Читать интересную книгу Энкантадас, или Очарованные острова - Герман Мелвилл

Глядя с этой высоты, можно на время пренебречь некогда сгоревшим участком под названием Энкантадас. Обратите свой взор дальше, в южном направлении, минуя эти острова. Вы говорите, что ничего особенного не замечаете, — тогда позвольте указать вам направление, если не точное местоположение некоторых интересных объектов в океане, который, облобызав подножие нашей башни, разворачивается необозримым свитком в сторону Южного полюса.

Мы находимся в десяти милях от экватора. Там, на востоке, в шестистах милях лежит континент, и Кито располагается почти на одной параллели с нашей скалой.

Обратите внимание на другую подробность. Мы стоим над одной из трех групп необитаемых островов, которые, будучи расположенными примерно на одинаковом расстоянии от материка и довольно далеко друг от друга, словно часовые, охраняют побережье Южной Америки. В некотором роде именно на этих островах сходят на нет характерные особенности южноамериканского континента. Изо всех бесчисленных архипелагов Полинезии ни одному не пришлось разделить участи Галапагосских островов, или Энкантадас, островов Сан-Феликс и СанАмброзио, Хуан-Фернандес и Мас-а-Фуера. О первых не стоит и говорить. Вторые лежат чуть южнее тропика Козерога. Это высокие, негостеприимные и пустынные скалы, причем одна из них состоит из двух круглых холмов, соединенных низким рифовым барьером, и похожа на артиллерийский снаряд, изготовленный из двух ядер, скованных железной цепью. Третьи лежат на широте 33o-высокие, дикие и расчлененные надвое. Хуан-Фернандес пользуется достаточной известностью и не требует дополнительного описания. Мас-а-Фуера — испанское название, выразительно удостоверяющее тот факт, что остров, носящий это наименование, находится как бы «вне», то есть лежит чуточку дальше от материка, чем его сосед Хуан. Мас-а-Фуера располагает внушительной наружностью, особенно с расстояния восьми-десяти миль. Если приближаться к острову, постоянно придерживаясь одного направления, его махина, нависающая над морем, резко очерченный контур и своеобразный уклон вершин в пасмурную погоду подскажут нашему воображению картину огромного айсберга, дрейфующего с невозмутимым спокойствием. Его бока изобилуют темными пещерообразными нишами, словно древний собор — мрачными встроенными часовнями. Если после долгого плавания вам случится подходить к одной из этих ниш со стороны моря и увидеть вдруг обтрепанного, давно порвавшего с законом отщепенца, спускающегося навстречу по камням с посохом в руке, то это обстоятельство, окажись вы любителем острых ощущений, способно вызвать целую гамму эмоций самого странного свойства.

В качестве члена артели судовых рыболовов я имел счастье побывать на всех перечисленных островах. Каждому новичку, подгребающему на веслах под навес этих угрюмых утесов, они обязательно внушат впечатление, будто он является их первооткрывателем — таковы нерушимый покой и одиночество, царящие вокруг. Тут будет вполне уместно пролить свет на некоторые обстоятельства открытия островов европейцами, особенно принимая во внимание, что сказанное далее в равной мере будет относиться и к нашим Энкантадас.

До наступления 1563 года плавания, совершаемые испанскими кораблями между Перу и Чили, были сопряжены с невероятными трудностями. Ветры, преимущественно с юга, преобладают вдоль этого побережья; и непреложный обычай, основанный на суеверном фантазировании, заставлял испанцев во время морских переходов держаться вплотную к земле из опасения оказаться подхваченными вечным пассатом и быть унесенными в безбрежные просторы, откуда уже нет возврата. Здесь, запутавшись в извилинах многочисленных мысов и полуостровов, попав в окружение мелей и рифов, сражаясь с постоянно дующими противными ветрами, часто меняющими направление, погружаясь в полнейшие штили, которые длятся сутками или целыми неделями, тамошние суда подвергались ужасным тяготам на переходах, прокладывать которые в наши дни было бы совершеннейшей бессмыслицей. В анналах морских катастроф особое место занимает случай, происшедший с одним из таких кораблей. Он отправлялся в плавание, которое должно было длиться всего десять суток, но на самом деле, проведя в море четыре месяца, так и не вошел в гавань, потому что в конце концов пропал без вести. Как ни странно, этот ковчег не встретил на пути ни одного шторма, зато оказался послушной игрушкой словно бы предумышленных штилей и коварных течений. Всякий раз оказываясь без провизии, он трижды возвращался в промежуточный порт и снова пускался в путь для того, чтобы вернуться назад. Туманы окутывали его так часто, что определения местоположения стали невозможными, и однажды, когда команда находилась в состоянии радостного возбуждения, предвкушая вот-вот узреть порт назначения, рассеявшийся туман, увы, открыл взорам моряков гористое побережье, от которого они начали свое путешествие. В конце концов эти обманчивые испарения завлекли судно на риф, и результатом явились бедствия, слишком печальные для того, чтобы о них рассказывать.

Только Хуану Фернандесу — известному мореплавателю, чье имя увековечено в названии открытого им острова, удалось положить конец этим мытарствам. Подобно да Гаме, смело оторвавшемуся от берегов Европы, он пустился в рискованное предприятие, направив свое судно в открытый океан. Там он нашел ветры, благоприятные для плавания в южном направлении, а повернув на запад, за пределы влияния пассатов, без всякого труда достиг нужного побережья. Таким образом, пусть даже и окольным путем, он проделал переход, сэкономивший больше времени, чем плавание напрямик. Именно следуя такими маршрутами, примерно в 1670 году португальцы открыли Очарованные острова и все остальные из так называемой сторожевой группы. Хотя мне ни разу не попадались отчеты экспедиций, ясно указывающие на необитаемость островов, можно с полным основанием заключить, что они испокон веков являли образчики одиночества. Но вернемся к скале Родондо.

К юго-западу от нашей башни, в сотнях лиг, простирается Полинезия, а на западе, следуя строго по параллели, вы не встретите никакой земли до тех пор, пока форштевень вашего судна не упрется в остров Кингсмилз — в общем-то небольшая прогулка под парусом — миль эдак тысяч в пять.

Получив наше относительное место в океане с помощью таких неблизких объектов, то есть воспользовавшись единственно возможным способом определения, приемлемым для Родондо, рассмотрим теперь предметы не столь отдаленные.

Вглядитесь в угрюмые и обугленные Энкантадас. Тот мыс, в форме кратера, — часть острова Албемарл, самого крупного в архипелаге. Остров имеет шестьдесят миль в длину и пятнадцать в ширину. Приходилось ли вам когда-нибудь глазеть на настоящий, неподдельный экватор? Доводилось ли, в настоящем смысле этого слова, попирать ногами эту линию? В таком случае позвольте подсказать вам, что этот кратер, покрытый желтой лавой, разрезан экватором пополам с точностью, с какой острый нож рассекает центр пирога, начиненного тыквой. Если бы ваше зрение оказалось настолько острым, чтобы вы смогли видеть еще дальше, то чуть в стороне от этого мыса, за низкой, дайковой полоской земли, вы бы заметили остров Нарборо, самый высокий изо всех островов архипелага. Его нельзя отнести к разряду земли — от вершины до основания это сплошной сгусток лавы, изобилующий пещерами, черными, как кузницы. Словно чугунные плиты, гудят под ногами его берега, отливающие металлом, а высокие вулканы, стоящие отдельной, обособленной группой, похожи на дымовые трубы.