущие богоборцы в ней соседствуют с богами, хотя, конечно, и не вполне мирно — последняя война еще впереди! И Локи — нет, не из жажды власти, ни по какой-либо другой причине, а просто по своей стихийно-богоборческой сущности — готовит погибель богов. Это он чужими руками убивает светлейшего из них, он порождает самых страшных чудовищ, которых асы заточают в подземном мире. И в конце концов, когда у асов кончается терпение, а скорее всего, когда завершается устроение мира, они Локи приковывают к скале. В последней битве, когда Локи и его порождения вырвутся на волю, погибнут и богоборцы, и боги, и весь мир. Из Хаоса родится новый, в котором, может быть, своего Локи не будет.
А что же люди, реальные пращуры наши?
Во все времена жили святотатцы, грозящие небесам кулаками и словом. Учитывая реальность бытия богов и тогдашнее отношение к слову, это не шутка! Думается, что таких людей больше было среди посвященных, постигших мифологическое описание своего мира в такой степени, что оно переставало их устраивать, — они жаждали другого, т. е. хотели описать реальный мир иначе. (Не эта ли жажда томит всякого писателя, а тем более писателя-фантаста? То же и читателя!) Думается также, что боги не очень обращали на это внимание…
Для большинства же людей боги — это власть! И как всякая власть, они — свои, привычные, нужные. Их можно не любить, но должно страшиться: в гневе боги ужасны! И тому есть доказательства: стихийные бедствия, несчастные случаи, сокрушительные поражения в битве и, самое главное, мифы, в которых боги карают за малейшую попытку сравниться с ними в чем бы то ни было.
Мифологические построения лишены логики и последовательности. Они сотканы из противоречий, напластований, смещений, смешений. Зато мифологии в высшей степени присущ здравый смысл. Зачем, в самом деле, уничтожать божество реки, если река-поилица после этого высохнет? Зачем смертному вмешиваться в дела богов, когда они сами могут все устроить наилучшим образом? Единственное бессмертное, которое человек пытается уничтожить, — это Смерть! Но ведь бессмертные не знают смерти, она присуща только смертным и, значит, соразмерна им. Не случайно владыкой загробного царства часто становится именно человек — первый умерший.
Итак, в развитом мифологическом мире человек — сторона страдательная, пассивная. Он никогда не участвует в богоборческих затеях бессмертных. Удел человека-героя — бороться с божествами низшими, стихийными, теми, имена которых сохранились от первобытных времен, но которые оказались «лишними» в установившейся иерархии.
Если же в каком либо мифологическом или фантастическим описании мира смертный герой восстает на богов и тем более побеждает кого-то из них, то можно твердо сказать: либо он не смертный, либо бог не бог, либо описание не истинно. В мифологической истории очевидно правило: борьба за власть ведется только между равными.
Богоборчество оставалось удалом богов до тех пор, пока боги оставались по отношению к человеку силами внешними, пока человеку не открылось существование Единого, сущего в каждом и поправшего смерть. С этого момента богоборчество становится реальностью не мифологической. Каждый человек волен сокрушить Бога в себе, и, к сожалению, в этом деле мы слишком часто преуспеваем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});