Читать интересную книгу Фуллстоп (СИ) - Грау Герда

Он топнул ногой. Где еще в санатории может быть бумага, пригодная для письма? Неужели он хочет чего-то неестественного? Это дом творчества писателей или интернат для умственно отсталых? Какой-то паршивый клочок бумаги!

Издалека донеслась музыка, там с участием ведущего происходило что-то веселое, слышались голоса и аплодисменты. Эстрада! По расписанию, которое он видел при регистрации, каждый день проходит вечерняя программа с танцами. Мог кто-то прийти туда с блокнотом? Говорят, некоторые писатели с ними не расстаются, даже нарочно носят с собой для мгновенных зарисовок.

Александр решительно пошел на звук, а скоро и свет указал нужное направление — эстраду освещала гирлянда разноцветных ламп на проводе. Площадка перед эстрадой была танцевальной, несколько пар там двигались в модном парном твисте, но это была молодежь, не обремененная лишними вещами. Пожилые люди сидели на длинной скамейке за ограждением площадки, покачивая в такт музыке головами.

Он прошелся вдоль забора, жадно рассматривая оставленные вещи. Как нарочно, на скамейке лежала только верхняя одежда, взятая танцорами на случай вечернего похолодания. Идея изначально была бредовой. Кому придет в голову брать с собой на танцы бумагу?

Когда он был близок к отчаянию, одна из брошенных кофт откинулась с порывом ветра и явила его взору коричневую тетрадь в дерматиновом переплете. Даже с того места, где он стоял, определялись девяносто шесть листов, не сорок восемь. Углы обложки свернулись, а внутренность была пухлой от исписанных страниц. Александр схватил ее за угол, вытащил на свою сторону решетки и развернул. В глаза бросились столбцы слов, в которых он опознал стихи. Видимо, после танцев планировался час поэзии. Почерк был женским, с завитушками и смешными цветочками в углах. Чистых листов было много. Он поискал скрепку в середине, чтобы выдернуть двойной лист. Он же не вор, вся тетрадь ему не нужна, он напишет короткий рассказ.

— Александр Дмитриевич, остановитесь, — услышал он гневный оклик.

Врач смотрела на него с той стороны решетки сердитым взглядом. Халата на ней не было, но очки оставались все теми же строгими увеличительными окулярами. Что она здесь делает, на танцах? Ах да, эстрада проходная, примыкает к зданию администрации, туда сносят аппаратуру на ночь.

— Сейчас же положите тетрадь на место, — мягко сказала она. — Это чужая вещь, вам она не принадлежит.

— Я отдам, — пробормотал Александр. — Я не собирался ее красть.

— Вот и хорошо, тогда дайте ее сюда, — повторила врач. — Немедленно.

Она протянула руку и сделала несколько шагов к нему с этой протянутой рукой. Александр инстинктивно попятился от решетки назад, спрятав свою добычу за спину. В глазах врача появилось странное выражение.

— Вы понимаете, как выглядите со стороны? — спросила она.

— Понимаю.

— Будете и дальше утверждать, что вам не нужна помощь?

Александр не придумал ответ, потому что увидел, как от здания администрации отделились две фигуры, явно мужские и явно в лучшей форме, чем он сам. Выяснять их намерения он не собирался, поэтому сделал еще один шаг назад, развернулся и побежал по аллее туда, откуда пришел. На половине дороги он нырнул в кусты, срезал кусок парка и выскочил к беседке, предназначенной для шашлыков. Посреди каменного круга жертвенным камнем стоял большой мангал. Александр присел за ним так, чтобы случайные преследователи не увидели его с дорожки. Не станут же они прочесывать территорию санатория с фонариками и собаками. А без света его тут никто не найдет.

Ситуация сейчас казалась ему дикой и фантастической. Он украл, его преследуют, просто какой-то его собственный том приключений. Только вот в книгах это весело и захватывающе, а в жизни неловко и почему-то стыдно. И ногу вдобавок подвернул.

Тетрадь лежала у него в ладони, толстая, мягкая, теплая. Он погладил ее обложку пальцами. Отступать теперь поздно, половина сделана, нужна только авторучка. Как жаль, что в тетрадь ничего такого не вложено, есть такие ручки с держателем на колпачке, их насаживают на страницу, и они служат потом закладкой. Но это было бы слишком большой удачей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он прислушался. В окрестностях беседки было тихо, ничьи шаги не ломали ветки в траве, никто его не звал. Окружным путем вдоль забора Александр подошел к черному входу в свой корпус и осторожно подергал дверь. Она вывела бы его к портье в тыл, но замок был закрыт наглухо.

Он сунул тетрадь под рубашку и спустил ее край под гашник брюк. Сейчас собственная полнота была ему на руку, бумагу вдавило в ткань основательно, можно не бояться, что выпадет. После этого он вошел в холл, размахивая пустыми руками. Никто не вскочил с дивана ему навстречу, никто его не караулил, портье почти равнодушно подняла голову.

— Триста семнадцатый, пожалуйста, — сказал Александр.

Женщина отошла к стойке с ключами, и пока она искала номер, Александр просунул руку в окно и схватил ручку, лежавшую поверх газеты. По-хорошему, нужно было удирать, но это могло показаться подозрительным. Приняв деревянный брусок с подвешенным ключом, он направился к лестнице. Оттуда было видно, как женщина ищет авторучку. Дождавшись, пока она нырнет под стол, Александр поспешно пересек холл в обратную сторону и выскочил на улицу в поисках спокойного места. В парке уже зажглись фонари, один из них светил в старую пропускную будку. Будка когда-то охраняла въезд на территорию санатория со стороны города, но сейчас не использовалась — шлагбаум закрыт и заржавел от бездействия.

Александр втиснулся в серый домик, уселся на пол, вытащил и разгладил тетрадь — света достаточно, колени поработают столом. С Сашкиными родителями он поговорит утром, перед тем как они пойдут на процедуры. Перехватит за завтраком, подсядет к ним и заставит себя выслушать.

Тетрадь он перевернул, открыл с конца, как если бы тот был началом, машинально попробовал ручку на собственной ладони. Паста давала хороший черный след, стержень был практически полным, а пустых листов в тетради имелось достаточно.

Должно хватить.

Рассветный отблеск вытеснил со страниц желтый фонарный свет, розовые лучи высветили точку, которую он поставил. Она пришлась на вторую обложку: владелица тетради не использовала листы с двух сторон, и он исписал оборотные стороны стихов и желтый форзац дерматинового листа тоже.

Перечитывать написанное не стал, и так знал, что это настоящее. По вложенным усилиям, по той безоглядности, с которой породил эту историю, по тому, что считал ее своей последней книгой, и еще потому, что писал ее для ребенка, который чувствует любую фальшь. В тексте все было правдой, от первого слова до последнего, все нитки для этого ковра он выдернул из себя, за каждую мог поручиться. Теперь он хотел только пить и вытянуться в горизонтальное положение. В будке этого сделать было нельзя. Он со стоном сполз на бок и на локте подтянулся к выходу — кровообращение в ногах восстанавливалось болезненно. Удивило его только, что фонари горели по-прежнему. Почему они горят, если рассвет наступил? Но небо оказалось все еще непроглядно черным, и даже звезд видно не было. Ветер раскачивал деревья, с которых сыпались отжившие листья и ветки, изредка взлетали ночные птицы с неприятным криком, мелькала мошкара у светящихся шаров.

Он поднялся, сжимая тетрадь в руке. Плевать на погоду и природу. Тетрадь он отдаст только Сашке. Хорошо бы еще переодеться и умыться, но в номер нельзя и спать ему нельзя. Если закроет глаза, время опять устроит свою чехарду у него в голове, и он опоздает. Кофе бы где-нибудь достать. Хотя какой, к чертям, кофе? Пару кубиков адреналина бы…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Эта мысль заставила вспомнить о враче. Александр поморщился от стыда. Потом. Когда поговорит с Сашкой и его родителями. Все равно придется являться на поклон и извиняться. Лучше об этом сейчас не думать.

Портье почему-то не было на месте, лифт тоже не работал, и на свой третий этаж Александр поднялся по лестнице. Овальное зеркало в гипсовой раме, намекающей на барокко, отразило его в полный рост, грязного, мятого, небритого, но он постарался не слишком обращать на это внимание.