Читать интересную книгу Воробей под святой кровлей (Хроники брата Кадфаэля - 7) - Эллис Питерс

Вместительная деревянная бадья с побитыми и ставшими щербатыми за время долгой службы краями показалась из глубины колодца, сверкая под косыми лучами утреннего солнца. Гриффин наполнил водой два ведра и только было собрался опрокинуть бадью обратно в колодец, как вдруг внутри нее что-то блеснуло серебром, что-то, застрявшее в щели между двух досок. Гриффин поставил бадью на край каменного колодца, нагнулся и вытащил блестящую кругляшку. Зажав ее двумя пальцами, он стряхнул приставший клочок синей материи и стал разглядывать предмет, который лежал у него на ладони. Это был блестящий серебряный кружок, на котором было вычеканено лицо и какие-то непонятные значки. Гриффин не знал, что это буквы. На оборотной стороне он увидел крестик, окруженный круглой каймой, и там тоже были непонятные значки. Гриффин пришел в восхищение. Он унес свою добычу в мастерскую, и, когда Болдуин Печ, злой и мутноглазый, наконец появился там, пробудившись ото сна, мальчик гордо вручил ему свою находку: все добро в доме было хозяйское.

Замочных дел мастер вытаращил глаза и просветлел, точно у него внутри зажглась лампа, глаза у него сразу заблестели, и голова чудесным образом прояснилась. Он повертел находку в руке, внимательно осмотрел с обеих сторон, затем, подняв голову, заглянул в лицо мальчику со странной заговорщицкой усмешкой и осторожно спросил:

- Где ты это нашел, малец? Ты ее кому-нибудь показывал?

- Нет, хозяин, сразу принес вам. Она была в бадье, что висит в колодце, - ответил Гриффин и рассказал, как она там застряла в щелке.

- Молодец, хорошо! И не надо никому рассказывать, что у меня есть такая вещица. Так, значит, она застряла в щелке? - задумчиво продолжал Болдуин, любовно разглядывая свое сокровище. - Ты славный малый! Молодчина! Правильно сделал, что сразу принес ее мне. Для меня эта вещь большая ценность. Очень большая ценность! - Он весь расплылся в довольной улыбке, а Гриффин тоже улыбался, глядя на него, и гордился собой. - После обеда я дам тебе сластей, я кое-что припас от вчерашнего пира. Уж я тебя награжу за хорошую службу, за мной не пропадет!

Глава вторая

Суббота, от заутрени до полудня

Брат Кадфаэль разбудил Лиливина и привел его в приличествующий вид перед тем, как остальные братья монахи собрались на заутреню. Он рискнул выйти с ним перед рассветом на двор, чтобы юноша мог справить нужду, сполоснуть распухшее от побоев лицо и, несмотря на свой плачевный вид, предстать перед собравшейся братией в более или менее благопристойном обличии. Кадфаэль торопился еще и потому, что надо было заблаговременно освободить к приходу приора Роберта его скамью, ибо тот и так своей натянутой миной недвусмысленно выражал неодобрительное отношение к постороннему вторжению, и лучше было не давать лишний повод для раздражения. У обвиняемого и без того было достаточно недругов.

А недруги были уже тут как тут. Сплоченными рядами они как раз входили в ворота, чтобы дружно встать на защиту своих законных прав, на сей раз они пришли предъявлять обвинение, как полагалось по закону. Шериф Прескот поручил вести расследование и переговоры своему сержанту, так как сам был в это время занят слишком важными государственными делами, чтобы отвлекаться на такие мелочи, как попытка убийства и ограбление, случившиеся в небольшом городишке. Шериф только недавно вернулся с пасхального съезда при дворе короля Стефана, где он представил отчет о денежных делах и доходах графства, а теперь нужно было приниматься за весенний смотр королевских вооруженных сил, проверять состояние военных укреплений графства. Его заместитель Хью Берингар уже отправился по этим неотложным делам на север графства, но Кадфаэль, твердо веря в здравомыслие, которое Хью проявлял в тех случаях, когда какой-нибудь бедолага попадал в переделку, угодив в лапы закона, горячо желал, чтобы Хью поскорее вернулся и сам разобрался в тяжбе, где пригодился бы его проницательный ум и умение непредвзято выслушать обе стороны.

Лучше, чтобы расследование было в руках человека, который ко всему подходит со здоровой долей скепсиса, иначе преимущество всегда будет на стороне обвинения.

Между тем сейчас вместо него явился сержант - крупный, представительный мужчина; человек неглупый и достаточно опытный, он был, однако, заранее расположен в пользу обвинителей, а не обвиняемого, вдобавок сержант привел с собой внушительную компанию горожан во главе с провостом Джеффри Корвизером. Этот достойный, порядочный человек отличался терпеливостью, он никого не осудит второпях, не вникнув хорошенько в суть дела, но и на него должны были подействовать многочисленные свидетельства почтенных горожан, которые присоединили свои голоса к жалобе пострадавшего семейства. Как на всякой свадьбе, свидетелей оказалось предостаточно, но показаниям свадебных гостей поневоле верилось только наполовину.

Вслед за представителями власти явился Даниэль Аурифабер, несколько помятый после бурных и беспорядочных событий неудавшейся брачной ночи. Он был одет по-будничному, но все еще пребывал в воинственном настроении. А ведь он, кажется, не так уж и расстроен, как следовало бы ожидать от молодого человека, у которого только что убили родного отца! Кажется, он даже чем-то смущен и поэтому особенно злится.

Кадфаэль пристроился в задних рядах среди монахов, чтобы находиться между воинственно настроенными горожанами и входом в церковь и, если понадобится, загородить дорогу тому, кто, не убоявшись гнева аббата, вздумал бы ринуться в помещение. На самом деле он этого не очень опасался в присутствии сержанта, который прекрасно знал, что следует вести себя учтиво с отцом аббатом. Однако там, где собирается вместе дюжина людей, всегда может затесаться один неисправимый балбес, способный выкинуть неожиданную глупость. Оглянувшись через плечо, Кадфаэль увидел бледное, испуганное лицо Лиливина, однако он стоял молча и спокойно, застыв в напряженном ожидании; быть может, он твердо верил в нерушимость церковного убежища либо же просто смирился перед судьбой, но так это было или иначе, узнать было невозможно.

- Оставайся внутри, юноша, и старайся не показываться на глаза, бросил ему Кадфаэль через плечо. - Жди там, пока тебя не позовут. И предоставь все отцу аббату.

Радульфус сдержанно поклонился сержанту, затем провосту.

- После ночного переполоха я ожидал вашего прихода. Я уже знаком с обвинениями против человека, искавшего убежища в нашей церкви и принятого нами, как велит обычай. Однако обвинения не имеют силы до тех пор, пока они не предъявлены в должной форме устами шерифа или его заместителей. Итак, сержант, мы рады вашему приходу и ждем от вас разъяснения об истинном положении дел.

Наблюдая за встречей, Кадфаэль отметил, что аббат не выразил желания пригласить пришедших в дом капитула или под крышу приемного зала. Утро стояло ясное и солнечное, и аббат решил, что переговоры пройдут быстрее, если не рассиживаться. А сержант, очевидно, понимал, что не может изъять беглеца из рук церкви, и поэтому стремился только оговорить все условия, чтобы затем заняться сбором доказательств в другом месте.

- Я пришел, - деловито начал свою речь сержант, - предъявить обвинение бродячему актеру Лиливину. Оный Лиливин, подрядившийся вчера развлекать гостей на свадьбе в доме мастера Уолтера Аурифабера, нанес вышереченному мастеру Уолтеру удар по голове, когда тот у себя в мастерской укладывал полученные в подарок ценные вещи в сундук для драгоценностей, а затем похитил из упомянутой сокровищницы много ценностей в виде серебряных монет и различных изделий из серебра и золота. Показания о том получены под присягой от присутствующего здесь сына мастера Аурифабера и подкреплены показаниями десяти человек из числа гостей.

- И вы убедились, что обвинение было обоснованным? - спросил Радульфус деловым тоном. - По крайней мере, установили, что преступление, кем бы оно ни было совершено, действительно имело место?

- Я осмотрел мастерскую и сундук. Из сундука все вынуто, кроме тяжелых серебряных изделий, которые нельзя было бы вынести незаметно. Я снял со свидетелей сделанные под присягой показания, согласно которым в сундуке находилась большая сумма в серебряных пенни, а также мелкие драгоценные изделия. Все они исчезли. Что же касается нападения на мастера Аурифабера, то возле сундука, где его нашли лежащим, обнаружены следы его крови, а также я видел его самого, он все еще находится без сознания.

- Однако он не мертв? - настойчиво спросил Радульфус. - Сегодня ночью тут громко кричали об убийстве.

- Мертв? - откровенно удивился честный сержант. - Ничего подобного! Его, правда, здорово оглушили, но не до такой степени, чтобы убить. Если бы он не накачался так сильно на свадьбе, то мог бы уже и сам рассказать, что случилось, а так он еще не очухался. Кто-то здорово саданул его по башке, однако крепкая голова и не такое выдержит... Нет, он, слава Богу, живехонек и, насколько я могу судить, не умрет раньше положенного срока.