Читать интересную книгу Новый год с летальным исходом - Оксана Мелякина

— Иван Викторович присутствовал на празднике?

— Нет, конечно. Как он мог быть на празднике, если его вообще нет.

— То есть?

— Он же в отпуске. Уже больше двух недель. Сдал своих кошек на время отпуска в приют и уехал в кошачье турне.

— Первый раз слышу о таком турне.

— Потому что вы нормальный человек. А этот нашел себе компанию, таких же не очень адекватных любителей, и уехал. Сначала в Москву, затем Питер, потом Калининград и еще куда-то я не помню. Турне по кошачьим музеям. Зимой билеты дешевле. И жену с детьми с собой поволок. Учебный год в разгаре, а дети кошечек смотрят. Вот это воспитание!

— Понятно. Думаете, еще у кого-нибудь было желание причинить неприятности вашему директору? — снова следователь не дал ей развить тему.

— Возможно, у Германа. Вы бы слышали, какой скандал был в кабинете директора в пятницу! Директор сказал Герману, что он не справляется со своей работой, что он не способен реализоваться на своем рабочем месте, что он не растет как личность. Вы представляете, какой это удар по самолюбию? Вы же понимаете?

— А Герман это кто? И что он ответил?

— Герман это наш компьютерщик. Я не помню, как его должность точно по штатному расписанию называется — можно уточнить в отделе кадров. Он устанавливает программы, ликвидирует сбои в работе техники, ремонтирует компьютеры и принтеры иногда сам, а иногда отвозит в мастерскую. И ответил он очень неуважительно. Нельзя ни таким тоном, ни такими словами отвечать директору. Если Владлен Платонович делает замечание — надо исправляться, а не спорить с руководителем такого ранга. Да он директору и в подметки не годится. Вообще не умеет разговаривать! Я никогда не возражаю Владлену Платоновичу. И сына своего научила уважению.

— Он тоже не возражает Владлену Платоновичу? — с легкой иронией спросил следователь.

— Он живет в Петербурге. Мой сын идеально воспитан. Он умен и его начальство это замечает и ценит.

— Так что ваш Герман ответил директору?

— Герман не мой — фыркнула Алевтина Петровна — а ответил он, что требования Владлена Платоновича выходят за рамки его обязанностей и противоречат профессиональной этике, и если он, Герман, не справляется со своей работой — пусть директор увольняет его по соответствующей статье трудового кодекса. А критерии его самореализации и личностного роста — понятия теоретические и слишком субъективные, чтобы Владлен Платонович мог использовать их для определения качества исполнения должностных обязанностей. И много еще в таком же духе. Видите, у него даже словарный запас какого-то робота, а не живого человека. И вообще повел себя прямо как Иван Викторович.

— А какие именно требования, Герман посчитал выходящими за рамки его должностных обязанностей? — прервал Алевтину Петровну следователь.

— Этого я не могу Вам сказать. Я не слышала. Между приемной и кабинетом директора двойная дверь, и я могу слышать только то, что говорится повышенным тоном. А Владлен Платонович никогда не позволяет, не позволял себе говорить на повышенных тонах.

Ожидающим своей очереди крайне неловко было выслушивать откровения секретарши. Гладко выбритое, абсолютно белое лицо Германа покрылось алыми рваными пятнами. Эсмеральда сидела на стуле, с неестественно ровной спиной поджав губы так, что казалось никакая сила, никогда не заставит её открыть рот. Татьяна Михайловна напротив, подалась к двери и слушала откровения Алевтины Петровны с выражением крайнего изумления на лице. Эмма встала и решительно закрыла дверь, лишив нас возможности дослушать до конца предположения секретарши. Впрочем, следователю они тоже видимо достаточно надоели, потому что буквально через пять минут Алевтина Петровна гордо прошествовала мимо нас и ушла, ни с кем не простившись.

Затем в кабинет к следователю вошла Татьяна Михайловна. Она пробыла там совсем недолго. За ней зашла Эмма. А Татьяна Михайловна удовлетворила наше любопытство пояснением, что ничего такого следователь у неё не спрашивал.

— Конечно, вы же не так близки к директору как Алевтина Петровна — съязвила Эсмеральда. — что интересного у вас можно было узнать?

— Так кто же знал, что может пригодиться — отшутилась та.

Эмма тоже ничего рассказывать не стала, но её никто и не пытался спрашивать. Все уже устали и хотелось одного — поскорее уйти.

Дольше всех следователь разговаривал с Германом. Но как мы с Эсмеральдой ни прислушивались кроме неразборчивого «бу-бу-бу» ничего не услышали.

— Лена, идите вы. Мне все равно надо будет ждать, чтобы закрыть кабинет — предложила Эсмеральда, едва вышел Герман.

И я вошла.

— Присаживайся Элен — махнул рукой в сторону гостевого стула следователь. И в этот момент я вспомнила, откуда его знаю. Это же Олег Деточка. Боже мой! Во втором полугодии выпускного класса у нас появился новенький. Его семья вернулась откуда-то с Сахалина. Всеобщее изумление вызывала фамилия Олега. Реакция учителей во время переклички была абсолютно одинакова. «Ничего себе Деточка!» — первой сказала Нина Андреевна (а за ней на каждом уроке повторили остальные преподаватели), когда с задней парты поднимался такой, мягко говоря, немаленький широкоплечий молодой человек. У нас был не самый дружный класс. И после окончания школы мы только один раз собирались вместе. Кое с кем из одноклассников я до сих пор изредка поддерживаю связь, но Деточка выпал из поля зрения сразу по окончании школы и, если честно, я даже не вспоминала о нём. Мы не успели подружиться в школе, но пару раз вполне успешно готовили вместе рефераты по истории. И только он называл меня Элен, объяснив это тем, что с именем Лена у него масса личных негативных ассоциаций, а Элен звучит благородно и даже где-то романтично. Мы похихикали, но эта форма моего имени не прижилась. Близкие по-прежнему называли меня Леной, и только Олег упорно именовал Элен, впрочем, мы с ним после школы ни разу не виделись.

— А ты совсем не изменился — ляпнула я первое, что пришло в голову.

— Ага — заулыбался Олег — остался таким же, как в десятом классе — ты даже не узнала.

— Я просто не ожидала. При таких обстоятельствах меньше всего ожидаешь попасть на вечер встречи одноклассников.

— Я и не хожу никогда на такие мероприятия.

— А я была один раз. Не понравилось. Все изменились. Мы стали взрослыми и чужими друг другу людьми.

— Ну, давай к делу. Что же все-таки у вас тут произошло?

Нужно отдать должное Олегу — он умеет слушать. И весь мой рассказ выслушал внимательно и заинтересованно. Впрочем, я постаралась рассказать все сначала, но без лишних подробностей. Информация о том, кто с кем в каких отношениях показалась мне на данном этапе совершенно излишней.

— А у секретаря с директором «неформальные» отношения? — поинтересовался Олег после того как я замолчала.

— Точно не знаю, но ей бы этого очень хотелось.

— А у тебя какие были отношения с шефом?

— Никаких.

— Так не бывает, чтобы уж совсем никаких, — слегка улыбнулся Олег.

— Бывает — я работаю здесь уже шесть лет. За последние лет пять мы ни разу даже не разговаривали с директором, даже на репетициях в этом году. Сначала руководила всем главный бухгалтер, а потом он. У меня не было роли. Меня на репетициях никто ни о чем не спрашивал. Директор у нас обычно редко общался с сотрудниками. У него был круг приближенных, ему хватало общения с ними. Через них он доводил до исполнителей свою точку зрения, и приближенные передавали его распоряжения. Иногда он совершал обход по кабинетам. Зайдет, поздоровается, что-нибудь скажет и уйдет.

— А что ты знаешь о конфликте Германа и директора?

— А разве был такой конфликт? — фальшиво спросила я. Деточка удивленно поднял правую бровь. Я извиняющимся тоном добавила — только то, что тебе рассказала Алевтина Петровна. Дверь была неплотно закрыта, и мы слышали.

— Ладно — вздохнул Деточка — давай на сегодня закончим.

— А действительно есть основания думать, что Владлена Платоновича убили? — не удержалась я от вопроса.

— Сложно сказать. На первый взгляд несчастный случай. А вот на второй — не знаю. Нужна экспертиза. Бывает всякое. Между нами — у меня есть некоторые причины сомневаться. Надо дождаться результатов вскрытия. Не говори пока никому, ладно? Придет время и все обо всём узнают. И кстати, запиши мой телефон. Вдруг соскучишься — широко улыбнулся Деточка.

Я пообещала молчать, послушно записала телефон и, оставив Деточку с Эсмеральдой, ушла одеваться. Часы показывали двадцать два часа двадцать семь минут. Я устала.

Глава 6

На улице слегка потеплело. Утренний ветер сменился полным покоем. Белоснежный и искрящийся в свете уличных фонарей снег большими хлопьями медленно опускался на землю. Погода располагала к романтическим прогулкам и философским беседам. Прохожих на улице уже почти не было. И мне стало немного страшно. Хорошо, что живу я недалеко от работы. Я прибавила шаг и вскоре уже открывала свою дверь.