полковника.
– Лечение сей болезни длительно и трудно, – развел врач руками. – Язва, она язва и есть. И не важно, где она выскочила. На коже или в желудке. Было бы неплохо съездить на воды, за границу. В Германию или во Францию, но это уже от вашего решения зависит.
– А что, поближе воды нигде не имеется? – сварливо поинтересовался полковник. – У нас вон, в роще ключ имеется, вода до того холодная, что ажно зубы сводит.
– Там воды необычные, – стоически вздохнул врач. – Так называемые серные. Оченно даже полезные для человеческого организма. А поближе… Есть и поближе. На Кавказе, к примеру. Но там сейчас война, осмелюсь напомнить.
– Нет на Кавказе войны, – продолжал ворчать Вяземский, упрямо набычившись. – С турками у нас война. А Кавказ, это порубежная часть нашей с вами, сударь, империи. Да, там бывает и постреливают, не без того, но войны там нет.
– А когда постреливают, это еще не война? – иронично уточнил врач.
– Нет. На охоте тоже бывает постреливают, но войной это никто не называет, – злорадно отозвался полковник.
– Ну, вам решать, – решил прекратить бесполезный спор врач. – Вы только на меня после зла не держите, ежели случится чего, – ехидно добавил он.
– Я что-то в толк не возьму, доктор. Вы меня, боевого офицера, стрельбой напугать хотите? – окончательно рассвирепел полковник.
– Да господь с вами, Павел Лукич, – тут же открестился доктор. – Это для меня любая стрельба словно ножом по сердцу. Уж поверьте, слишком хорошо мне известно, сколько всяких глупых ранений случается, когда господа по пьяному делу начинают с оружием удаль свою показывать.
– Понятно, – сделав над собой усилие, кивнул Вяземский. – Еще чего скажете, или только в еде мне ограниченным быть?
– Пока только так, – кивнул врач, поднимаясь.
– Благодарю, – холодно попрощался полковник и отвернулся в сторону, делая вид, что его там что-то заинтересовало.
Супруга полковника незаметно вложила в ладонь врача купюру в три рубля и отправилась провожать его до коляски, а крутившаяся тут же Катерина, присев на край кровати, ласково погладила отца по плечу и, тихо вздохнув, осторожно спросила:
– Сильно болит, папенька?
– Терпимо, – буркнул полковник, оттаивая на глазах.
– Может, вам и вправду послушать доктора и съездить на воды? – нейтрально предложила девушка.
– За границу не поеду, – отрезал Вяземский, тут же снова начиная злиться.
– Да кто ж про заграницу говорит? – тут же выкрутилась девчонка. – Поедемте, папенька, на Кавказ. Слышала я, что воды там и вправду целебные. А что стреляют, так нам ли того бояться? К тому же и там люди живут. Вон, давеча Лизанька Тарханова рассказывала, что от них всякие болезные то и дело здоровыми уезжают. А они там все время живут. А Тархановы семья известная. Княжеский род. Могли бы уж давно в столицу перебраться, коль было б желание. Лизанька вон против наших местных девиц словно амазонка. Так здоровьем и пышет.
– А ты, егоза, никак со мной туда намылилась, – проворчал полковник, давно уже уловивший причину этих ее уговоров.
– А как иначе, папенька? Кто за вами в дороге присмотрит? Кто воды подаст, за прислугой проследит? – тут же нашла сотни причин Катерина.
– А мать, значит, на хозяйстве оставим? – задумчиво поинтересовался Вяземский.
– Ну, кому-то надо тут за делами приглядеть.
– Тоже верно. Ладно, подумаю, – не стал ничего обещать полковник, но Катерине и этого было достаточно. Пряча улыбку в уголках губ и бесенят в глазах, она быстро поцеловала отца в гладко выбритую щеку и выскочила из его спальни.
– Вот ведь непоседа, – еле слышно буркнул Вяземский, провожая свою любимицу долгим взглядом. – Эх, ей бы мальчишкой родиться, офицер бы вышел любо-дорого. А так получается, ни богу свечка, ни черту кочерга. И кто ее возьмет, с таким-то характером.
Вернувшаяся жена присела на стул рядом с кроватью и, окинув мужа задумчивым взглядом, негромко спросила:
– Рассказывай, Павлуша, чего решил.
– Да чего тут рассказывать, – отмахнулся полковник. – Доктор все про заграницу твердит, да только долго это и дорого. Катька, вон, на Кавказ тянет. Да только там и вправду бывает, что разбойники местные шалят. Вот и думай тут, куда лучше.
– Ну, то, что Катерине на Кавказ загорелось, оно понятно. Ей княжна Тарханова про те места все уши прожужжала. Но слыхала я, что там и вправду люди излечиваются. А разбойники… так их и тут хватает.
– Права ты, Марфуша, – помолчав, вздохнул Вяземский. – Со всех сторон права. Да и не страшны мне те разбойники. Вон, пару пистолей возьму да ружье. Припасу огненного да свинца побольше, вот и вся недолга. Ну и Катерине, само собой, такой же набор. Поди возьми нас.
– Да ты никак решил и ее с собой тащить?! – вдруг возмутилась супруга.
– А что делать прикажешь, милая, – развел полковник руками. – Кто за слугами присмотрит? Кто мне поможет, коль снова плохо станет? Нет, Марфуша, в такую дорогу одному ехать – проще сразу прямо тут отходную заказать. Вот ведь незадача, – скривился он, потирая ладонью живот. – Совсем старый стал. Болячка одолела.
– Не гневи бога, Пашенька, – осадила мужа Марфа Ивановна. – Мы с тобой добрую жизнь прожили. Бурную. А уж тебе и подавно жаловаться грешно. И воевал, и стране честно служил. А что заболел, так это с каждым случиться может.
– Так что, отпустишь Катьку со мной? – помолчав, прямо спросил полковник.
– А что с вами поделаешь? – вздохнула женщина. – Все одно она к тебе всегда больше тянулась. Езжайте уж.
– А может, вместе? – чуть подумав, предложил Вяземский. – Оставим все на управляющего, да и поедем. Он хоть и шельма, но человек верный. Справится.
– Нет уж. Сначала вы поезжайте. Вот оправишься, тогда и я, может, приеду, – подумав, решительно заявила Марфа Ивановна.
– Возок покупать придется, – вдруг вспомнил полковник. – Раньше Рождества все одно не выехать.
– Нашел, о чем думать, – отмахнулась супруга. – Леньке велю, хоть завтра тебе возок пригонит. Благо в городе мастеров хватает.
Имение Вяземских располагалось за Гатчиной, так что в словах Марфы Ивановны имелся смысл. Доехать до Петербурга и купить зимний возок было небольшой проблемой. Поднявшись, она поцеловала мужа в седой висок и, быстро перекрестив, вышла.
– Прикажи чаю подать, – бросил ей вслед полковник, откидываясь на подушки. Болезнь эта навалилась неожиданно, разом скрутив его так, что не вздохнуть, не охнуть. В животе словно раскаленной кочергой ворочали, и от этой боли бравый полковник, умевший одним своим рыком вогнать в страх даже придворных шаркунов, принимался скулить, словно маленький щенок. Спасал от боли только холодный обрат, которым потчевала его бабка ключница. Тяжело вздохнув, полковник поправил рубашку и, с тоской посмотрев на разукрашенное морозным узором окно, тихо