— Почти полгода прошло, а я постоянно думаю об этом, — рассеянно вытирая полотенцем стеклянный бокал, я стояла у окна и опять разговаривала сама с собой. Последнее время для меня это стало нормой. Я часто замыкалась в себе. Я так и не смогла рассказать никому, что же на самом деле случилось тем вечером.
Наконец, оцепенение прошло, вынырнув из мыслей, как из мутной воды, я глубоко вздохнула. Затем вспомнив, что нужно торопиться, поставила бокал и прошествовала в большую комнату, выполняющую роль гостиной в квартире. Потянувшись, схватила с поверхности стола телефон.
— Всего полчаса осталось. Я не успею!
И как раз в этот момент раздался звонок. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся, проковыляла по коридору. — Стоит успокоиться, — прошептала я и распахнула дверь.
От неожиданности слова приветствия застыли на губах, когда я буквально уперлась лицом в огромный букет разноцветных бутонов.
— С днем рожденья тебя! — из-за букета раздался знакомый голос Виктора.
— Сшпасшибо, — пытаясь отпихнуть от лица благоухающие цветы, прошепелявила я.
Но делать было нечего, и я все же обхватила букет обеими руками. Реально, он был таким огромным, что за ним, наверное, можно было разглядеть только мои ноги, от колен и ниже. Такой букет на ножках.
Пока я сражалась с букетищем, Виктор вошел в коридор и снял пальто.
— Милая, как прошел день, — вопросы Виктор задавал с повествовательной интонацией и не делал пауз между предложениями, так что ответить на них не представлялось возможным, если он того не хотел. — Как здорово, я смотрю ты уже накрыла на стол. Я так голоден. И налей мне, пожалуйста, чая. Замерз очень. — произнося эту тираду, Виктор уже успел уютно устроиться в мягком кресле и теперь рассматривал все, что было на столе. Но я нисколько не была удивлена или как-то обижена происходящим. Это было обычное дело. Я спокойно поставила цветы в напольную вазу и теперь, прошаркав по коридору мягкими тапочками, заливала кипятком чайную заварку. Я знала, что может не отвечать на задаваемые мимоходом вопросы, но и в себя уходить тоже не стоит. Виктор может заметить и начнет допытываться — что не так, а это выльется в очередную ссору. Растянув губы в приветливой улыбке, присела напротив Виктора.
— Так во сколько она должна прийти? — теперь это был вопрос, на который нужно ответить.
— К восьми, — ответила и посмотрела на часы.
Еще пятнадцать минут.
— А мы сегодня получили новый заказ. Правда, не такой крупный, как хотелось бы. Нужно будет отреставрировать зал в особняке одного депутата, это под Ростовом. Мне придется уехать на следующей неделе на несколько дней. Нужно оценить работу. Я думаю, непосредственного моего участия не потребуется. Вернусь быстро.
Во время монолога Виктор ухитрялся еще и есть. А вот у меня аппетита не было. Впрочем, это было обычно для меня в последнее время. Я вновь посмотрела на часы. Еще десять минут. Вернувшись взглядом к Виктору, я почти вздрогнула. Он смотрел на меня и молчал. Накрыло чувство апатии, я вздохнула. Определенно вечер пошел насмарку.
— А ты чем занималась весь день?
— Готовила.
— На счет работы думала? — Виктор отложил ложку и откинулся на спинку кресла.
— Думала, — снова выдохнув, почувствовала, как знакомая волна удушья из груди поднимается к горлу.
— И? — Виктор поднял одну бровь.
— Я не хочу работать в твоей фирме. — медленно произнесла я, упрямо сдвинув брови.
— Почему? Почему ты такая бестолковая? Человек должен постоянно развиваться. Вот чего ты ждешь, сидя на своей работе? Старости своей?
Дождешься…
И Виктор пустился в бесконечное рассуждения о том, каким должен быть человек, чего он должен хотеть, к чему стремиться. И как-то так получилось из всего сказанного, что я как бы и не человек вовсе, а овощ какой-то.
— Вот что было такого на твоей прошлой работе, чего нет у меня в офисе?
Я обреченно пожала плечами:
— Я люблю фотографировать. (И еще там нет тебя.)
— Так стань профессиональным фотографом. Займись этим вплотную. Фотографировать на документы и распечатывать принесенные фото — это не серьезно, — весьма довольный собой, Виктор потянулся за бокалом с чаем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
(Главное не ввязываться.) — напомнила сама себе и с хладнокровной улыбкой подала ему кусок торта.
— Да, определенно ты прав. Я подумаю над этим. (Только остановись пожалуйста. На сегодня с меня уже хватит. Больше не вынесу твоих поучений).
И тут прозвенел спасительный звонок. Улыбнувшись, я поднялась и как могла быстро прошла к двери. Хотя на секунду меня все же притормозила мысль, не слишком ли искренне я радуюсь приходу подруги, но отогнав её, решила, что могу позволить себе быть самой собой в свой день рождения.
— Привет! — из-за открытой двери раздался громогласный голос Маргариты.
— Привет! — я порывисто обняла подругу.
— С днем рождения! — Рита протянула небольшой подарочный пакет. — Мы так давно не виделись, и ведь не звонишь совсем.
Я мгновенно почувствовала вину за то, что бросила подругу.
— Ну, ладно, как вы тут поживаете?
Из комнаты появился Виктор.
— Привет, — на лице его была дежурная улыбка. — А мы тут замечательно поживаем. Ну, что ты, Анна, почему держишь гостью у порога? Проходите скорее.
Вечер обещал быть долгим. Мой оптимизм таял на глазах, но я все же решила держаться во что бы то ни стало.
— Как ты себя чувствуешь? — Ритка, смутившись, кинула в мою сторону взгляд.
Все понятно, ведь я ей так толком ничего и не рассказала, а мой внешний вид, сгорбленной и худющей, оставлял желать лучшего. Наверняка, подруга не знает, о чем вообще стоит говорить, а о чем нет.
— Нормально. Два месяца прошло, шрам уже затянулся, — я отхлебнула горячего чая и постаралась выглядеть как можно непринужденнее.
— Правда? Хорошо. Я за тебя рада. И ты здорово выглядишь. Такая стройная.
Виктор усмехнулся.
— Ну, это благодаря утягивающему белью. Ты ведь сейчас в нем? А так у нас такой приличный пузанчик образовался, ну, на фоне отсутствующей груди.
Подруга ошарашенно взглянула на улыбающегося мужчину. Она промолчала, но взгляд её говорил сам за себя — не стоит говорить такое при посторонних. Как-то это не красиво.
И я вроде бы не была удивлена таким поведением Виктора. Это было нормально. Но что-то щелкнуло внутри, словно в большую кучу чего-то нехорошего упала еще одна бяка. И теперь стало как-то особенно все равно. А я из своего опыта знала, что, когда становится вот так особенно все равно, стоит готовиться к колоссальному выбросу этой бяки наружу.
Поговорить с подругой по нормальному мне так и не удалось. В десять часов Виктор деликатно дал понять, что пора бы и заканчивать это празднество. Рита поторопилась уйти.
Закрыв за подругой дверь, вернулась на кухню и молча столкнула со стола вазу с букетом.
Звон разбитого стекла. Вода, растекающаяся лужей по полу. Лепестки роз под моими ногами. Виктор ничего не сказал. Он вообще никогда не повышал голос и не участвовал в наших ссорах. Он всегда молча ждал, когда я остыну, а потом продолжал гнуть свое.
Стоя в зеленой пижаме босиком на голом полу ярко освещенной кухни, я вот уже не первую минуту размешивала свой слегка остывший чай. Неожиданно сзади меня обнял Виктор. Зарывшись носом в волосы, он прошептал:
— Малыш, зачем тебе кто-то, когда у тебя есть я?
И сразу вспомнился вопрос Ритки:
— Почему ты не уйдёшь от него? Ведь мучаешься же.
И мое растерянное:
— Люблю потому что.
Глава 4
Пару недель спустя.
Чувство надвигающейся катастрофы переполняло и не позволяло остановиться и поразмыслить. Я ходила из угла в угол комнаты. Двери лоджии были распахнуты настежь. Ветер непрерывно трепал занавеску. На улице шел дождь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В очередной раз преодолев небольшое расстояние от стены до стены, остановилась. Мое лицо перекосила гримаса отвращения. Дернув головой, попыталась отогнать навязчивую мысль, без конца возникающую из ниоткуда и заставляющую метаться.