Пока муж не прибудет в Царское Село — я не успокоюсь”, — сказала себе Аликс.
За чашкой ароматного напитка императрица рассказала генералу о беспорядках в столице. Аликс не останавливаясь, высказала все, что наболело на душе. Иванов в ответ поведал государыне, что создать сводный отряд не удалось по причине того, что восставшие рабочие разобрали железнодорожные пути перед его эшелоном и распропагандировали солдат, после чего они перестали исполнять приказания своих командиров.
Выслушав генерал-адъютанта, Романова улыбнулась вымученной улыбкой и передала Иванову телеграмму Алексеева, в которой тот предлагал генералу изменить тактику в отношении восставшего Петрограда.
Ознакомившись с телеграммой, генерал сердито задвигал лохматыми бровями.
— Восстановите ради бога спокойствие в столице, — Романова возвела на Иванова измученные глаза. — Иначе там опять прольется кровь, и снова все свалят на Романовых.
— Ваше величество, с этим уже ничего не поделаешь! — генерал широко развел руки в стороны, как будто оправдываясь. — Обстановка в столице сложилась очень серьезная.
По бледному лицу государыни пробежала мелкая дрожь. Она остро глянула в лицо Иванова, чтобы убедиться, что он внимательно слушает ее и понимает суть дела. Но она не смогла уловить, что генерал-адъютанта в это время мучили совсем другие чувства и мысли.
— У меня была большая надежда на вас генерал.
— Ваше величество, я приму все меры, чтобы изменить ситуацию в столице к лучшему. Можете в этом не сомневаться, ведь вы хорошо знаете, что я за вас и в огонь и воду пойду, — ответил Иванов, придав своему лицу выражение глубокой преданности.
— Я в этом ничуть не сомневаюсь, Николай Иудович!
Генерал всплеснул руками. В эти минуты он был недоволен собой. Ему очень хотелось что-нибудь сделать для этой семьи.
— К большому сожалению это зависит не только от меня, — сожалея, сказал Иванов.
Ближайшие события покажут, что генерал-адъютант окажется прав в оценке назревающих событий. Разбушевавшееся народное море уже никому не удастся упокоить. Оно еще долго будет грозно шуметь и волноваться.
Однако Матвей Васильев засомневался в чувстве преданности генерала Иванова. Может командованию гарнизона, было уже известно о позиции генералов или оно к тому времени уже склонилось на сторону восставших, о чем они сочли своим долгом сообщить генералу?
Генерал-адъютант несколько секунд сидел, оцепенело, ничего не слыша и ничего не видя перед собой. Наконец Иванов поднялся, показывая, что больше не может злоупотреблять драгоценным временем императрицы. Одновременно с ним встала Романова, демонстрируя всем своим видом дань глубокого уважения к Иванову.
Генерал, почтительно приложил уста к дрожащей руке государыни.
— Я был рад Вас видеть, ваше величество, — подчеркнуто вежливо промолвил генерал — Будьте спокойны, все уладится, как нельзя лучше.
— Двери нашего дворца всегда открыты для вас, Николай Иудович, — попрощалась полная отчаяния императрица и, едва сдерживая слезы, одарила генерал-адъютанта Иванова легкой, благосклонной улыбкой. — Попытайтесь сделать хоть что-нибудь или грянет большая беда. У русских есть хорошая пословица: не будите лихо пока тихо.
Иванов, потупив глаза, переступил с ноги на ногу. Он не знал, что ему делать. Когда лакеи подали ему одежду, генерал бесшумно удалился и, не исполнив своего обещания, направился в Ставку Верховного Главнокомандующего.
Погруженная в горькие раздумья государыня была ошеломлена. Ее очень взволновал разговор с Ивановым. Она села в угол дивана, сдавила виски руками и не в силах больше сдержаться, безмолвно разрыдалась. Причиной страшного никогда ранее не испытанного смятения стала полная неизвестность будущего. Напряженные нервы Аликс не выдержали. Государыню утомили многодневные тревоги. Вспыхнувшие от сильного волнения щеки Аликс стали мокрыми от слез. Из-за них она перестала что-либо видеть перед собой.
В ту ночь строгое лицо женщины осунулось, вокруг глаз появились темные бессонные тени. Ей уже давным-давно не спалось — муж с ума не сходил. Аликс охватило ощущение неотвратимого горя. Наревевшись вволю, государыня легла спать, но сон никак не приходил. Слезы немного очистили ее душу, омраченную острым чувством тоски и растерянности. Немка по национальности она никак не могла понять: почему в русской армии никто не выступил против крушения великой империи и не отстоял честь своего императора. Последнее время ее одолевали непривычные мысли и одолеть их с ходу Аликс было очень сложно. Лишь на рассвете императрица кое-как успокоилась и заснула.
Утром первого марта к зданию Государственной Думы с красными знаменами и стягами пришли воинские части, чтобы присягнуть на верность новой власти. Члены Временного Комитета восторженно поблагодарили русских солдат и офицеров за измену своему Верховному Главнокомандующему.
Матвей из Царского Села снова поспешил возвратиться к Ники. Он снова перенесся в императорский поезд и удобно разместился в вагоне, но так чтобы не причинить никаких неудобств его главным пассажирам.
***
И хотя весна уже наступила, но в природе не ощущалось никаких изменений. Разве что чуть теплее стало.
Вечером первого марта императорский поезд с царскими орлами прибыл в Псков. На перроне Романова встречали губернатор, чиновники и свита с императорского поезда. Генерал-адъютант Рузский позволил себе прибыть к поезду с опозданием и без почетного караула. Свита, не увидев пышной встречи и заметив дерзкую выходку генерала, стала возмущенно перешептываться и недоуменно пожимать плечами. Она посчитала такой прием его величеству оскорблением.
Невысокий седой генерал, нарочито медленно прошел к поезду и, бросив неприязненный взгляд на царскую свиту, исчез в вагоне императора. Там генерал привычно выпятил грудь и вытянулся, чтобы казаться более воинственным. После обмена приветствиями государь рассказал генералу, о возникших перипетиях в дороге и, пригласив генерал-адъютанта на обед, расстался с ним. И когда Рузский выскочил из вагона, свита бросилась к нему с расспросами.
— Николай Владимирович, вы выступите против революции?
— У армии есть дела поважнее, мы всецело заняты войной.
— Господин генерал, вы не будете защищать нас от бунтовщиков?
— Для вас будет лучше, если вы сдадитесь на милость победителей.
— Что-о-о? Как вы можете так говорить?
— Вы не с того голоса начали песню! Разве не будете честь императора отстаивать?
Генерал ничего не ответил. Похолодевшая от ужаса свита переглянулась и поняла, что им не стоит питать иллюзий насчет командующего Северным фронтом, потому что никакой поддержки с его стороны не будет. Среди придворных раздались возгласы изумления и тревоги. Их поразило то, что они услышали от Рузского. Следом возникла непонятная тишина.
Царские служащие собирались за стол долго и нудно. На обеде император почти не притронулся к еде. Ему, собственно, было не до этого. И сон, и аппетит у него пропали. Ники несколько раз ловил себя на мысли, что он теряет ощущение реальности от происходящего. Но от чашки чая он все же не отказался. Романов авпил чай, встал из-за