Знаю, что только мужчина смог бы меня защитить.
Это странно, искать защиты в своем палаче. Но именно сейчас мне его не хватает. Той уверенности, что только Саид действительно сможет причинить мне вред. Больше никто.
– Я не позволю…
– Это было всего лишь предложение, - Эмин усмехается, и в секунду кажется простым парнем, без злого умысла. – Я не потащу тебя под скальпель насильно. Прекрати видеть во мне врага.
– Я вижу врага в каждом.
Это слова Ады, на самом деле. Подруга никому не доверяла, не позволяла подобраться близко. А мне казалось, что так можно сойти с ума. Слишком сложно жить, всё время бояться.
Но сейчас её слова кажутся самыми правильными и правдивыми. Больше ничего не остается. Только желание выжить.
– Зря, красотка. Если ты хочешь оставить ребенка, то не вопрос. Решение за тобой. Я лишь хочу тебя уберечь.
– Почему? Хватит уловок, Эмин. Я не могу доверять, потому что ты так захотел. Мне нужна реальная причина.
– Если я скажу, что ты мне нравишься?
– Ложь! Ты не…
– Не в том смысле, Ника. Но нравишься, как человек. Знаешь, - Эмин падает на кресло, слышу легкий смешок. – Считай, что это попытка замолить грехи. То, что я делал и сделаю, вдруг перекроется одним хорошим поступком?
– За что ты хочешь убить Саида? Ради чего? Власть? Деньги?
Качаю головой, все ещё держусь на расстоянии. Сомневаюсь, что Эмин бы семь лет играл в эту войну только ради этого. За семь лет он смог бы выстроить собственную империю.
Господи! Она ведь у него и есть, наверняка. Подпольная, сильная империя. У него должны быть бойцы, деньги, союзники. Это не один Хаджиев против другого. Это война между бандами будет, кровавая и сильная.
– Ты знаешь, что Саид уверен, что это не семья. Семья никогда не станет убивать друг друга, - вспоминаю слова мужчины. Как он защищал своих, отрезал, кровь не тронет кровь. – А ты…
– Ты ничего не знаешь, Ника! Собирайся, возвращаемся.
– Нет.
Я трусиха, на самом деле. Я боюсь всего, и не умею давать отпор. Но… Прижимаю ладонь к животу, сжимаю ткань. Меня всегда спасали, всегда понимали. И Саида я все ещё боюсь.
Вот только я не собираюсь рисковать малышом. Я не знаю, как буду его растить. Не уверена, что хочу его. Господи, я вообще о детях не задумывалась! Но мой малыш точно не сможет защитить себя. И хоть раз я должна кого-то спасать, не позволить навредить.
– Дай мне уйти, Эмин.
– Саид тебя заберет, как только засветишься.
– Тогда помоги мне уехать. Я не хочу сидеть в бункере. Не хочу ждать, когда вы убьете друг друга. Просто сделай так, как семь лет назад. Помоги улететь и скрыться с фальшивым именем. Ты же… Ты же собираешься разбираться с Саидом, поэтому он будет занят. А я залягу на дно и проживу спокойно.
– Хорошо. Но ты будешь должна мне услугу. Особую услугу.
Быть должником – плохо.
Быть должной Эмину – ещё хуже.
Но другого варианта у меня нет. Краснею, когда выслушиваю его условия. Сердце бешено колотится в груди, выпрыгивает, ломает ребра. Чувствую, словно задыхаюсь от слов мужчины.
Кровь бурлит, приливает к лицу, оглушает своим шумом в ушах. Настолько теряюсь, что не могу ничего сказать. Только киваю, странно кошусь на мужчину.
Соглашаюсь.
И не могу понять. Ощущаю себя ребенком, закинутым во взрослый мир. Жесткий, кровавый, совсем чужой. Не понимаю, что нужно делать. Почему Эмин согласился на условия, хотя до этого собирался держать меня взаперти.
Угрожал убить.
«Мертвых не ищут».
Может, он о себе говорио. Может, ничего плохого не хотел. Но Эмин – темная лошадка, черная. Такая, что не рассмотреть никогда, даже прия ярком свете.
Только бежать подальше.
Как от любого из Хаджиевых.
Бежать и надеяться, что можно будет затеряться в темноте.
Крепко сжимаю кулаки, часто дышу. Внутри застывает тревога. Сильная, огромная. Она давит на легкие, раздирает. Занимает всё место в груди, мешает дышать.
Бежать и спасаться.
Видимо, это весь мой жизненный путь. Затеряться где-то снова. А дальше что? Снова бегать? Снова переезжать? Я не знаю, как с этим справилась Ада, как смогла бежать с ребенком.
Но другого варианта нет.
Саид решит, что я предательница. И точно не позволит мне жить спокойно. Слишком между нами произошло. Ужасного, хорошего. Всё смешалось в горький коктейль, от которого кружится голова.
– Ты уверена? – Эмин щелкает зажигалкой, поджигает сигарету. Делает затяжку, а после быстро выбрасывает в урну. Выдыхает в сторону, длинными пальцами развеивает дым. – Прости, забыл, что ты залетела.
– Я не… Это грубое слово! И да, я уверена. Ты помогал мне прятаться семь лет, как-то справлюсь. Я… Я могу уехать к подруге, да. Саид не будет меня искать рядом с ней, точно. Возможно. Или…
– Оставь эти вопросы мне. Сейчас отправлю тебя подальше, в теплые страны. Посидишь там, отдохнешь. Все равно Саиду не до тебя будет. Максимум, пошлет своих ребят. А они тебя вывезти не смогут.
На это я соглашаюсь без раздумий. Отдаю свою судьбу в руки Эмина, без споров сажусь в машину. Дома мелькают в окне, сливаются в серое пятно. Как вся моя жизнь.
Прикрываю глаза, в горле ком.
А мне…
Так неправильно, так чертовски предательски хочется к Хаджиеву старшему. К Саиду. Он всё решал за меня, не давал выбора. Его слово галвным было, как Божий завет.
И сейчас я даже готова на это, согласна. Отдаться его милости, лишь бы в сердце так не тянуло. Не пронзало острыми иголками, от чего кричать хочется. От слишком сильных эмоций, от того, как разрывает на кусочки.
Как хочется к одному единственному мужчине.
С которым ничего не должно было получиться.
– Выдыхай, - вздрагиваю, когда Эмин сжимает мою ладонь. У него холодная кожа, пронзает морозом. Чужие прикосновения, от которых кружится голова. – Я решу всё, Ника. Я обещал тебе, что будет всё хорошо. И будет. Я не позволю тебе быть с тем, кого ты не хочешь.
– Почему? Ты ведь… Ну, я же никто тебе, - понижаю голос, чтобы не слышала охрана. Странно произносить вслух свои догадки. – Так?
– Я не влюблен в тебя, красавица, - усмехается широко, издевается. – И даже не планирую затаскивать в постель. Хотя…
– Эмин! Я просто не понимаю. Дело ведь