года назад… Она держала его в своих чертогах целый год, пока клан Саинкаеу не призвал богов и людей, чтобы с ней расправиться. Как вы могли об этом не слышать?
Я пыталась хоть как-то осмыслить эту историю. О нападении Саинкаеу на Жёлтую гору я не просто слышала, я прочувствовала его на своей шкуре! Но вот о причинах этого… Нет, я, конечно, задумывалась, с какого перепугу люди вдруг собрались и уничтожили чужую амардавику. Но ответ казался таким простым – от нас до Оплетённой горы всего ничего, их клан огромен и постоянно растёт. Если на одном из соседних пиков появилась амардавика, то и новый клан махарьятов не заставит себя ждать, а Саинкаеу наверняка не хотели делиться с кем-то своими охотами. За охоты население платит деньги, и если в округе только один клан махарьятов, он может поставить любой ценник. Мы все были уверены, что они просто избавлялись от конкурентов. Но похищение?.. Может, это сказочка, которую они рассказали своим союзникам, чтобы те им помогли?..
– Амардам вообще свойственно иногда похищать людей, – продолжил праат Ниран, как будто решил прочитать мне лекцию об устройстве мира. – В этом нет ничего удивительного. Наоборот, потрясающе, что Саинкаеу удалось отбить своего человека… Наверное, в этом есть и его заслуга, он ведь несравненный охотник.
– И что, позвольте узнать, она с ним год делала? – процедила я, всё ещё кипя от возмущения.
– Ну… – Джароэнчай помялся. – Никто не рассказывает подробностей. Но что-то нехорошее, это точно. После освобождения он год не мог охотиться, поправлял здоровье. И это… вы должны понимать, он невероятно могущественный махарьят! Я хочу сказать, если уж ему потребовался год, страшно представить, какие мучения он прошёл. Теперь он вернулся к охотам, но… Он всё ещё, как бы это сказать, не весь здесь, если вы понимаете, о чём я.
Я в упор не понимала, как амардавика Чалита могла кого-то похитить, а тем более замучить! Что уж говорить о душевном состоянии проклятого Саинкаеу. Но вся эта история оказалась для меня полнейшей новостью, и крыть было нечем. Никто из нас не поднимался на пик и не видел, как амардавика живёт и кого при себе держит. Нам в голову не приходило, что там с ней мог быть кто-то ещё! Она творила добро – для нас и для окрестных жителей, но… Амарды всегда беспечно щедры, именно это и позволяет махарьятам использовать их силу. И само по себе это ничего не говорит об их индивидуальном характере. Я действительно знала истории, когда вполне благодушно настроенные амарды похищали людей, скот и даже целые дома. Правда, в таких историях либо люди были сами виноваты, либо они от похищения не очень-то страдали, но все эти истории я слышала из десятых уст. Как знать, сколько там правды, а сколько вымысла? Могла ли наша амардавика и правда кого-то похитить и удерживать силой? Покалечить человеку тело и душу?
– Не весь здесь? – неловко переспросила я.
Праат Ниран поёрзал на своём диване.
– Мне трудно судить, я никогда не общался с ним близко. Он и до того был… своеобразным человеком. Но теперь… Люди говорят, в его глазах тьма и тлен. Он всегда много охотился, но после того, как вышел из затвора, он практически не берёт передышек. И… чаще получает раны. Это, конечно, слухи, но, я думаю, вы понимаете, что люди имеют в виду.
Я сидела как оглушённая. Что такое амардавика могла сделать с человеком, чтобы он… лишился воли к жизни? Или просто бросался на любую мишень очертя голову, не раздумывая о том, сможет ли победить? Мне казалось преступным думать так о нашей Ари Чалите, но что я на самом деле о ней знала? Одно дело – что наплели Саинкаеу своим союзникам, но совсем другое – живой человек, переживший что-то ужасное и не оправившийся от этого.
– Вы… так глубоко сопереживаете людям, – мягко сказал Джароэнчай.
Я встряхнулась. Не хватало ещё, чтобы он заподозрил меня в связях с Жёлтой горой. Вопрос о похищении оставим на потом. Сейчас надо разбираться с насущным.
– Я похожа на какую-то девушку, которую видел этот Вачиравит, – вспомнила я, с чего мы соскочили. – Можно ещё раз и поподробнее?
– Нет-нет, он её не видел, – улыбнулся Джароэнчай, охотно возвращаясь к теме. – Только портрет. Так что он не знает, какого она роста. И, конечно, Кессарин далеко не так могущественна, как вы, хотя она изрядно одарена от природы. Но, насколько я знаю, махарьяты могут скрывать часть своей силы?
Я кивнула. По цвету кожи можно судить, сколько махары в человеке – в том смысле, что если махары мало, сымитировать более тёмный невозможно. Но вот если её много, то можно скрыть часть, и тогда кожа светлеет, хотя удерживать её в таком состоянии долго не очень приятно. Но мне же долго и не понадобится?
– А какое отношение прати Кессарин имеет к Саинкаеу?
Праат Ниран горестно вздохнул.
– Она сговорена замуж за Вачиравита. И свадьба послезавтра!
– Так, погодите, – я потёрла виски. – Вачиравит – это тот ущербный, которого якобы похитила амардавика, правильно? А Кессарин – ваша возлюбленная? И что же, сын канана соседнего города – недостойная конкуренция какому-то ушибленному махарьяту?
Ниран снова вздохнул, и в этом вздохе я услышала отголоски споров до хрипоты, угроз, проклятий и безнадёжного принятия. Я даже начала понимать, чем он мог запасть в душу этой Кессарин – некоторым нравятся томные аристократы.
– Дело в том, что отец Кессарин – канан этого города, праат Адульядеж. И у него в жизни есть одна цель: заключить наиболее выгодный договор с Саинкаеу. Прежний глава клана игнорировал его попытки, но несколько лет назад он погиб на охоте, и Адульядеж прямо со дня похорон принялся обхаживать нового главу. Понимаете, ему настолько нужно сварить это зелье, что он бросит в котёл весь город, не только родную дочь! А глава клана… Он молод и подвержен внушению. К тому же он очень беспокоится за своего брата. Он надеется, что достойная жена, одарённая большой силой, станет для Вачиравита исцелением.
Я поджала губы. Ни для кого не секрет, что супруги, предаваясь своим супружеским радостям, обмениваются махарой и укрепляют тело и дух друг друга. Но это может работать, только если между ними есть влечение. Заставить женщину, влюблённую в другого, кому-то что-то укрепить, совершенно невозможно. Да и Вачиравит, если