– Да? Ну, поезжайте.
– Ага. А платить кто будет? У него доллары, говорит, только, а банки завтра, 1 января, не работают.
– Некоторые работают.
– Я ему так и сказал. Говорит, где я буду искать работающие. И как-то подразумевается, что мы должны заплатить. Он все время повторяет, ой, как вы хорошо живете. Еще он говорит, что хочет покататься на колесе обозрения и требует обзорную экскурсию по городу.
– Хорошо, мы заплатим по факту.
– Ладно, договорились.
– Блин, Рита, я же говорил, что надо у нас встречать новый год, – это я уже жене сказал.
Возвращаюсь к вопросу, с которого я начал, – о чуде. Чудо случилось. Удодовой там в далекой и теплой Испании приснилось, что их квартиру в зимнем и холодном Ростове ограбили. Ограбили по мелочи, так – пару шуб, кое-какой фарфор, золотишко, плазму, денег не нашли. И это случилось потому что мы – Лебедевы – бросили квартиру открытой, забыли закрыть из-за общей растерянности перед жизнью.
– Надо срочно лететь домой! – сказала Удодова мужу. – У меня плохое предчувствие. Эти твои Лебедевы оставили квартиру открытой.
Муж поначалу возражал, но потом согласился, потому что с женой ему было скучно, все что было можно они уже запостили в фейсбуке, все их френды уже поняли, что они в Испании. Чего еще желать?
В общем, Удодовы приехали домой, поднялись к себе на девятый этаж, потихоньку потянули дверь – та была открыта, первая часть сна оказалась неприятной реальностью. В прихожей Удодовы увидела три пары обуви (а обуви там уже не должно было быть), потихоньку закрыла дверь и вызвала полицию, предварительно подперев открывающуюся наружу дверь чемоданами, чтобы гости не ускользнули.
– Вот видишь, а что говорила? – сказала Удодова мужу. – Снам надо верить.
Полиция застала в квартире Удодовых не знакомую хозяевам компанию: семейную пару средних лет и пожилого мужчину в шляпе и солнцезащитных очках. Всех вежливо попросили лечь на пол, лицом вниз. Все легли. Полицейские попросили у лежащих паспорта.
– Так, Леоновы, Татьяна, Михаил, супруги. Устойчивая преступная группа, типа Бонни и Клайда, стало быть. Не вы ли это ограбили в прошлом году дом на улице Оранжерейной?
– Мы никогда не были на Оранжерейной.
– Проверим. Все проверим. Хотя и так все ясно.
– Они украли нащу плазму Bang & Olufsen BeoVision, – вдруг закричала Удодова, обнаружившая пропажу, и упала в обморок.
– Ничего мы не крали, не было плазмы с самого начала, – оправдывались Леоновы.
– Разберемся, граждане Леоновы, – комментировали происходящее полицейские.
– Почему они называют вас Леоновыми? Вы же Лебедевы, я что ошибся квартирой? – подал голос отец.
– А вас, гражданин Мамуния Леон Иванович, пока никто не спрашивает.
– Как Мамуния? – на этот раз удивились Леоновы. – Вы же Григорий Лебедев.
– Григорий не смог придти, – сказал мужчина в сдвинувшейся на затылок шляпе, помятом костюме и темных очках, теперь уже не мой отец.
– Какая интересная ситуация, прямо немая сцена «Ревизора», – наконец заговорил Удодов. – Я думаю, надо срочно задержать Лебедевых, пока они не покинули город с нашей плазмой. Хотя, скорее всего, поздно.
Группа захвата, а также потерпевшие Удодовы, прибыли к нам практически в полночь. Мы сидели перед неработающим телевизором, смотрели на свое отражение и думали, где же взять деньги на спектакль местного драмтеатра: оказалось, что кроме ресторанов, музеев, цирка, отец любит еще и театр.
В общем, мы отделались, как говорится, легким испугом. Удодовы не стали подавать на нас в суд, решили, что это испортит им имидж легких и веселых людей.
Теперь об отце и лже-отце.
Оказалось, что Мамуния последние 5 лет жил в доме-интернате для инвалидов и ветеранов. Когда-то он был главой какой-то захолустной районной администрации. Потом его время прошло, дети уехали, Леон Иванович заболел, на лечение ушли все деньги, дети вернулись, продали квартиру в центре города, вырученные деньги также ушли на лечение, дети приехали еще раз и поместили Мамунию в интернат.
А полгода назад к нему в комнату подселили Григория Лебедева.
Лебедев передвигался на инвалидной коляске, ничего о себе не рассказывал, только вот это:
– Кажется, в этом городе должен быть мой сын, но он за всю жизнь не сделал не единой попытки найти меня. Да и правильно, зачем я ему нужен? Старики никому не нужны.
А потом в интернат провели интернет, извиняюсь за каламбур. Компьютер освоил только Григорий Лебедев. Лебедев и нашел меня в Фейсбуке.
– Жаль, жаль, но на коляске туда не добраться… Слушай, Мамуния, хочешь встретить новый год по-человечески, может, в последний раз? А? Тут сынок мой объявился, судя по фоткам – богатенький. Вполне можно раскрутить на хорошие новогодние праздники. У меня есть план на сей счет. Заодно пораспрашивай, как там они живут. Есть у меня внуки или нет? Любопытно все-таки. Соглашайся!
И Мамуния согласился. Вот собственно и вся история.
Мамуния вернулся в дом-интернат, а мы с Ритой столкнулись с вопросом, как поступить. Что делать с таким чудом? Рита предложила забрать отца из интерната. Я подумал, и согласился.
Теперь у нас куча дополнительных проблем, между прочим. Но есть с кем поговорить о корнях.
5. День, когда заговорило радио
Однажды Валерий Федорович весь вечер провел на кухне, у радиоприемника. Ждал, когда же на нем высохнет постиранная майка. Потому что на человеческом теле майки сохнут быстрее всего. Что бы не говорили. Особенно, если на улице дождь, и на балконе майку не высушишь.
Валерий Федорович ждал, когда же засохнет эта проклятая майка, курил и слушал радио. Очень хотел услышать что-то важное, касающееся жизни каждого человека. Что именно такое важное он должен был услышать из радиоприемника, он и сам не представлял. Ну… Может быть, что крепкие спиртные напитки опять будут продаваться круглосуточно. Что может быть важнее? И всех касается. По крайней мере, это касалось всех знакомых Валерия Федоровича.
Однако ничего важного по радио не говорили. Одна музыка. Попса. И московское время. А потом радио и вовсе перестало говорить. Одни шумы – будто из ракушки, когда ее приложишь к уху. Если кто не знает, в этом случае человек слышит шум собственной крови. У Валерия Федоровича было повышенное давление, так что ракушки у него прям-таки штормили. Как будто волны бились о скалы.
…Валерий Федорович еще раз прислушался к радиоприемнику – тишина. Хотя лампочки горят.
Мужчина уже хотел было лечь спать, когда радиоприемник заговорил, очень тихо, так что Валерий Федорович подумал, что это его жена из спальни зовет.
– Валера, ты меня слышишь?
– Ты спи, зачем я тебе? Майка еще вогкая.
Сразу Валерию Федровичу никто не ответил.
Через минуту голос – приятный, нежный, женский, незнакомый – опять произнес.
– Валера!
– Кто ты? – испугался Валерий Федорович, вышел в прихожую и на всякий случай проверил, заперта ли дверь. Дверь была заперта. Мужчина выглянул в окно, но и там никого не было, только отвратительные пьяные подростки из соседнего дома.
– Валера… Ты меня слышишь? – теперь Валерию Федоровичу было очевидно, что звуки доносятся из радиоприемника.
– Слышу. Ты кто?
– Это секрет… Но знай, Валера, я тебя очень люблю.
– Жена дома… Может, завтра где-нибудь встретимся? Ты кто, где живешь?
Однако приемник ничего не ответил Валерию Федоровичу. А вскоре, как обычно, заиграла музыка вперемежку с московским временем.
«И чё дальше? – подумал Валерий Федорович. – Любит она меня. Смешно. Дурочка. Молодая еще, наверное… Конечно, молодая, неопытная… Значит, я еще привлекательный мужчина. Раз нравлюсь таким молоденьким девушкам».
Мужчина потрогал себя за член. Он был на месте.
Валерий Федорович взял подмышку радиоприемник и отправился в спальню, лег рядом с женой, накрылся с головой одеялом и стал ждать.
Но ничего не происходило. То есть, никто ничего приятного – лично для него – не говорил. Так, для всех и в общих чертах.
– Ты че, ебанулся? – спросила утром жена, обнаружив, что муж спит в обнимку с включенным радиоприемником.
– Сейчас будут погоду передавать. Боюсь пропустить, – Валерий Федорович не растерялся. – Говорят, сегодня дождь опять будет. Сырая в этом году весна. Не надо сейчас ничего стирать.
– Ну-ну, – сказала жена. – Я и не собиралась.
…На следующий день – в субботу – Валерий Федорович отправился на кладбище. Убрал, на всякий случай, могилу умершей десять лет назад матери, покрасил оградку и перекрестился. Потом позвонил кладовщице Александре, за которой ухаживал 15 лет назад. Но трубку взял муж кладовщицы, Валерий Федорович не стал с ним разговаривать.
Спать Валерий Федорович лег в наушниках. В обнимку с радиоприемником. Но в ту ночь по радио опять передавали только музыку.