Читать интересную книгу Психология взаимопонимания. Неправда, ложь, обман - Виктор Кузнецов

Шутить в ситуации, когда человек вам незнаком и вы не знаете, как он отнесётся к вашей шутке, – себе вредить и выставлять себя, если шутка не удалась, радостным идиотом.

Если человек без чувства юмора, если он воспринимает всё в буквальном смысле, то он не объект для шуток. И поэтому прежде чем шутить, необходимо помнить то, что сказал Жан де Лабрюйер, великий моралист Франции: «Не следует позволять себе даже самую невинную шутку иначе, как с людьми вежливыми и умными». Может, не зря Ф. М. Достоевский как-то заметил, тактично указав на ограниченность людей: «Дурной признак, когда перестают понимать иронию, аллегорию, шутку».

Но может оказаться и так, что шутка будет не к месту из-за состояния человека. Трудно представить человека, радующегося шутке, если в это время у него кошки скребут на душе из-за неурядиц на работе или дома. Шутка может превратиться в издевательство, если она осуществляется в присутствии лиц, от которых зависит объект шутки или имеется какое-либо неравенство. Не обязательно это должны быть отношения «начальник – подчинённый». Зависимость и неравенство могут быть любые: психологические, физические, эмоциональные, экономические, властные. Шутить над хромым может только хромой. Шутить над подчинённым может только руководитель, а подчинённый может только тогда, когда ему терять нечего. Непедагогично шутить над учениками учителю в школе. Не воспринимается шутка, если она затрагивает какие-либо ценности личности: веру, убеждения, национальность, друзей.

Недопустимыми шутками являются такие, которые унижают человеческое достоинство. Шутки типа «у тебя мать умерла, дом сгорел» и тому подобные недопустимы в любых случаях. Дальнейшие оправдания такого умника: «Что тут особенного, я пошутил» – могут раздаваться уже вслед уезжающей «скорой помощи», увозящей объект шутки с обширным инфарктом.

Шутка должна использоваться с учётом ситуации. Так, она неуместна на последнем этапе деловых переговоров, когда всё внимание сосредоточено на результатах встречи, и вполне уместна для участников «мозгового штурма».

Необходимым элементом шутки, её заключительным аккордом, если объект шутки сам не догадался о розыгрыше и воспринял её как правду, является признание шутника в обмане сразу же после реакции объекта шутки.

Недопустимы шутки-глупости и жестокие шутки.

При ремонте автомашины, стоящей на домкрате, наставник-слесарь пошутил над своим учеником, попросив его подлезть под машину за гаечным ключом. Когда парнишка был под машиной, он выбил домкрат, и парнишка был доставлен в больницу с переломом позвоночника.

Пример жестокой шутки. С целью проверить верность, не откажется ли любимая жена от него, боевой солдат пишет ей из госпиталя, что остался без рук и ног.

Приведём пример-анекдот такой глупой и жестокой шутки. Приходит мамаша домой, а сынок ей кричит с порога:

– Мама! Мама! Наш папа на балконе повесился!

Бедная женщина со всех ног – на балкон, а там никого нет. Сынуля смеётся:

– Первый апрель – никому не верь! Он в кухне висит!

Но шутка может иметь неприятные последствия для самого шутника. Ещё до новой эры такой пример привёл мудрец Эзоп в басне «Пастух-шутник».

Пастух выгонял своё стадо от деревни подальше и частенько развлекался вот таким образом. Он кричал, будто волки напали на овец, и звал сельчан на помощь. Два-три раза крестьяне пугались и прибегали, а потом возвращались домой осмеянные. Наконец волк появился в самом деле: он стал губить овец, пастух стал звать на помощь, но люди подумали, что это его всегдашние шутки, и не обратили на его крики никакого внимания.

Я сам был очевидцем вот такого случая. На вокзале пассажиры ждали прихода поезда. Неожиданный крик привлёк внимание ожидавших. Оказывается, мужчина неслабого телосложения, почувствовав, что к нему в карман лезет вор, не оборачиваясь, бьёт карманника. А на месте злодея была его жена, неудачно пошутившая над мужем.

Шутка может превратиться в уголовно-наказуемое деяние, когда она перерастает в хулиганство в форме телефонного терроризма. «Шутники» «закладывают бомбы» в школах, магазинах, вокзалах и прочих местах массового нахождения людей, поднимая на ноги медицинские службы, пожарных, милицию, ФСБ и внося беспокойство и страх в сердца людей, волей «шутника» оказавшихся заложниками великовозрастных школят, уставших от занятий, алкоголиков, которых после возлияний тянет на подвиги, людей, обиженных жизнью и желающих выместить свою злобу на других. Такие «шутки» дорого обходятся обществу, в связи с чем статья 207 УК РФ за заведомо ложное сообщение о готовящихся взрыве, поджоге или иных действиях, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, предусматривает различные меры наказания, вплоть до лишения свободы на срок до трёх лет.

3. Инструменты обмана

Как и любой способ деятельности, обман должен иметь для своего осуществления определённые инструменты, пользуясь которыми обманщик может создать у адресата обмана ложную картину действительности, которая, вводя в заблуждение, заставила бы его действовать так, как нужно обманщику. Таких инструментов у обмана много. Но самый известный – это мир знаков – тот мир, который создал человек, чтобы облегчить себе жизнь. Ни одно живое существо на земле, кроме человека, не выстраивает между собой и природой символическую среду в виде знаков. К этому миру принадлежат естественные и искусственные языки, денежные и дорожные знаки, ордена и медали, форменная одежда и знаки различия на ней, даже гербы и флаги – всё то, что отражает что-либо и этим чем-либо не является. Каждый понимает, что слово «дом» не есть сам дом, что денежная купюра – это бумажка, обозначающая отношения между людьми, что ордена и медали – это не металлические побрякушки, а знаки отличия, которыми отмечают некоторых из нас за заслуги перед государством. Как язык через ложь, так и другие знаки можно использовать как инструмент обмана тогда, когда они применяются не по своему прямому, истинному назначению.

В большинстве своём обман осуществляется с помощью лжи, не только как основного инструмента обмана, но и как единственного его элемента, особенно на уровне житейского общения, когда люди говорят не то, что воспринимают, чувствуют, думают и знают, а совершенно другое, высказывают неправду, для того чтобы ввести человека в заблуждение, создать неверное представление о действительности, создать ошибочное мнение о чём-либо и использовать их, эти неверные представления, в своих корыстных целях. Рассмотрению лжи как инструменту обмана посвящена глава II.

Обманывать, как уже отмечалось ранее, можно разными способами. В частности, такими как:

1) «обман ролью», когда обманщик выдаёт себя за милиционера, священника, нищего, работника собеса, когда он подделывается под тех, кто популярен, строя из себя демократа, аристократа, христианина;

2) «обман событиями», которые инсценирует обманщик, – аварию, несчастный случай, кражу, нападение;

3) «обман состояниями», когда воспроизводят внешние проявления и признаки соответствующих состояний и свойств, для них нехарактерных в противовес истинным. Сюда относятся случаи, когда люди прикидываются спящими, больными, усталыми, обиженными, оскорблёнными, непонимающими, глухими, слепыми, хромыми, картавыми, любящими, неравнодушными, добрыми, трезвыми или, наоборот, – пьяными. Сюда же относится симуляция, заключающаяся в имитации болезни или отдельных её симптомов. Её мотивами могут быть получение определённых льгот, уклонение от исполнения обязанностей и избегание ответственности, стремление привлечь к себе внимание, вызвать жалость и т. д. Здоровый симулирует болезнь, чтобы получить больничный лист или инвалидность и на её основе пенсию. Ребёнок симулирует недомогание, чтобы не делать уроки и не ходить в школу или, может быть, чтобы вызвать жалость у родителей. Военнообязанный симулирует болезнь, чтобы избежать призыва в армию. Преступник косит под психического больного, чтобы избежать уголовного наказания, и т. д.

Интересный пример обмана такого рода приводит профессор П. В. Симонов:

«На всю жизнь я запомнил тщедушного мальчишку, с которым предпочитали не связываться отборные силачи нашего класса. “Уйди, покалечу, – вопил он во время драк, зажав в руке булыжник, – я за себя не ручаюсь”. – “Псих, – говорили о нём ребята, – убьёт и отвечать не будет. У него справка из психоневрологического диспансера”. А “псих” бесчинствовал. Ему ничего не стоило оскорбить учителя, швырнуть книгой во время урока в классную доску. Когда приходили завуч или директор, “псих” начинал трястись, плакать, продолжая выкрикивать бранные слова, немыслимые в присутствии взрослых. Почему-то его не исключали, и каждый новый скандал только усиливал ореол исключительности этого малолетнего тирана. Однажды к нам в класс пришёл новичок. Он не был ни смелее, ни крепче других, он просто не знал, что в классе есть “псих”. В первой же стычке, когда скандалист выхватил перочинный нож, новичок вывернул ему руку и деловито стал возить “психа” носом по крышке парты. Потом повернулся спиной и, не оглядываясь, пошёл на своё место. Класс замер: сейчас произойдёт непоправимое, “псих” ударит новичка ножом… Но этого не случилось. Жалкий и растерянный, гроза школы сидел за партой, хлюпал носом и выкрикивал угрозы, в которые не верил сам…» (Симонов П. В. Болезнь неведения. – М., 1967. – С. 7).