Читать интересную книгу Завод войны - Эшер Нил

— Старые привычки. — Дрон–скорпион небрежно махнул клешней. — Все равно, пусть я больше не могу быть хранителем Масады, но не исключено, что мои умения здесь пригодятся. Смотри.

Очередной пакет данных прибыл на мой форс, на этот раз от Амистада. К нему я отнесся с опаской, удивившись мельком, почему сразу доверился сообщению Рисс. Я распаковал архив — там оказался еще один аудиовизуальный файл.

— Информации из здания не было, пока я не задействовал свои ресурсы, — заявил дрон–скорпион.

Я увидел внутренность того цилиндрического здания из флейтравы сразу с разных точек — и смог разобраться в этой путанице перспектив только при помощи форса. На полу растянулся огромный капюшонник–альбинос, Техник; затем, тяжело ступая, вошел Ткач и зашагал, переваливаясь, вдоль туловища, остановившись у изогнутой, как ложка, головы. За ним последовал капюшонник поменьше, бывший некогда Изабель Сатоми. Потоптавшись на месте, «Изабель» полезла на спину Техника, но на полпути к гребню замерла, раскинув ноги, тесно прижавшись к великану — «собрату». Некоторое время, казалось, ничего не происходило, но потом я заметил, как ноги «Изабель» словно врастают в тушу и из мест соединений выползают дымившиеся мениски. Хрящевая ткань разрасталась, окружая Техника и меньшего капюшонника, заключая их в кокон.

— А тут, — заметил Амистад, — мы имеем вот что.

Субпакет, мной, как это ни досадно, пропущенный, открылся. Ни аудио, ни видео — лишь жесткий массив данных ИИ, который форсу так трудно перевести для мягкого человеческого мозга. Но секунду спустя я его получил. И увидел, как внутри Техника меняются энергетические показатели, устанавливаются связи и растет молекулярная активность.

— Я должен остаться здесь и следить за ситуацией, — заключил Амистад, когда файл закрылся и тут же самопроизвольно начал стираться.

Я был, бесспорно, восхищен, но… Да, тут происходило нечто интересное и, несомненно, важное, однако все это — не для меня. Это просто результат действий Пенни Рояла, но самого ИИ тут больше нет. А именно ИИ являлся центром моего внимания — и смыслом существования.

— Смотри. — Амистад ткнул клешней вниз.

Я повернулся и увидел, как меньший капюшонник двигался прочь от Ткача, сейчас стоявшего возле здания, стены которого сотрясались, раздираемые изнутри мощными ударами. Техник, восстановленный и воскрешенный своим малым собратом, вылезал на простор, навстречу утру Масады.

— Я должен остаться, — торжественно повторил Амистад.

— Да. Полагаю, должен, — ответил я, отворачиваясь.

Мое дело — Пенни Роял.

Отец-капитан Свёрл

Вероятно, стимулом послужило то давнее возбуждение, а может, дело в месяцах ожидания и наблюдения, перемежавшихся моментами лихорадочных действий, когда Цворн запускал что–нибудь в систему Литорали. Или в напряженном предчувствии этих атак, интервалы между которыми зачастую затягивались. Еще более вероятно, что виновник — некие внутренние прадорские биологические часы, однако, каким бы ни был побудительный мотив, отец–капитан Свёрл знал, что вот–вот переживет очередной скачок роста. Несколько последних недель кисты жировой ткани стремительно набухали, а сейчас он дрожал от напряжения, ощущая себя беременным. Свёрл чувствовал, как растет внутреннее давление, а при глубоком сканировании собственного тела видел горячие точки, странные химические реакции и расширявшиеся мертвые зоны.

Разглядывая через сканер хвост, прадор решил вновь удалить его, не дожидаясь скачка. Мягкие бугры плоти скрывали стопроцентно человеческие позвонки, соединявшиеся с его основным мощным телом, которое за много минувших лет приобрело сходство с человеческим черепом; панцирь размягчился, да и внутри все изменилось радикально. Гротескная трансформация, инициированная Пенни Роялом, между скачками шла медленно, и сейчас Свёрл мог видеть ребра, выраставшие из чуждого позвоночника, точно побеги сорных растений. Ребра уже изгибались, заключая в клеть крупную, недавно образовавшуюся кисту, в которой уже смутно маячили проступавшие человеческие органы. И, словно бы и этого было еще недостаточно, позвоночный столб соединился с окружающими его мышцами и теперь наводил связи с нервной системой, а через нее — с человеческой мозговой тканью, разраставшейся внутри и снаружи главного прадорского ганглия. Свёрл чувствовал этот кошмарный побег, он даже мог шевелить им, иногда и помахивать. Но нет, когда он в прошлый раз избавился от хвоста, тот вырос снова — процесс занял много мучительных месяцев, а единственным эффективным способом обезболивания оказалось погружение задней части тела в огромную лохань с ледяной водой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Свёрла затрясло еще сильнее — словно от одной только мысли о хирургическом вмешательстве, — и он лег на брюхо прямо на пол своего уютного маленького кабинета, с отвращением ощущая, как низ туловища расплющивается под его весом, чего никогда не случалось, пока его защищал твердый панцирь. Да, его основное тело стало похоже на человеческий череп, но в нем не росли кости, и, медленно и неуклонно утрачивая панцирь, он терял также прочные внутренние связи. Свёрл становился омерзительно мягок.

Непрекращавшаяся дрожь обрела ритм, обернувшись конвульсиями. Как всегда в таких случаях, ИИ-компонент отключился, отсекая от себя страдания двойственного органического мозга, и наблюдал за изменениями через подвешенный наверху глубинный сканер. Температура быстро поднималась, давление внутренней жидкости нарастало, сердце колотилось со скоростью, которую не пережил бы ни один нормальный прадор. И Свёрл увидел скачок. Все внутренние связи панциря растворились, ткани человеческого мозга, враставшего в прадорский ганглий, вспучились, органы сместились, причем одни выросли, другие съежились, жировые запасы практически исчезли, сожженные скачком роста. Хвост мотался из стороны в сторону, внутри него зародились кости конечностей, выбросив по сторонам четыре побега–кисти. Свёрл стал пятнистым, он весь будто покрылся нарывами, сбрасывая упрямые куски панциря, под которыми обнажалась розовая кожа. Черные экскременты текли из его ануса, прадора рвало жидкой кашицей, желтый гной сочился из его человеческих глаз. Но вот судороги прекратились, температура начала падать, и наконец два часа спустя все завершилось.

Куда же ведет эта трансформация? Как сможет маленькое человеческое тельце, выраставшее из его хвоста, поддерживать гигантскую, лишенную костей голову–череп? Почему сканирование показывает, что ему следует изменить диету, включив больше овощей, и советует сделать освещение кабинета ярче, чтобы не страдать от авитаминоза? Порой все происходящее казалось Свёрлу абсурдной, чудовищной шуткой. А если теперь, когда кульминационный ее момент миновал, шутник готовит для него вещи посерьезнее?

Спаренный органический мозг Свёрла жутко устал, и отец–капитан призвал ИИ-компонент, переключив на него управление конечностями–протезами, попытавшись встать. Раздался ужасный треск рвущейся ткани, и Свёрл упал на бок. Вскоре пришла боль. Своими глазами он не видел, но сенсоры глубинного сканера показали, что случилось. Все ноги–протезы с одной стороны мягкого теперь тела вывернулись из пазов. Свёрл смотрел на страшную рану: натянутые волокна нервной ткани, влажная коричневая плоть, сочившаяся из разорванных вен зеленая кровь. Его органические части возопили, но ИИ-сущность сразу поняла, что делать, поскольку давным–давно приготовилась к подобному. Взгляд остановился на керметовых костях и ребрах, хранившихся внутри стерильного щитостеклянного короба неподалеку, затем перескочил на роботов, свернувшихся на потолке кабинета–святилища. Поколебавшись немного, Свёрл отдал приказ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Свёрл знал, что, если его трансформация будет продолжаться в том же духе, постепенно размягчавшиеся ткани однажды перестанут удерживать протезы. Теперь необходимо радикальное вмешательство, поскольку пришло время обзавестись скелетом. Пока органический мозг пытался отвергнуть реальность, ИИ-сущность загрузила программы в роботов, которые, покачиваясь на своих кабель–тросах, уже спрыгивали с потолка с многочисленными наборами хирургических инструментов наготове. Роботы собрались вокруг Свёрла и окутали его стерилизующим облаком. И тогда его разрозненные части пришли к согласию — и принятию происходящего. Впасть в бессознательное состояние тяжело прадору, но не человеку, так что человеческий мозг он усыпил первым. Главный прадорский ганглий Свёрл отсоединил, перегрузив некоторые связи, а один из роботов при помощи щупальца–манипулятора ввел в ткань микроблокираторы нервов. Спустя несколько минут единственным бодрствующим сознанием в Свёрле остался ИИ.