Читать интересную книгу Когда падали звезды - Ирина Островецкая

Он долго ждал, пока Аня решала свои отношения с начальством. Не вмешивался, но готов был в любую минуту прийти на помощь любимой. Его помощи в тот день не потребовалось, и он очень сожалел об этом.

– Я уволилась, – тихо сказала Анечка, выйдя из отдела кадров. – Если бы упиралась, скандал был бы на весь мир!

– Ну, и пусть! Ты так и не ответила мне, хочешь ли ты… – Он не успел договорить. Анечка подпрыгнула и, всё ещё всхлипывая, повисла у него на шее.

– Да, да!.. – Горячо шептали её губы, слегка касаясь кожи его уха. Как же её прикосновения возбуждали его плоть! Он обхватил её и понёс, сам не зная, куда.

– Не всегда бывает плохо, когда Анна на шее! – Смеялся он счастливым смехом.

– Куда ты меня тащишь?! – Сквозь слёзы смеялась Анечка, не размыкая объятий.

– В парк! – С трудом сдерживая желание, не переставая смеяться, отвечал Алик.

Он опомнился лишь у перехода через дорогу. Отсмеявшись, но, всё ещё находясь в восторженном настроении, он осторожно опустил свою драгоценную ношу на горячий асфальт шумной улицы, до краёв залитой ярким солнечным светом.

Но в парк тогда они не пошли. С космической наценкой, купили в ресторане гостиницы бутылку Советского шампанского, Киевский торт и разные деликатесы, потому, что в гастрономе купить подобные товары было в то время невозможно, зашли в цветочный ларёк, и Анечка выбрала три восхитительные розы. Но тут возмутился Алик, и заставил Анечку выбрать ещё шесть таких же роз. Потом он попросил молоденькую, улыбчивую продавщицу красиво упаковать букет, и они отправились на левый берег Днепра, где в то время жила с родителями Анечка.

Дверь маленькой двухкомнатной квартирки открыла мать Ани и ахнула от изумления, неожиданно получив огромный букет роз и пластиковый пакет с деликатесами и бутылкой редкого в то время шампанского.

– Люсик, Люсик, иди, смотри, что Анечка принесла! – От восторга взвизгнула мать, даже не взглянув на часы. Ведь Анечка должна была вернуться домой лишь следующим утром.

– Как ты домой попала?! – Воскликнул удивлённо, но с оттенком родительской строгости, отец, с трудом втискивая своё могучее тело в крохотную прихожую. – Ты же должна быть на работе!

И сразу в прихожей стало тесно, не повернуться. Воцарилось тягостное молчание. Вопрос отца повис в, накалившемся от жары и волнений, воздухе. Родители строго смотрели на всегда послушную дочь и ждали вразумительного ответа, но Аня стыдливо молчала, не смотря на то, что в тот момент была самой счастливой на земле.

– Ну, отвечай отцу! – Строго потребовала мать.

– Я… Я с работы уволилась… – Смущённо, едва слышно, ответила Аня и вдруг, лукаво улыбнулась.

– Что-о?! С такой работы-ы?! У-уволилась?! – В изумлении воскликнула мать, чуть не выронив цветы и пакеты из рук. – Ой, Люсик, что-то мне не хорошо, накапай мне в рюмашечку, пожалуйста! – Простонала она, опёрлась о косяк двери, и поползла вниз, на пол.

– Антонина! Без цирка, будь добра! Ты скоро алкоголичкой станешь от своих рюмашечек! Чай поставь! Разберёмся! – Вдруг прорычал отец и выхватил из рук жены драгоценные пакеты с деликатесами и бутылкой шампанского, многозначительно выпячивавшейся из одного из пластиковых пакетов.

На собрании родительского актива с одной стороны, и влюблённых с другой, было вынесено решение: назначить роспись брачующихся на следующий день. У Алексея Ивановича, отца Ани, нашлись нужные связи, а у Алика – достаточное количество денег, чтобы отступить от общепринятых правил. Их расписали тихо, без лишнего шума и куклы на капоте машины «Чайка». Свидетельницей стала самая близкая подруга Анечки, а свидетелем – её друг детства.

Аня переселилась в гостиницу к мужу, и каждый день терпеливо ждала его возвращения с работы. Потом они отправлялись на левый берег, к кинотеатру «Ленинград», где жили родители Ани, и, совсем вечером, снова возвращались в гостиницу, чтобы на следующий день повторить всё с начала. Какими же были они счастливыми в то время!

Неотступно приближался конец лета, и, вместе с ним, день возвращения Алика в его родной город. Аня становилась скучнее, и скучнее, но всегда радостно встречала мужа у двери номера, а потом долго, стояла на балконе, поджидая Алика, и о чём-то сосредоточенно думала.

– Анечка, в понедельник мне надо выйти на работу. Мы должны уехать завтра, – однажды, в конце очередной недели, сказал Алик, чуть позже вернувшись с работы.

– Фу, как от тебя противно пахнет! – Воскликнула Анечка и брезгливо отвернулась.

– Прости, прости, моя родная, сегодня мы… В общем, была прощальная вечеринка. Ещё раз, прости. Больше такого не повторится! – С отчаянием воскликнул Алик, пытаясь повернуть молодую жену лицом к себе.

– Знаешь, папка так маме каждый раз клянётся, а меня тошнит! – С вызовом, со слезами на глазах, воскликнула Аня, и, резко отвернувшись, бросилась в туалет.

– Анечка, Анечка, что, ты, что, ты?! Я больше не буду! – Закричал Алик и, не совсем ориентируясь в пространстве номера, бросился в санузел следом за женой. Споткнулся о маленький порожек, отделявший крохотный коридор от комнаты номера, упал, долго не мог подняться. Стены, хоть и раскачивались из стороны в сторону, но стояли прочно, в этом он убедился, когда ему с трудом удалось подняться с пола и нетвёрдо встать на ноги. Тут же он шумно ввалился в санузел, и оторопел. Аня, наклонившись над унитазом, добросовестно содрогалась от резких спазмов. Алик вдруг мгновенно протрезвел. Он понял, что случилось.

Позже, когда побледневшая Аня успокоилась, умылась холодной водой, и уже, расслабившись, сидела в кресле у тёмного окна, Алик тихо сел рядом с ней на пушистый ковёр номера, и, обхватив её ноги, уткнулся головой в живот любимой женщины, без которой он теперь не представлял своего существования. Они долго сидели, молча, не включая электрический свет, и, казалось, понимали друг друга без слов. Лето подходило к концу, запахи перезревшего, утомлённого тепла нагоняли тоску и рождали неопределённые надежды. Лёгкий ветерок лениво, будто, нехотя, покачивал шторы на открытом настежь окне, а по звёздному небу ходила дозором половинка луны.

– Аль, пора спать… – Прошептала Аня, поглаживая мужа по курчавой голове.

– Ты простила меня?… – Так же, шёпотом, не поднимая головы, спросил он.

– Да… – Тихо ответила она.

Родной город встретил Алика осенней прохладой, синим, до рези в глазах, небом и серебристыми паутинками, бодро звенящими на ветру. Будто радовался город его возвращению, будто приветствовали его разноцветные листья клёнов, с лёгким шуршанием, падавшие к ногам.

– Аль, а вдруг, твои родители… – Неуверенно сказала Аня, неся один из тяжёлых чемоданов к незнакомому дому, в котором ей теперь придётся жить.

– Скандал будет грандиозный, но ты ничего не бойся. Во-первых, это тебя не касается, а во-вторых, я же тебя люблю! – Неуверенно выдал Алик, как ему казалось, нерушимый аргумент, и нервно рассмеялся.

– Ну, ты и подлец! – Зло воскликнула мать Алика, открыв дверь, и изо всех сил хлестнула сына ладонью по лицу.

– Это вместо «здрасте», за спасибо, мама! – Ответил сын, внося тяжёлые чемоданы в просторную прихожую и потирая раскрасневшуюся от пощёчины щеку. – Привет, мама, твой утомлённый тяжкими трудами, сын домой вернулся! Родной сын, заметь! И не один! Взгляни на свою очаровательную невестку и познакомься с ней. Вам же всю оставшуюся жизнь жить под одной крышей, потому, что разводиться я не собираюсь!

– Как тебе не стыдно, шут гороховый! Ещё паясничает он! Негодяй! – С укором сказала мать, и, не обращая внимания на Аню, скромно переминавшуюся с ноги на ногу в углу тёмной прихожей, ушла в комнату, расположенную рядом.

– Нет, это, как тебе не стыдно! – Сердито крикнул Алик вдогонку матери. – Ничего не бойся, – обратился он к жене. – Через пару дней истерики пройдут, и жизнь наладится, это я тебе обещаю. У меня очень добрая мама. Это у неё бзик такой… криз… Гипертонический…

Но жизнь не наладилась. Аню постоянно тошнило, а мать Алика не обмолвилась ни словом с невесткой, с тех пор, когда невестка переступила порог её дома. Будто Ани и не существовало вовсе. Если же встречи с невесткой невозможно было избежать, мать Алика презрительно поджимала губы, и уходила прочь. Она, казалось, специально, старалась готовить ароматные блюда, от которых у Ани судорогами сводило живот. Выходить из комнаты днём Аня однажды наотрез отказалась. Накануне в хозяйственном магазине она купила пластмассовый таз средней величины, выставила его на балкон, и постаралась не тревожить мать случайными встречами, и не маячить лишний раз у неё перед глазами. Таз с нечистотами Аня мыла ночью, когда родители Алика засыпали. Содрогаясь от немилосердных приступов рвоты, вызываемых отвратительными запахами, Анечка выбегала на балкон.

– Аль, я домой уеду! – Однажды взмолилась Аня. – Не могу я так больше!