Читать интересную книгу Последняя попытка - Татьяна Александровна Захарова

слушая слабые оправдания Киры, я продумывала ответный ход. И сокурсница мне помогла: я заметила, какой взгляд она на Константина кинула. Поэтому я и взяла его за руку и сердечно поблагодарила за помощь. И почти услышала, как заклятая подружка скрипнула зубами. Но как-то пропустила момент, когда уже Константин обхватил мою ладошку. Тут же попыталась отстраниться и отказаться от дальнейшей помощи. Не привыкла я к такой заботе или, точнее сказать, давно отвыкла.

— Да я сама справлюсь, — возмутилась уже я его беспределу. Но меня словно и не услышали.

Константин залил кровоточащую коленку перекисью и подул на рану. И эти действия показались настолько интимными, что я невольно вспыхнула от смущения. Его близость неожиданно взволновала меня, а уж когда он повторно подул, дыхание аж перехватило от необычных ощущений. По коже будто слабый ток пробежал. И моя реакция не осталась незамеченной. Мужчина усмехнулся и решил обработать другую коленку. Снова перекись на рану и прохладное дуновение. Мурашки побежали во все стороны. Взгляд Ермолаева потемнел. Воздух между нами сгустился, как перед грозой. И на миг мне показалось, что он сейчас меня поцелует. Но нет, он резко встал и направился на выход, бросив небрежно:

— Дальше я думаю, ты справишься.

Я так растерялась, что промолчала в ответ. Оправившись от шока, залила саднящие ладони перекисью. И смочила пару дисков ею же.

Поблагодарив, отдала аптечку официанту и направилась на поиски новобрачной, чтобы узнать о планах на сегодняшний день. В центральном здании опять столкнулась с Константином. Он общался с администратором по поводу того, что его машину заблокировал какой-то грузовик с продуктами. Девушка, то бледнея, то краснея, просила подождать пару минут для урегулирования вопроса.

— Куда-то опаздываете, Константин? — спросила я мягко, жалея в этот момент девушку. Ермолаев просто подавлял своей аурой. Или жестким взглядом? Даже я поежилась, когда он посмотрел на меня.

— Раздражают такие задержки по вине разгильдяйства персонала, — честно сказал он. Я в ответ пожала плечами.

— Человеческий фактор никто не отменял. — попыталась его немного смягчить, но кажется, сделала ещё хуже. И чтобы избежать гневной отповеди, обратилась к свободному администратору. — Не подскажите, а новобрачные номер ещё не покидали?

— Насколько я знаю, нет. Но вы можете пройти к ним. Номер 201.

Покачала головой, не хватало только подруге помешать. Огляделась по сторонам и направилась к дивану, приготовившись к длительному ожиданию. Ермолаев проследил за мной тяжелым взглядом. И что за муха его укусила? За завтраком был вполне благодушным, даже дерзить мне позволил. А сейчас злится непонятно на что. Протерла диском закровившую коленку и взяла с тумбочки журнал, чтобы чем-то себя занять. Чувствовала взгляд Ермолаева, но старалась не показывать, как он смущал меня. Однако и сосредоточиться на статье в журнале не получалось. Сдавшись, я подняла взгляд и посмотрела в зеленые глаза. Константин что-то сказал администратору и направился ко мне. Присел рядом на диван, не отрывая от меня откровенного взгляда. На миг мне даже показалось, что он маску прожженного дельца надевает.

— Я тут подумал, — задумчиво начал он. — Вдруг ты изменила свое мнение насчет моего вчерашнего предложения.

Его рука смело легла на внутреннюю сторону коленки, а я на доли секунды застыла от такой наглости.

— Зачем вы так? — спросила я тихо, отодвигаясь от него подальше, чтобы его рука сама соскользнула с моей ноги.

— Это я у тебя хотел спросить. Зачем ты из себя недотрогу изображаешь? — он наклонился ко мне и продолжил интимным шепотом. — Так вот, я девочек не люблю, мне нравятся опытные партнерши.

— Тогда нам тем более не по пути, — ответила я искренне.

— Подумай всё-таки, — настаивал Ермолаев с поразительным упорством. Ещё зачем-то достал визитку из внутреннего кармана и вручил мне. — Не обещаю купать тебя в Шампанском, но, по крайней мере, не будешь ходить в чужих платьях.

Я вспыхнула от смущения, но ответить ничего не успела. По лестнице спустилась Даша с мужем. Я тут же поднялась и направилась к ним навстречу. А к Ермолаеву подошел служащий и сообщил, что проезд свободен.

— Константин, — Руслан перехватил Емолаева на полпути к выходу. — Уже уезжаешь?

— Да, дела, — он пожал руку новобрачному и улыбнулся Даше. — Мои поздравления.

И только когда Ермолаев вышел на улицу, я осознала, что все ещё сжимаю его визитку в руке. И что всё это значит?

Вопрос подруги вывел меня из ступора. И вскоре я уже крутилась, как белка в колесе, пытаясь успеть всё и сразу.

В город вернулась уже вечером. Уставшая, но довольная. Праздник удался. До дома доползла на чистом упрямстве, мечтая завалиться спать. Но не тут-то было. В коридоре меня встретил встревоженный отец.

— Лешка опять ночевать не приходил, — заявил он, пока я разувалась. В его голосе я уловила плохо спрятанную обиду.

— Совсем дома не появлялся? — устало уточнила я, не зная, что делать. Идти искать по подвалам и друзьям или перебесится и сам вернется?

— Приходил вчера пообедать, — ответил отец ворчливо. — Я спросил его про школу. А он в ответ нахамил, что это не мое дело. Я напомнил, что я все-таки его отец, на что Алексей заявил…

Я присела на тумбочку в коридоре, уже не пытаясь вслушиваться в его слова. Боже, как я устала от их мелких ссор. У Лёши подростковый период во всей красе, у отца запоздалое чувство собственной значимости для детей. И оба выносят мне мозг с удивительным постоянством.

— Валера, — обратилась я к отцу, перебивая его на полуслове. Его глаза обиженно сверкнули глаза, но я привычно проигнорировала сей факт. — Ты вчера ходил в поликлинику?

Он кивнул и начал подробно рассказывать об очередях в кабинет за рецептами и за лекарством. Часть лекарств ему полагалась бесплатно, так что это была его обязанность ходить по врачам. Я понимала, что ему явно не хватает общения, но мне и разговаривать с ним было сложно. Я не могла простить его за слабость в тот период, когда он был нам больше всего нужен. Да и сейчас, вместо того, чтобы найти себе хоть какую-то работу, он просто сидел дома. Он же болеет! Это только я не имела право болеть с девяти лет.

Тряхнув головой, я заставила себя не думать об этом. Не вспоминать. И все-таки расстегнула босоножки и направилась в детскую. На улице были сумерки, но я включила свет. И встала рядом с окном, так чтобы мой силуэт был отчетливо виден. Это наш условный сигнал, означающий, что дома тебя ждут и беспокоятся. Так Лёша каждый вечер встречал меня с работы. Иногда