Читать интересную книгу Игра Нептуна - Фред Варгас

Комиссар достал чистую папку, вложил туда документы и аккуратно надписал: «Трезубец № 9» с вопросительным знаком. Ему необходимо съездить в Страсбург и взглянуть на тело, хоть это может затормозить подготовку командировки в Квебек. Он решил перепоручить все дела Ретанкур — она доскональнее всех знала этот проект.

— Проводите меня домой, Данглар. Если вы не увидите собственными глазами, не поймете.

Данглар сходил в свой кабинет за большим черным кожаным портфелем, который придавал ему вид то ли преподавателя английского колледжа, то ли священника «в штатском», и последовал за Адамбергом. Комиссар остановился рядом с Ретанкур.

— Мне нужно встретиться с вами в конце дня, — сказал он. — Хочу вас малость припахать.

— Конечно, шеф, — ответила Ретанкур, не поднимая глаз. — Я дежурю до полуночи.

— Прекрасно, тогда до вечера.

Адамберг был уже в коридоре, когда услышал грубый смех бригадира Фавра и его гнусавый голос.

— Он хочет ее припахать, — хихикнул Фавр. — Настал твой день, Ретанкур, цветок невинности наконец будет сорван. Наш патрон родился в Пиренеях и в горы карабкается лучше всех. Суперпрофессионал по части неприступных вершин.

— Минутку, Данглар. — Остановив своего заместителя, Адамберг вернулся в зал. Данглар пошел следом. Комиссар направился прямиком к столу Фавра. Наступила гробовая тишина. Адамберг толкнул металлический стол и резко опрокинул его. По полу рассыпались бумаги, рапорты, диапозитивы. Фавр, державший в руке стаканчик кофе, замер. Адамберг пнул ногой стул, и бригадир рухнул на пол, залив рубашку кофе.

— Возьмите свои слова обратно, Фавр, извинитесь и скажите, что сожалеете. Я жду.

«Ну надо же», — сказал себе Данглар, проведя ладонью по глазам. Адамберг напоминал натянутый лук. За последние два дня комиссар выказал больше чувств, чем за все годы их совместной работы.

— Я жду, — повторил Адамберг.

Фавр приподнялся на локтях, пытаясь сохранить остатки достоинства перед коллегами, которые подтягивались к эпицентру схватки. Только Ретанкур, постоянная мишень его жестоких шуток, не пошевелилась, но папки перебирать перестала.

— Взять обратно что? — рявкнул Фавр. — Правду? Что я такого сказал? Что вы классный ходок? А разве это не так?

— Я жду, Фавр, — снова произнес Адамберг.

— Черта с два! — Фавр начал подниматься.

Адамберг вырвал у Данглара черный портфель, выхватил оттуда полную бутылку и грохнул ее о металлическую ножку стола. Брызги стекла и вина разлетелись во все стороны. Он шагнул к Фавру, сжимая в руке отбитое горлышко. Данглар хотел оттащить комиссара, но Фавр выхватил револьвер и направил его на Адамберга. Все окаменели, переводя взгляд с бригадира, осмелившегося направить оружие на шефа, на комиссара, который за год выходил из себя всего дважды. Каждый лихорадочно искал способ разрулить ситуацию, надеясь в душе, что Адамберг обретет привычное равновесие, бросит осколок бутылки и удалится, пожав плечами.

— Убери эту дурацкую полицейскую игрушку, — сказал Адамберг.

Фавр с вызовом откинул револьвер, а Адамберг опустил бутылку. У него возникло неприятное чувство: ситуация была смехотворная. К тому же он не мог понять, на чьей стороне преимущество. Он разжал пальцы. Бригадир, нашарив на полу донце бутылки с острыми зазубренными краями, с остервенением метнул его в Адамберга и чисто, словно лезвием, порезал комиссару левую руку.

Фавра силой усадили на стул, прижали к спинке. Люди смотрели на комиссара, ожидая его реакции на новый поворот событий. Адамберг жестом остановил Эсталера, схватившегося за телефонную трубку.

— Рана неглубокая, Эсталер, — произнес он спокойным голосом, прижимая руку к телу. — Позовите нашего судмедэксперта, он прекрасно справится.

Адамберг сделал знак Мордану и протянул ему бутылочное горлышко.

— Мордан, положите в пластиковый пакет уличающее меня вещественное доказательство. Попытка устрашения подчиненного. Подберите «магнум» и донце бутылки. Это вещественные доказательства, свидетельствующие против Фавра, не имевшего намерения… — Адамберг провел рукой по волосам, подбирая слова.

— Еще как имевшего! — закричал Фавр.

— Заткнись, — рявкнул на него Ноэль. — Не усложняй, ты и так вляпался.

Адамберг удивился. Обычно Ноэль одобрительно улыбался грязным шуткам коллеги, но, видно, его попустительство имело пределы.

— Не покушавшегося на мою жизнь, — продолжил Адамберг, знаком велев Жюстену записывать. — Причина конфликта — оскорбления, нанесенные бригадиром Жозефом Фавром лейтенанту Виолетте Ретанкур, а также клеветнические утверждения.

Адамберг поднял голову, считая, сколько сотрудников находится в зале.

— При двенадцати свидетелях, — добавил он.

Вуазне усадил Адамберга и обнажил его левую руку, чтобы перевязать.

— Ход столкновения, — устало продолжил Адамберг, — замечание со стороны высшего по званию, физические действия и запугивание, не угрожавшие ни здоровью, ни безопасности бригадира Фавра.

Адамберг замолчал, сцепив зубы, пока Вуазне зажимал тампоном кровоточивший порез.

— Бригадир использовал служебное оружие и острый предмет — осколок стекла, — которым была нанесена небольшая рана. Остальное вам известно, закончите рапорт и направьте его в отдел внутренних расследований. Не забудьте сфотографировать комнату.

Жюстен встал и подошел к комиссару.

— Что насчет бутылки? — прошептал он. — Напишем, что вы достали ее из сумки Данглара?

— Укажите, что я взял ее с этого стола.

— И как мы объясним присутствие бутылки белого вина в помещении отдела в три пятнадцать пополудни?

— В обед мы отмечали отъезд в Квебек, — предложил версию Адамберг.

— Правильно. — Жюстен облегченно вздохнул. — Отличная мысль.

— Что с Фавром? — спросил Ноэль.

— Он будет отстранен от работы, у него заберут табельное оружие. Пусть судья решает, что это было — нападение или самооборона. Посмотрим, когда я вернусь.

Адамберг встал.

— Вы потеряли много крови, комиссар, — сказал Вуазне.

— Не беспокойтесь, я уже иду к нашему патологу.

Он вышел, опираясь на руку Данглара, оставив своих сотрудников в состоянии полной прострации.

VIII

Адамберг вернулся домой, напичканный антибиотиками и болеутолящими — на этом настоял судмедэксперт Ромен, наложив на рану шесть швов.

Левая рука онемела от новокаина, и он с трудом открыл шкаф, чтобы достать коробку с архивом, лежавшую на дне вместе со старой обувью, пришлось звать на помощь Данглара. Тот поставил коробку на низкий столик, и они сели работать.

— Вытряхните ее, Данглар. Простите, но я недееспособен.

— Какого черта вы разбили бутылку?

— Вы защищаете этого типа?

— Фавр — редкостный говнюк. Но, согласитесь, вы его спровоцировали. Это его стиль — не ваш.

— Значит, с подобными негодяями мой стиль меняется.

— Почему вы просто не поставили его на место, как в прошлый раз?

Адамберг махнул рукой.

— Напряжение? — осторожно предположил Данглар. — Нептун?

— Возможно.

Данглар вынул из коробки восемь папок и разложил их на столе. На каждой было написано одно слово «Трезубец», разными были только номера — от 1 до 8.

— Давайте поговорим о бутылке в вашем портфеле. Все заходит слишком далеко.

— Это не ваше дело, комиссар, — ответил Данглар словами комиссара.

Адамберг не стал спорить.

— Кроме того, я дал обет, — добавил Данглар.

Он не признался, что, произнося слова клятвы, прикоснулся к хвостику на берете.

— Если вернусь из Квебека живым, не буду пить больше стакана за раз.

— Вы вернетесь, потому что я буду держать нить. Так что можете начинать прямо сейчас.

Данглар вяло кивнул. В безумии последних часов он забыл, что Адамберг пообещал ему «держать самолет», но теперь больше верил в ниточку, когда-то державшую помпон, чем в комиссара. Интересно, подумал он, срезанный помпон защищает так же надежно, как целый? Не такая же ли это фикция, как мужская сила евнуха?

— Данглар, я расскажу вам историю. Будьте терпеливы, история долгая, она длилась четырнадцать лет. Все началось, когда мне было десять лет, достигло кульминации, когда мне было восемнадцать, и длилось до тридцати двух. Не забывайте, Данглар, мои рассказы убаюкивают слушателей.

— Сегодня вероятность этого ничтожна, — сказал Данглар, поднимаясь. — У вас есть какая-нибудь выпивка? События сегодняшнего дня потрясли меня.

— Есть джин, в шкафчике, на кухне, стоит за оливковым маслом.

Данглар вернулся со стаканом и тяжелой глиняной бутылкой, налил себе и тут же отставил бутылку.

— Начинаю исполнять обет, — пояснил он. — Один стакан.

— Поосторожнее, крепость — сорок четыре градуса.