Проверку бедой он уже прошел. Вроде бы. Отбился. И теперь все стало благополучно во всяком случае, на первый взгляд. Хотя он мог много кого под нож пустить во время тех событий. Там ведь многие засветились в желании помочь утопающему утонуть.
Что теперь?
Да, у него остались проблемы. И придется еще побегать. Но теперь это не выглядело чем-то непреодолимо опасным. Ведь у него и доспехи имелись, и кони, и люди. Что ставило его в несравненно более благополучное положение, чем пару лет назад. И даже происки старшин, которые вряд ли просто так отстанут, не выглядели такими уже опасными и критичными…
И вот к нему пришли эти люди.
Формально — родственники.
Фактически — пустое место. Потому что, когда ему было плохо, реально они никак не помогали. Чужие люди, вроде боевых товарищей отца, и то больше сделали. А эти стояли в стороне.
Но нужно ли ему было от них сейчас отворачиваться?
Во все времена и среди всех народов люди ценили в других безусловно только одно качество — умение решать их проблемы. Все остальное — приходящее и ситуативное.
Ты мог сделать карьеру, болтаясь хвостиком в чьей-то свите. Но даже если ты таким образом смог бы пробраться куда-то на верх, то так и оставался мальчиком на побегушках. Просто высокопоставленным. Для того же, чтобы стать тем человеком, вокруг которого и собирается свита, тебе нужно было научиться решать проблемы этих людей. Голодных кормить, холодных обогревать и так далее. В этом и крылась природа власти. Настоящей власти. При которой твое благополучие, твой успех вызывал одобрение окружающих, а не их осуждение. Ведь каждый видел в твоих победах и чуточку своих, рассчитывая, что и ему что-то перепадет от твоих успехов…
Так что, Андрей хоть и выругался, разозлился и даже как-то в лице поменялся от слов Данилы и Спиридона, но очень быстро взял себя в руки. Секунд пять прошло. Не больше. Хотя, конечно, эта перемена выражений лица не прошла для них незамеченной.
— Общество соблагоденствия воинству тульскому создано для помощи беднейшей части поместных дворян. Тем, кто не имеет коня, чтобы выехать на службу. Или брони. Или еще чего из жизненно важного. Вы разве такие?
— Нет, но…
— Погодите, — перебил их Андрей, подняв руку. — Я не могу вам помочь из казны этого общества. Ибо цель его — укрепить полк. Поднять его силу. Поднять число воинов, что могут выехать на службу, а лучше — на дальнюю службу.
— Так ты отказываешь нам? — нахмурился и помрачнел Данила.
— Нет. Я говорю, что казна казной, но вы — мои родичи. И если вам нужна помощь, то вам могу помочь я. Не залезая в казну, которую утвердили совсем для других дел.
Помолчали.
С минуту.
Все о чем-то думали. И отец Афанасий, и Данила, и Спиридон. Андрей же отслеживал внимательно их мимику, ибо на лицах их читались мысли довольно отчетливо.
— В чем у вас нужда? Сказывайте смело. — наконец нарушая тишину, произнес Андрей. И разговор возобновился. Но уже в другом ключе.
Минут десять они обсуждали общие вопросы, а потом перешли к главному — к доспеху. Оказывается, ламеллярный панцирь Андрея заприметили все в Туле. И очень им заинтересовались. Особенно после того, как узнали о простоте его ремонта своими силами в полевых условиях. Перешнуровать на привале действительно не великая по сложности задача.
Поэтому Андрей, чуть помедлив, повел их в кузницу.
— Смотрите, — указал он на одно приспособление. — Эта штука нужна для того, чтобы расковывать прутки в полосы нужной ширины и толщины. Вот сюда их кладешь. Сверху закрываешь. И бьешь. Потом сдвигаешь и снова. На выходе получаются вот такие полосы. — произнес он, доставая из короба готовые полуфабрикаты. — Их потом кладут вот сюда, — продемонстрировал Андрей еще одну приспособу, что они изготовил вместе с Ильей. — Зажимают крепко. Ставят сверху вот этот боек. И бьют по нему со всей дури кувалдой на длинной ручке. С помощью чего высекают сразу пластину нужной формы. Ей только края нужно после этого на камне подравнять, убирая заусенцы.
— Для чего ты нам это рассказываешь? — спросил Данила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Для того, чтобы вы поняли — я готовлюсь делать таких пластин много. А потому сначала своих людей добрым доспехом снаряжу. А далее думал торговать ими. Но раз вам они тоже нужны, то я готов вам помочь.
Данила и Спиридон переглянулись. Чуть помедлили. И спросили:
— А дальше что?
— В смысле?
— Ну, выбивает твой кузнец пластину и все?
— Дальше в ней нужно выбить ребро. Пробить отверстия, обточить края, чтобы шнурки не резали. И укрепить ее по-особому, дабы не гнулась так легко, как обычно. — не стал сильно развивать тему Андрей. — До весны я смогу одеть в такие брони и Кондрата, и Федота, и Акима, и иных своих людей. По осени, как вернусь с похода, жду вас в гости — будем вам вязать брони. Сами то вы этого не умеете. Вот, заодно и покажу.
— Добре, — просветлев лицами, ответили они.
— А что с нас за них причитается? — поинтересовался Спиридон.
— Ничего. Это подарок.
— Но… — хотел было возразить Спиридон, но Данила его остановил. Подарок и подарок. Если бы Андрей с них взял как следует, могли без порток остаться. Эта бронь ведь шла даже дороже, чем цена мерина. Во всяком случае, бахтерец стоил ощутимо дороже пятнадцати рублей. А эта — явный аналог.
Больше задерживаться в кузнице они не стали. Так как по какой-то причине вялый взгляд дядьев чрезвычайно оживился после слов о торговле доспехами. Почему? Бог весть. Но Андрею это не понравилось.
— Вы только из-за этого приехали? — наконец спросил он их, отведя в сторону. — Могли бы и до смотра подождать. Разве бы я вам отказал?
— Мы хотели поговорить еще про твоего коня.
— А чего там обсуждать?
— Это же аргамак! У нас есть несколько кобыл и…
— Понимаю. Пригоняйте.
— А…
Так и общались.
Выглядело довольно странно. Вроде бы дядья. Вроде бы выше по статусу. А очень скоро разговор перешел в русло робко просящих и щедрого барина, который под настроение жаловал им то да се. И чем дальше общались, тем сильнее это проявлялось. Из-за чего Андрей невольно вспомнил слова Воланда, сказанные Маргарите:
— Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!
И только теперь он понял их смысл.
Раньше то он держался более привычной для христианства позиции: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят…» Оказалось, что все не так-то и просто с этим тезисом… Будет дано. Конечно, будет, может быть. Но с нюансами…
А чуть в стороне ходил отец Афанасий, который притащил этих людей сюда. Но что он хотел? Какую цель преследовал? Или, судя по его чуть лукавому, но понимающему взгляду, с которым он наблюдал за беседой, этот привод тоже был очередной проверкой. Только проверкой чего?..
Часть 1. Глава 4
Глава 4
1554 год, 20 февраля, Тула
— Ничего не понимаю! — с интонацией Шефа из «Следствие ведут Колобки» произнес один из старшин, вышагивая по палате.
Воевода промолчал. Он чуть прищуренным взглядом смотрел на это собрание, не стремясь в нем активно участвовать. Пропускать такие мероприятия он, конечно, не мог. Но и бежать впереди паровоза в этой насквозь мутной истории он не стремился.
А ситуация с Андреем чрезвычайно странно…
Кем формально был этот парень?
Сыном бедного, погрязшего в долгах мелкопоместного дворянина. Причем сыном ничем не примечательным. Он до четырнадцати лет совершенно никак, нигде и ни в чем не отличился. Скорее даже прославился как не шибко умный парень, вполне соответствующий своему возрасту и положению. Да еще и робеющий перед теми, кто старше, а потому слушающий их со всем вниманием и уважением.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И вот произошло что-то.
Что? Никто не знал и не понимал. И парня как подменили.