Читать интересную книгу Сицилиец - Марио Пьюзо

— Простите меня, — сказал вполне искренне коротышка. — Я учил Тури в детстве, и его родители оказали мне честь, сделав меня его крестным отцом. Теперь я профессор истории и литературы университета в Палермо. Однако у меня есть и более надежный мандат, который могут удостоверить за этим столом все. Я являюсь и всегда был членом отряда Гильяно.

Стефан Андолини сказал тихо:

— Я тоже вхожу в его отряд. Ты знаешь мое имя и то, что я твой двоюродный брат. И меня называют Фра Дьяволо. [Брат Дьявола]

Это имя тоже было легендарным на Сицилии, и Майкл слышал его неоднократно. Он тоже скрывался, за его голову была назначена большая сумма. Однако только что он обедал рядом с инспектором Веларди.

Все ждали его ответа. Майкл вовсе не собирался делиться всеми своими планами, но понял, что должен рассказать хоть что-то. Мать Гильяно внимательно смотрела на него.

— Все очень просто, — сказал Майкл. — Прежде всего я должен предупредить, что не могу ждать больше семи дней. Я не был дома слишком долго, и моя помощь нужна отцу для решения его собственных проблем. Вы, конечно, понимаете, как мне не терпится вернуться к семье. Но отец хочет, чтобы я помог вашему сыну. Согласно последним инструкциям, мне ведено посетить здесь дона Кроче, затем ехать в Трапани. Там я поселюсь на вилле местного дона. Там же меня будут ждать люди из Америки, которым я могу полностью довериться. Профессионалы. — Он помолчал. — Слово «профессионал» на Сицилии имело особое значение, обычно оно относилось к высокопоставленным палачам в мафии. Затем продолжал: — Как только Тури доберется до меня, он будет в безопасности. Та вилла — крепость. Через несколько часов мы сядем на быстроходное судно, которое доставит нас в один из африканских городов. Там ждет специальный самолет, чтобы тут же перебросить нас в Америку, где Тури будет под защитой моего отца, и вы сможете уже не бояться за него.

— Когда вы будете готовы принять Тури Гильяно? — спросил Гектор Адонис.

— Если я приеду в Трапани рано утром, — ответил Майкл, — то дайте мне еще двадцать четыре часа.

Неожиданно мать Гильяно расплакалась.

— Мой бедный Тури больше никому не верит. Он не поедет в Трапани.

— В таком случае я не смогу ему помочь, — холодно сказал Майкл.

Мать Гильяно в отчаянии поникла. К удивлению Майкла, именно Пишотта стал ее утешать. Он поцеловал и обнял ее.

— Мария Ломбарде, не беспокойся, — сказал он. — Тури еще меня слушает. Скажу ему, что мы все доверяем этому человеку из Америки, ведь так? — Он вопросительно взглянул на других, и те кивнули. — Я сам привезу Тури в Трапани.

Все, казалось, были удовлетворены. Майкл понял, что именно его холодный ответ убедил их довериться ему…

Они провели его в маленькую гостиную, где мать подала кофе с анисовой водкой. Мария Ломбарде указала на большой портрет на стене.

— Ну разве не красавец? — сказала она. — И такой же добрый, как красивый. Мое сердце разрывалось, когда его объявили вне закона… Ему повезет, если останется жив… Мы хотели вырастить из него настоящего сицилийца. Такой он и есть. Живет под угрозой смерти, за его голову обещана огромная сумма. — Она помолчала и произнесла убежденно: — Мой сын — святой.

Майкл заметил, что Пишотта чуть улыбнулся, — так улыбаются, когда слушают слишком сентиментальные рассказы любящих родителей о достоинствах своих детей. Даже отец Гильяно нетерпеливо повел рукой. А Пишотта сказал мягко, но с холодком:

— Дорогая Мария Ломбарде, не изображай своего сына таким беспомощным. Он умеет давать сдачи, и враги по-прежнему боятся его.

Мать Гильяно сказала уже более спокойно:

— Я знаю, он много раз убивал, но никогда не совершал несправедливости.

Внезапно она взяла Майкла за руку и повела его на кухню, а оттуда на балкон.

— Никто из них не знает по-настоящему моего сына, — сказала она Майклу. — Они не знают, какой он добрый и ласковый. Может, с другими людьми ему приходится вести себя по-другому, но со мной он всегда искренен. Он слушался каждого моего слова, никогда не говорил мне грубости. Он был любящим, послушным сыном. В первые дни, оказавшись вне закона, он смотрел вниз с гор, но ничего не видел. А я смотрела вверх и тоже ничего не видела. Но мы чувствовали присутствие друг друга, любовь друг друга. И я чувствую его сегодня рядом. Я все думаю, как он там один в горах, когда тысячи солдат преследуют его, и сердце мое разрывается. И ты, наверное, единственный, кто может спасти его. Обещай, что дождешься его.

Она крепко сжала его руки, и слезы покатились по ее щекам.

Майкл всмотрелся в ночную темноту: городок Монтелепре приютился в сердцевине высоких гор, лишь точкой светилась центральная площадь. Небо было прошито звездами. Внизу на улицах время от времени раздавался лязг винтовок да хриплые голоса патрулирующих карабинеров. Казалось, городок был полон призраков. Они парили в мягком летнем ночном воздухе, наполненном запахом лимонных деревьев, легким жужжаньем бесчисленных насекомых, внезапными криками ходивших по улицам полицейских патрулей.

— Буду ждать, сколько смогу, — тихо сказал Майкл. — Но я нужен отцу дома. Вы должны заставить сына приехать ко мне.

Она кивнула и отвела его назад к другим. Пишотта мерил шагами комнату. Казалось, он нервничал.

— Мы решили, что нам всем следует переждать здесь до рассвета, пока окончится комендантский час, — сказал он. — Слишком много солдат, готовых спустить курок там, в темноте, так что может произойти несчастный случай. Не возражаешь? — спросил он Майкла.

— Нет, — ответил Майкл. — Если только это не обременит наших хозяев.

Мать Гильяно сварила свежий кофе.

Майкл попросил рассказать как можно больше о Тури Гильяно. Ему хотелось понять этого человека…

Пишотта рассказывал о трагедии у Портелла-делла-Джинестра.

— Он тогда проплакал весь день, — вспоминал Пишотта. — На глазах у всего отряда.

— Не мог он убить тех людей у Джинестры, — сказала Мария Ломбарде.

Гектор Адонис успокоил ее:

— Все мы это знаем. Родился ведь он добрым. — И, повернувшись к Майклу, добавил: — Любил книги, я думал, станет поэтом или ученым. Вспыльчивый был, но только не жестокий…

— Сейчас он уже не такой добрый, — рассмеялся Пишотта. Гектор Адонис угрюмо взглянул на него.

— Аспану — сказал он, — сейчас не время для твоего остроумия.

Майкл отметил про себя, что между этими двумя существует укоренившая неприязнь… По сути дела, между всеми ними царило недоверие; все, казалось, держали Стефана Андолини на расстоянии, мать Гильяно, похоже, вообще никому не доверяла. И тем не менее, чем дольше длилась ночь, тем яснее становилось, что все они любили Тури.

— Гильяно написал Завещание, — осторожно сказал Майкл. — Где оно сейчас?

Наступило долгое молчание, все они внимательно рассматривали Майкла. И неожиданно их подозрительность обратилась на него самого.

Наконец заговорил Гектор Адонис:

— Он начал писать его по моему совету, я помогал ему. Каждая страница подписана Тури. Там все тайные соглашения с доном Кроче, с римским правительством и полная правда о Портелла-делла-Джинестра. Если его опубликовать, правительство наверняка падет. Это — последняя карта Гильяно, если дело станет совсем плохо.

— Надеюсь, оно в надежном месте, — сказал Майкл.

— Да, дону Кроче очень хотелось бы наложить лапу на Завещание, — произнес Пишотта.

— В свое время мы сделаем так, что Завещание доставят тебе, — сказала мать Гильяно. — Может, ты сумеешь отправить его в Америку с девушкой.

Майкл взглянул на них с удивлением.

— С какой девушкой?

Все отвели взгляд, словно в замешательстве или в испуге. Они понимали, что это для него неприятная новость, и опасались его реакции.

— Невестой сына. Она беременна, — пояснила мать Гильяно. Хотя она и старалась сохранять спокойствие, ясно было, что реакция Майкла ее беспокоила. — Она приедет к тебе в Трапани. Тури хочет, чтобы ты отправил ее в Америку до него. Когда она пришлет весточку, что находится в безопасности, тогда Тури приедет к тебе.

— На этот счет у меня нет инструкций, — сказал Майкл, тщательно подбирая слова. — Я должен проконсультироваться с моими людьми в Трапани, смогут ли они по времени это сделать. Я знаю, что вы с мужем тоже поедете в Америку после того, как ваш сын доберется туда. А девица не может подождать и приехать с вами?

— Девица — это чтобы проверить тебя, — сказал резко Пишотта. — Она даст нам знать, и тогда Гильяно поймет, что имеет дело не только с честным, но и толковым человеком. Лишь тогда он поверит, что ты благополучно вывезешь его с Сицилии.

— Аспану, — раздраженно произнес отец Гильяно, — я уже говорил тебе и сыну. Дон Корлеоне дал слово помочь нам.