Читать интересную книгу Операция 'Дипломат' - Геннадий Андреевич Скубилин

на фронте.

Рябов и Белоусов уже не раз работали вместе. В четырнадцатом на фронте они выполняли общее задание партийной ячейки. Потом их судили за социалистическую пропаганду. Оба бежали из-под стражи. На время их пути разошлись. В октябре семнадцатого встречались в Окске. Когда Белоусова, ставшего членом ревкома, назначили начальником губмилиции, Максим Андреевич, не колеблясь, пригласил на должность заместителя по оперативной работе Рябова. Заместителем по наружной службе ревком утвердил фронтовика Петухова, ставшего тоже близким другом Максиму Андреевичу.

Белоусов оглядел всех строгим взглядом.

— Вопросы есть? Нет. Пора по одному расходиться. Пусть наш гость отдохнет перед трудной работой.

Первым засобирался Рябов. Встал. Широкоплечий, приземистый, в широких яловых сапогах, кожаной тужурке, военного покроя фуражке, на боку маузер. Неторопливый, основательный. Затем ушел, слегка сутулясь, высокий, худощавый, в просторной шинели и штатской фуражке Петухов.

Белоусов остался наедине с Тихоном, чтобы подробнее пояснить обстановку.

— Проникновение в логово преступников под благовидной личиной всегда считалось верным делом. Пойдем и мы по этой дорожке. Жить будешь — кум королю и сват министру. Деньжат дадим, золотые безделушки напоказ нацепим. Кое-какое трофейное барахлишко скопилось, наденешь. Без. нас тут примеришь. Погляжу на тебя завтра поутру. Извини, перешел на "ты". Тебе сколько лет?

— Девятнадцать.

— А мне, брат, в два раза больше. Так что имею право. А барахлишко есть, для дела не жалко… Итак, операция "Дипломат", говоришь? Годится.

— Не возражаете?

— Нет, зачем же? Смотри только, чтобы тебя и в самом деле за дипломата приняли. А то они "возразят" по-своему, по-бандитски…

Максим Андреевич провел Тихона в спальню. Остановился у платяного шкафа. Открыл его.

— Складывай сюда свои доспехи. Рядом с одеждой друга.

Столицын жадно всматривался в кургузую тужурку, свитер, ветхий костюм, истоптанные туфли Кривоносова. С любовью подержал в руках связанный невестой Николая рыжеватый шарф. Острым взглядом нашел искусно заштопанную дырку от бандитской пули.

Кривоносов был ранен в шею на Хитровом рынке. Прямо оттуда его привезли в госпиталь. Поместили в палату, в которой уже лежал с забинтованной грудью красногвардеец Тихон Столицын. Койки оказались рядом. За несколько дней молодые люди сдружились. К Николаю каждый день наведывалась невеста Настя. Девушка из простой рабочей семьи была необыкновенно чутка, нежна с раненым. Тихон по-доброму завидовал товарищу. "Вылечусь — сразу женюсь, — говорил Николай, — а то упущу счастье". Но, вылечившись, закрутился, словно на карусели. Да и невесте, работнице центрального московского телеграфа, приходилось трудиться по двенадцать часов в сутки. Обоим было не до свадьбы. Потом Кривоносову выпала эта командировка в Окск. Узнав, что туда же едет Тихон, Настя просила передать Николаю большой привет. "Скажи Коле — каждый день о нем думаю. Люблю сильнее прежнего. Пусть скорее приезжает".

Вспомнилось все, что сделал для него Николай: нашел работу в уголовном розыске, дал угол в собственной комнате. Как настоящий друг, делился краюшкой хлеба. Тихону очень хотелось увидеть Николая и обнять по-братски.

Из предложенной одежды Столицыну пришлись по вкусу темный сюртук, шелковый жилет, табачного цвета брюки, два костюма — серый и черный, пальто с бобровым воротником, две пары обуви и кое-какие мелочи. Разных вещей набрался огромный чемодан. Теперь Тихону было в чем показаться людям.

Человек долга

Белоусов распрощался с Прасковьей Кузьминичной и снова направился в управление губмилиции, сказав Тихону напоследок: "Ночь не спи, а выработай к утру гордость за свой гибнущий буржуазный класс, переполнись заносчивостью. Войди в роль человека, который презирает революцию, Советы, пророчит им скорую неминуемую гибель".

Хорошо зная каждый переулок, даже каждый дом Окска, Максим Андреевич отправился в губмилицию кратчайшим путем, по привычке держа руку в кармане на рукоятке снятого с предохранителя пистолета.

Ветер усилился, трепал полы шинели. Стало подмораживать. Изморось превратилась в поземку и словно жестким веником хлестала пешехода.

Белоусов распахнул дверь в дежурную часть. И лицом к лицу неожиданно столкнулся с женой.

— Наконец-то! — вырвалось у нее. Анна с тревогой и нежностью глядела на мужа. Тот чувствовал себя виноватым: не пришел ни к обеду, ни на ужин, как условились, и не предупредил. Надо было оправдываться, извиняться.

— Совсем закрутился, — примиряюще улыбнулся Максим Андреевич. Прости, пожалуйста. Последний раз.

Анна глубоко вздохнула. А что делать? Укорять супруга? Устраивать семейные сцены? Это было не в ее характере, к тому же она знала, за кого выходила замуж.

— Как обстановка в городе, что нового? — спросил комиссар у козырнувшего ему высокого красивого парня с повязкой на рукаве "дежурный по милиции".

— С минуты на минуту доставят двух грабителей — они напали на рабочую кассу хлебопекарни. На происшествие выехал Валерий Ивлевич Петухов. По телефону уже сообщили: преступников везут на подводе. Ранен наш милиционер Караваев, он направлен в госпиталь.

— Пусть Петухов позвонит мне домой, когда вернется, и доложит подробнее.

Белоусов вошел в свой кабинет, за ним последовала Аня. Она все-таки не сдержалась, чтобы не сказать мужу:

— Каждый день убитые, раненые. Разве мне легко так долго не иметь о тебе вестей?

— Больше не повторится. Клятвенно заверяю, — притворно-серьезным тоном сказал Максим Андреевич.

— Смотри, а то рядом с тобой весь день буду ходить, — строго заметила Аня.

— На все согласен. — Белоусов вытащил из ящика стола пакет и передал жене. — Возьми, фунт сахара и полкило баранок. Теперь работникам милиции каждую неделю будут давать паек. Распоряжение Бугрова. Так что с голоду не умрем. Помнишь Савелия?

— Ильича?

— Его.

— Как же, у нас на свадьбе поднимал тост за скорую революцию.

— Теперь председатель ревкома. Достается ему куда больше, чем мне. Не позавидуешь. У меня-то работенка тихая… А сейчас без задержки идем домой. Двенадцатый час ночи.

— Конечно, домой. Хотя по тебе вижу — готов остаться здесь хоть до утра. Тихая у него работа, видите ли, — не унималась Анна.

— Ну почти тихая, — постарался успокоить жену Максим Андреевич. — А сейчас мы уходим, и немедленно. Наряд хороший, дежурный надежный, нечего мне всех подстраховывать.

И действительно, это было так. Костяк управления губмилиции составил отряд красногвардейцев, выделенный Военно-революционным комитетом. Это были проверенные, закаленные, бесстрашные сотрудники. Они подавали хороший пример мужества, выносливости, самоотверженности в отношении к своему служебному долгу.

Белоусов вышел не через приемную, а через дежурную часть, где на стене висел боевой лозунг: "Наша миссия почетна и ответственна — вести решительную борьбу с врагами социализма". На улице Аня взяла мужа под руку и прижалась к его плечу. Одеты они были легко для такого пронзительного ветра: Аннушка в старенькой цигейковой шубке и барашковой шапочке, Белоусов — в жиденькой шинели, фуражке, сапогах. Он шел, припадая на больную ногу.