Вэл с трудом подавил желание засмеяться. Чтобы эта маленькая разбойница стала чьей-нибудь женой и даже матерью! Да это же просто…
«Не такой уж и абсурд», - поправил он себя, и его улыбка сама собой увяла. Вэл внезапно понял, что это время приближается гораздо быстрее, чем ему бы того хотелось. Вскоре его дикарочка начнет выходить в свет, найдет себе здорового, молодого мужа, у нее появится своя собственная семья… Это было настолько естественно и совершенно правильно, но при мысли об этом настроение Вэла резко упало.
Всю оставшуюся часть пути он крепко прижимал к себе Кейт, погруженный в мрачные мысли. Вулкан сам, без каких бы то ни было указаний со стороны хозяина довез их до конюшенного двора позади нового крыла замка Ледж, которое было выстроено в величественном георгианском стиле и заметно отличалось от центральной башни четырнадцатого века.
Четырехугольное здание конюшен казалось не менее внушительным, чем сам замок. Первый этаж занимали, собственно, стойла, в которых размещалось около двадцати лошадей; здесь же располагалось просторное помещение для упряжи и каретный сарай с широкими воротами. На втором этаже находился сеновал, а также комнаты для целой армии грумов и конюхов.
Двор в этот вечерний час был тих и пуст, только Тобиас, круглолицый кучер, развалился на скамейке, покуривая трубку. Но стоило Вэлу въехать в ворота, на дворе мгновенно появились два молодых грума и, едва не столкнувшись, бросились помогать Кейт спуститься на землю. Вэл нахмурился, найдя их рвение излишне назойливым и, уж во всяком случае, совершенно ненужным. Кейт соскочила с лошади сама, без всякой помощи, в вихре взметнувшихся юбок, и Вэл подавил невольный вздох сожаления. Как бы ему хотелось хоть раз слезть с лошади первым и снять ее с седла. Но его проклятая нога была так неуклюжа, что он должен был быть рад и тому, что смог спешиться, не свалившись с лошади, как куль с мукой. Стоило ему коснуться земли, острая боль пронзила больное колено, и Вэлу пришлось изо всех сил сжать зубы, чтобы справиться с собой и сдержать стон.
Кейт тем временем отвязала от седла его трость с ручкой из слоновой кости и протянула ему так спокойно и естественно, как какая-нибудь средневековая женщина протягивала своему рыцарю меч - чтобы он, не дай бог, его не забыл.
«Но ведь Кейт и в самом деле привыкла к моему увечью, - подумал Вэл. - Она никогда не знала меня другим - молодым, полным сил, уверенно стоящим на ногах, как любой другой мужчина». Эта мысль никогда прежде не приходила ему в голову, но сейчас отчего-то сильно огорчила его.
Когда Вулкан был расседлан и отведен в конюшню, Вэл, стараясь не опираться всей тяжестью на трость, предложил руку Кейт, намереваясь отвести ее в дом. Но она вдруг схватила его за руку и потянула совсем в другую сторону.
– Неужели нам надо идти туда прямо сейчас? Ведь еще совсем не поздно! Ну, пожалуйста, Вэл! Мы еще успеем немного пройтись по саду…
Вэл посмотрел на нее с мягким укором.
– Боюсь, я и так задержался, а ты ведь знаешь, отец очень строго следит, чтобы обед начинался вовремя.
– Но я не видела тебя целый день, если не сказать - целую неделю! Мне просто хотелось побыть с тобой вдвоем. О, пожалуйста, Вэл, ну пожалуйста!
Она настойчиво потянула его за руку, поглядывая на него из-под своих густых черных ресниц. Вэл смертельно устал, и его колено болело, как тысяча чертей. Но он никогда не мог устоять против этого умоляющего взгляда, возможно, потому, что Кейт редко кого-то о чем-нибудь молила. Она была слишком гордой. Кроме того, Вэл и сам очень скучал без нее всю эту неделю. Поэтому он позволил уговорить себя и покорно пошел за Кейт по старой тропинке, к саду - шелестящему царству цветущих трав и кустарников, освещенному неполной луной, которая висела в ночном небе, подобно половинке расколотого медальона.
В основной части сада все лето кипела постоянная работа - расчищали тропинки, подстригали живые изгороди, пропалывали клумбы с цветами. Но все было бесполезно. К отчаянию Эдмонда, их садовника, растения не желали подчиняться воле человека. Они росли, как им вздумается, цепляясь своими усиками и плетями друг за друга, и, буйно разрастаясь, вновь захватывали расчищенные дорожки.
Впрочем, это было неудивительно, потому что, как и все в замке Ледж, сад обладал своей собственной магией. Его посадила во времена Кромвеля Дейдра Сентледж, юная чародейка, обладающая поразительной властью над растениями. Она могла вырастить какую-нибудь розу из семени и заставить ее цвести буквально за одну ночь. И как цвести! Жизнь Дейдры оказалась трагически короткой, и Вэлу всегда казалось, что этот сад все еще грустит по своей рано ушедшей хозяйке. Вот и сейчас последние цветущие розы печально роняли свои лепестки, устилая тропинки бархатным ковром слез.
Зимы в Корнуолле были такими мягкими, что даже здесь, на суровом скалистом берегу, где был расположен замок, постоянно что-то цвело. Но гордость садов Дейдры - великолепные рододендроны - выпускали почки только в феврале. Голые ветви деревьев придавали саду довольно унылый вид, что, на вкус Вэла, делало это место не слишком пригодным для вечерней прогулки.
Он заставил Кейт надеть перчатки и сам надвинул ей на голову капюшон плаща, как часто делал с тех пор, как она была маленькой девочкой.
– Но это не слишком-то романтично. Вэл! - запротестовала девушка.
«Романтично»?! Глаза Вэла чуть не вылезли на лоб от удивления. Было время, когда его Кейт даже и не думала о подобных вещах. Когда он читал ей вслух сказки о короле Артуре, она всегда просила пропускать те места, где рассказывалось о любви королевы Гиневры и сэра Ланселота, и требовала переходить сразу к кровавым историям, в которых головы так и слетали с плеч под ударами мечей.
Да, Кейт изменилась. И хотя в чем-то она по-прежнему оставалась тем самым шаловливым бесенком-сорванцом, которым всегда была, но в остальном менялась слишком сильно и слишком быстро, по мнению Вэла. Вот и сейчас она смотрела на него с такой трогательной нежностью, что Вэл вдруг почувствовал себя неуютно и подумал, что эта прогулка при луне была не такой уж хорошей идеей.
Тем не менее он не возражал, когда Кейт потащила его к ближайшей каменной скамье, уверяя, что очень устала и ей необходимо отдохнуть. Конечно, ей не удалось его обмануть. Кейт была неутомима и вынослива, как молодая кобылка. Мысль о том, что она затеяла этот отдых ради него, но при этом не хочет его обидеть, причинила ему боль и в то же время растрогала. Он бы многое отдал, чтобы ощутить в себе прежнюю силу. А сейчас… что ж, он был рад дать отдых больному колену, хоту и понимал, что действия Кейт продиктованы жалостью.