Читать интересную книгу Загадка смерти. Очерки психологической танатологии - Альберт Налчаджян

Личность, которая приписывает себе такую традиционную мужскую роль, даже в любви не самораскрывается до конца и спонтанно, считая, что даже перед любимой женщиной нельзя раскрываться полностью: надо быть сильным и сдержанным.

Еще большая степень сдержанности требуется во взаимоотношениях мужчин. Здесь требования еще более жесткие.

Так вот, исследуя данный вопрос, некоторые психологи пришли к заключению, что острая нехватка эмоциональной близости и спонтанного самораскрытия приводит к ранней смерти мужчин. Вот почему мужчины в среднем чаще и в более раннем возрасте умирают[16].

Я считаю, что в таких случаях следует говорить об ускорении процесса умирания. У мужчин, приписывающих себе подобные жесткие ролевые ожидания, обычно такие «социальные атомы», которые состоят из немногочисленных членов. Вследствие этого их умирание в социально-психологическом смысле ускоряется. Правда, это зависит также от уровня экспансивности личности, т. е. от того, в какой мере она нуждается в общении с людьми. В этом отношении, как известно, в частности из социометрических исследований, между людьми имеются большие индивидуальные различия. Безусловно, социальная смерть, ускоряясь, приводит также к ускорению биологической смерти человека.

Эту проблему можно расширить на основе новых эмпирических фактов и экспериментов. «Эмпатия и смерть человека» — вот так бы мы назвали данный (будущий) обширный раздел психологической танатологии. Но здесь я отмечу лишь то обстоятельство, что в определенных социальных ситуациях женщины более сдержанны в выражении своих чувств, чем мужчины. Таково положение вещей, например, в странах Востока. Поэтому необходимы сравнительные этнокультурные исследования продолжительности жизни женщин и мужчин и причин межролевых различий.

Глава 2. Психологическая смерть человека

Под психологической смертью человека мы понимаем протекающие в нем обычно постепенные, но иногда ускоренные и скачкообразные изменения, в результате которых его жизнеспособность и психологическая сопротивляемость стрессорам и фрустраторам уменьшается. Человек, переживающий процессы психологической смерти, начинает сомневаться в ценности жизни и размышляет о том, насколько целесообразно жить дальше. Исследование психологического умирания человека — большая и многогранная проблема, некоторые аспекты которой станут предметом исследования в данной главе. Попытаемся при этом использовать наиболее интересные результаты проведенных исследований.

§ 1. Потеря смысла жизни и индивидуальная смерть

Среди высших психических потребностей человека особое место занимает потребность смысла жизни. Удовлетворение этой потребности совершенно необходимо для сохранения нормальной психической активности человека, развития его личности, для достижения психической зрелости и мастерства в ведущих видах профессиональной деятельности. Великие мыслители уже с давних времен знали, что потеря смысла жизни — одна из наиболее тяжелых потерь (деприваций) в жизни человека. Недаром Л. Н. Толстой в своей «Исповеди» писал, что потеря смысла жизни — смерти равна[17].

Речь здесь идет, без сомнения, о психологической смерти, которая делает как бы бессмысленным также существование тела, в котором, кстати, в процессе психологической смерти происходят болезненные изменения.

Потеряв смысл своего существования, человек оказывается в глубоком психологическом кризисе. Но там, где налицо психологический кризис, есть также внешние и внутренние конфликты, часто теснейшим образом взаимосвязанные. Кризис — состояние крайнего обострения конфликта. Когда речь идет не о социальном, а о психологическом конфликте, то следует учесть, что он превращается в кризис тогда, когда человек, имея жизненно важную потребность (или группу таких потребностей-мотивов поведения), из-за наличия преград не мог ее удовлетворить, но теперь уже конфликт невозможно сохранить. Дальнейшее сохранение конфликта, достигшего уровня кризисного состояния, чревато опасными, в частности, патологическими последствиями. Например, человек, который лишен возможности удовлетворения своей потребности осмысления жизни, может иметь постоянную тревожность, болеть серьезными нервными, психическими и соматическими заболеваниями. Чтобы прекратить такое развитие, он должен найти выход из кризиса, он вынужден произвести выбор среди существующих возможностей. Он может, например, отказаться от той цели, стремление к которой зашло в тупик и не привело к осмысленности жизни, как он надеялся. Для выхода из тупика он может выбрать новую цель и этим путем сообщить смысл своему существованию. Выбор новой цели, новое целеобразование — один из механизмов здоровой адаптации личности. Причем психологически важно, чтобы человеку удалось приписывать смысл новой своей цели и деятельности по ее достижению, т. е. успешно использовать механизм атрибуции смысла. Значение субъективной атрибуции смысла в таких случаях велико: ведь эта же цель для других людей может вовсе и не обладать ценностью и личностным смыслом.

Если, например, избранная человеком область его профессиональной деятельности не соответствует его способностям и потребностям и он оказывается в кризисной ситуации, более удачный новый выбор может вывести его из кризиса. Таких случаев очень много, хотя для пожилых и тем более для престарелых людей выбор нового поприща — очень трудное, почти невозможное дело.

Другой возможный путь выхода из экзистенциального кризиса (а именно таковым является кризис потери смысла жизни) — ослабление неудовлетворяемой потребности или его полное затухание, если возможно — устранение. Дело в том, что ряд человеческих потребностей входит в то внутреннее образование, которое называют сущностью человека. Умертвляя в нем эту потребность, мы тем самым в какой-то мере убиваем самого человека, он уже перестает быть полноценным, особенно в психологическом смысле. Поэтому можно пойти несколько иным путем. Можно, например, считать, что совсем необязательно, чтобы жизнь каждого из нас имела свой, да еще специфический и значительный смысл. Смысл жизни — явление относительное: то, что имеет смысл для меня и сообщает смысл моему существованию, другому может показаться бессмысленным. Для меня, например, лишена смысла жизнь человека, который накапливает деньги или собирает коллекцию каких-то предметов, но я могу понимать, что именно эти занятия и сообщают смысл его существованию.

Рассуждая так, мы сообщаем явную относительность проблеме смысла жизни. При этом жизнь в значительной мере теряет для нас свою значительность, но какое-то облегчение достигается. При таком взгляде на вещи нам легче жить. Важнее всего никогда не осмысливать жизнь только посредством одной-единственной цели: опасно считать, что только достижение данной цели сделает нашу жизнь осмысленной и значительной. Осмысление собственного существования с помощью только одной цели — признак нереалистичности и узости взглядов человека. Очень распространенным примером подобной узости взглядов является влюбленный человек, считающий, что без любимого человека — единственного и незаменимого — жизнь лишена смысла, не стоит жить.

Такое убеждение не приносит вреда или даже полезно, когда нет преград на пути соединения с любимым человеком и достижения счастья. Но как быть в том случае, когда любимый человек отказывает во взаимности, уходит пли умирает? Человек, ограничивающий осмысление своей жизни только одной целью, в таких случаях сразу же оказывается в кризисной ситуации, размышляет о самоубийстве, а нередко и совершает реальное покушение на свою жизнь.

Одним из признаков психической зрелости человека, я думаю, является то, что он имеет широкое поле выбора целей, обширный спектр ценностей, и когда трудности жизни заставляют отказаться от одной цели, он выбирает другую, может быть столь же значительную и привлекательную. Замена цели — мощный психологический защитноадаптивный механизм.

Однако если эти возможности исчерпываются, если человек больше не видит таких перспектив для своей земной жизни, тогда кризис оказывается чрезвычайно глубоким, а желание смерти — сильным и искренним. Интересные размышления об этих вопросах встречаются также в работах других авторов[18].

Потеря смысла жизни и особенности процесса психологической смерти становятся более яркими в переживаниях и поведении тех людей, которые знают о своем безнадежно больном состоянии и осознают, что вскоре умрут. Конечно, каждый из нас начиная с того момента, когда впервые понимает, что его индивидуальная жизнь на этой земле имеет конец, оказывается в состоянии смертника. В психике человека, однажды осознавшего неминуемость своей близкой смерти, всегда налицо, сознательно или бессознательно, идея смерти и чувство ускоренного приближения к «моменту» наступления смерти, тревога и даже страх перед этим концом, казалось бы, бессмысленным и нелепым. Однако физически здоровый человек не знает «момента» своей смерти, он не может даже приблизительно предугадать его, вследствие чего его состояние существенно отличается от состояния тех больных людей, которым врачи сообщили, что они неизлечимо больны и вскоре умрут.