Читать интересную книгу Сказочная педагогика. Часть третья. Проблемы развития - Виктор Кротов

«Только бы ей не пришло в голову взять банку в руки или покатать её по земле», – подумал червячок Игнатий.

Он знал, что дети бывают ой-какие-разные. Поэтому он влез на банку и приготовился защищать её изо всех сил.

Как раз в этот момент девочка вздохнула от восторга и сказала:

– Вот это да! Какая замечательная коллекция насекомых!..

– Простите, – не выдержал червячок Игнатий, – не насекомых, а листиков.

– Листиков?.. – удивилась девочка; и тут же удивилась ещё больше: – Ой, а кто это со мной разговаривает?

– Меня зовут червячок Игнатий, – представился директор выставочного зала. – Мы проводим выставку разнообразных растительных листиков. А насекомые – это те, кто собирал коллекцию, и те, кто её смотрит.

– А меня зовут Маша Макеева. Извините, уважаемый червячок Игнатий, что я так неправильно всё поняла. Но мне очень нравятся и насекомые, и листики. И вообще весь ваш выставочный зал.

«Ну и ну, – подумал червячок Игнатий. – Первый раз встречаю такую вежливую человеческую девочку, которая к тому же может отличить выставочный зал от обычной стеклянной банки. Это очень приятно».

Скоро между ними завязалась оживлённая беседа про всё на свете, от которой оба получали большое удовольствие.

А на следующий день на выставку листиков пришли новые посетители. Несколько девочек и мальчиков, закадычные друзья Маши Макеевой и даже её серый бородатый пёсик Риджи лежали на траве вокруг выставочного зала, внимательно разглядывая коллекцию листиков, а заодно и всех тех, кто её осматривал. Они старались шевелиться как можно осторожнее, чтобы не задеть ненароком кого-нибудь из приходящих или уходящих.

Перед уходом Маша Макеева подарила червячку Игнатию целый мешочек вкусных-превкусных пирожных для чаепития в его норке. Всем эти пирожные ужасно понравились. Ведь это были крошки от бисквитного пирога, который собственноручно испекла для своих друзей Маша Макеева.

Начнём с небольшого

Человечество занимается творчеством уже многие тысячелетия. Но вряд ли мы поможем ребёнку проложить тропинку к собственному творчеству, если сразу ошеломим его величайшими достижениями культуры и искусства. Червячок Игнатий поможет нам соизмерить представления о творческом подходе к миру с масштабами детской жизни.

При этом важно показать, что творчество – это не только изготовление художественных объектов. Это и талантливая дружба, и искусство общения, и способность разглядеть в пустой стеклянной банке выставочный зал. А также многое-многое другое, что оживляет и одухотворяет нашу жизнь и наши взаимоотношения.

Насекомые ещё меньше детей, поэтому ребёнку легче учиться у них, чем у гениев человечества (время такой учёбы настанет попозже). Вот только в живой природе не всегда вовремя встретишь жуков, мастерящих резные шкатулочки, или директора баночного выставочного зала. Что ж, на то и сказочная педагогика, чтобы помочь нам в этом.

Мини-вернисаж

Может быть, после сказки стоит приняться за организацию собственной мини-выставки? Такой, чтобы на ней были только всякие маленькие произведения: картинки на листке из блокнота, скульптуры из спичек, салфеточки для кукольного сервиза… То, что можно сделать быстро и весело.

А потом – слепить из пластилина (подойдёт, если захочется, и любой другой материал) и посетителей для этой необычной выставки. Пусть каждый приведёт туда тех насекомых, которых ему приятно смастерить. А вместо Маши Макеевой вполне подойдут Саша Петров, Нина Иванова – и так далее, по числу детей, участвующих во всей этой сказочно-выставочно-художественной деятельности.

Возможные вопросы

– Почему друзьям из сказки пришли в голову такие разные мысли о том, как использовать банку?

– Что такое, по-твоему, витамины красоты? В чём они содержатся?

– Знаешь ли ты, что такое макраме? Почему им занимались паук Пафнутий и его семья?

– А ты мог бы устроить маленькую выставку красивых камушков? Где бы ты их раздобыл? Кого позвал бы на эту выставку?

– На какой выставке ты сам хотел бы побывать?

– Знаешь ли ты, как называется выставка засушенных листиков, устроенная не в банке, а в альбоме?

– Почему Маша Макеева приняла банку с выставкой листиков за выставку насекомых?

– Хотелось бы тебе увидеть выставочный зал червячка Игнатия? А поговорить с ним?

– Как ты думаешь, Маша Макеева настоящая девочка или сказочная? (Автор сообщает, что это совершенно реальный человек. Я у неё даже просил разрешения оставить в сказке её настоящие имя и фамилию. Правда, с тех пор Маша выросла. И пёсик Риджи был у неё на самом деле.)

– Каким своим творческим произведением поделилась Маша Макеева с насекомыми? Или, может быть, испечь пирог – это не творчество?

Сказка 5

Музыкальные способности

(из историй про червячка Игнатия)

Лето выдалось жаркое. Червячку Игнатию то и дело вспоминался южный город Судак, в котором он побывал когда-то. Он лежал в траве около бухты, что неподалёку от московского Речного вокзала, и ему вдруг показалось, что это берег Чёрного моря. Что рядом вполне могут раздаться голоса его тамошних друзей: богомола Быстроглота, зелёной кобылки Гринмы или бражника Сластёны.

Вместо этого он услышал божью коровку Пятнашку. Не успев приземлиться, она уже оживлённо затараторила. Но первое слово у неё было, как ни странно, как раз «Судак».

– Судак! Цикада оттуда! Её зовут Уня. Не хочет без тебя концерт начинать. Говорит, сначала должна привет тебе передать. Скорее! На концертную лужайку!

Лужайка, о которой говорила Пятнашка, была недалеко, и скоро они уже были там. Насекомого народа собралось предостаточно. Смуглая цикада Уня была очень рада познакомиться с червячком Игнатием и передала ему тысячу приветов от судакских друзей. От Гринмы, Сластёны и Быстроглота.

Потом все расселись, и Уня начала своё выступление. Пение у неё было удивительное. Червячок Игнатий снова вспомнил море, звучащее на разные голоса, – и вдруг почувствовал, что это оно, само Море поёт ему о своих далёких и глубоких тайнах. Но не только. Уня подхватывала любой возникающий где-то звук, отвечала ему и вплетала в свои песни. Вот загудел пароход, плывущий мимо бухты, – и Уня ответила ему, и все почувствовали себя путешественниками, только что отплывшими от Речного вокзала в далёкий водный путь… Зашелестели под порывом ветра деревья – и шелест их тоже стал частью песни… Засмеялся неподалёку ребёнок – и вместе с ним засмеялась песенка, заулыбались слушатели… Да они уже и не оставались просто слушателями. Чьё-то жужжание, чьё-то стрекотание, чьё-то прищёлкивание – всё становилось музыкой и пением…

Когда выступление закончилось и наступила тишина, никто не мог нарушить её аплодисментами. Все прислушивались к звукам вокруг, словно концерт продолжался. Мир был полон отголосками пропетых песен… Но чуть погодя публика спохватилась и принялась бурно хлопать певице, чтобы выразить своё восхищение.

Всем хотелось порадовать цикаду Уню чем-нибудь ещё, кроме хлопанья. Южную гостью повели смотреть паутинные картины паука Пафнутия, а потом – инженерные сооружения жука Дормидонта. Божья коровка Пятнашка устроила специально для Уни несколько своих любимых игр – и певунья участвовала в них с таким восторгом, словно прибыла из Судака специально для этого. А уж потом оставалось одно – отправиться на чаепитие к червячку Игнатию.

Тут-то и разгорелся разговор о музыкальных способностях.

– А мне вот медведь на ухо наступил, – с сожалением сообщил жук Дормидонт. – Хотел я тоже пожужжать во время концерта, но думаю: нет, лучше не надо, а то такую красотищу испорчу!..

Цикада Уня улыбнулась:

– А я как раз думала: чьего-то голоса у нас не хватает, такого басистого жужжания… Вы ничего бы не испортили. Наоборот, ещё интереснее могло оказаться.

– Эх! – крякнул Дормидонт, с досадой хлопнув по столу так, что всё вздрогнуло. – Нельзя быть таким стеснительным.

– Я тоже всегда мечтал о музыкальных способностях, – признался червячок Игнатий. – Чтобы как следует понимать… нет, чувствовать музыку.

На это откликнулись сразу несколько голосов:

– И я мечтал!.. Я тоже!.. И я!..

– Послушайте, друзья, – изумлённо воскликнула цикада Уня. – Не могу понять, на что вы жалуетесь?..

– Я же говорю: на медведя, – объяснил жук Дормидонт. – Видно, не только по моим ушам он прошёлся.

– Но ведь всё совсем не так, – возразила Уня. – И вы, жук Дормидонт, и вы, червячок Игнатий, и другие, как я успела заметить, прекрасно разбираетесь в музыке.

За столом наступило озадаченное молчание.

– Да, да, – продолжала цикада. – Не только вы меня слушали. Я ведь тоже могу вам поаплодировать.

– Как это? – не выдержала божья коровка Пятнашка.