Читать интересную книгу Поединок со злом - Брайан Гарфилд

— Ах, мистер Бенджамин! Как приятно! — Выражение ее лица изменилось с комической внезапностью. — О, мы все были страшно огорчены, услышав… Бедная миссис Бенджамин… Для вас это, наверное, было просто ужасно…

Пол кивнул, что-то пробормотал и торопливо прошел в коридор, потом в приемную кабинета Сэма Крейцера, где его примерно так же встретила секретарша Сэма. В кабинете у Сэма сидел Данди. Оба обрушили на него поток слов; прошло некоторое время, прежде чем Пол мог вставить:

— Я начал страдать кабинетной лихорадкой. Подумал, не вернуться ли мне на работу. Вероятно, я пока еще ни на что не гожусь, но, возможно, будет лучше просто посидеть здесь и по-перебирать бумаги.

— Мне кажется, вы правы. По крайней мере будете в кругу дружеских лиц. — Данди схватил его за руку, похлопал по плечу. — Если что-нибудь понадобится, если хоть что-нибудь…

— Все в порядке, Билл. — Пол постарался смягчить эмоции: — Кстати, Сэм, если ваше приглашение еще действительно, то единственное, в чем, как мне кажется, я сейчас нуждаюсь, так это в настоящей пище. Я существовал на мороженых продуктах — поглощал рекламные обеды, у которых нет никакого вкуса.

Показалось ему это или нет: почти незаметное выражение неудовольствия мелькнуло на лице Сэма… Но огорчение тут же скрыла улыбка.

— Разумеется, Пол, я позвоню жене и скажу, чтобы она все приготовила.

В тот вечер за обеденным столом он сказал Сэму:

— Знаете, мы все входим в это общество совершенно наивными, и те, кто не избавляется от нее, становятся либералами.

— О, подождите-ка минутку, Пол, вы не можете…

— Нет, могу. У кого большее право, чем у меня?

Это был вопрос, на который ни Сэм, ни Адель не решились отвечать.

— Не так давно я понял, кем мы являемся в действительности: либералами. Мы требуем реформ, хотим улучшить положение простых людей. Для чего? Улучшить их положение материально? Вздор. Это делается только для того, чтобы мы чувствовали себя менее виноватыми. Мы рвем на себе одежду, стремимся показать, что готовы принять любое незаконное требование, если оно исходит от черных, молодежи или выдвинуто тем, кто считает себя обиженным. Мы хотим умиротворить всех и каждого. Вы знаете, кто такой либерал? Либерал — это тот, кто выходит из комнаты, когда начинается драка.

— Мне кажется, — произнесла Адель, желая разрядить обстановку, — мы являемся свидетелями ухода Пола Бенджамина к правым радикалам. Конечно, это правда, что дальше жить в Нью-Йорке нет никакой возможности. Только те ублюдки, которые творят насилие, могут выжить в городах, подобных этому. Поселите их в деревне, и они тут же погибнут. Там им негде будет спрятаться.

— Может быть, вы и правы, — согласился Пол. — Но я не уверен в том, что бегство — единственно правильное решение…

Пол доехал на такси почти до дома, уплатил через маленькое отверстие с вращающейся чашечкой в плексигласе и вышел на углу. Он уже собрался перейти улицу, когда его взгляд упал на автомобиль с откидывающимся верхом, стоявший перед супермаркетом. Часть брезента на крыше была вспорота ножом. Вероятно, на заднем сиденье находилась какая-то вещь, привлекшая внимание преступника — он вытащил нож, вскрыл им машину, проник внутрь и украл этот предмет. Людям не следует оставлять машины с брезентовым верхом на улицах…

Пол остановился, взял себя в руки. Что за мысли, черт возьми?

Нужно ли нам отказываться от прав, которые имеем? Нужно ли из-за страха отказываться от всего?

Лужи после дождя сверкали на улице, подобно драгоценным камням. Он посмотрел на реку под бетонной автострадой Уэст-сайда. Медленно скользили огни катера. Вон там, на этой грязной реке, в катере, будешь в безопасности.

В безопасности, подумал он, и это все, за что нам осталось драться?

Загорелся зеленый свет, Пол перешел улицу и ступил на тротуар прежде, чем увидел мужчину в тени здания. Он стоял у стены, сложив руки и едва заметно улыбаясь. Чернокожий мужчина в плотно облегающем его пиджаке и в ковбойской шляпе. Стройный и красивый, как штык.

У Пола одеревенели пальцы ног в ботинках. Волосы зашевелились, задрожали руки. Они стояли лицом к лицу, и разделяла их только завесь мелкого дождя. Негр так и не пошевелился. Пол очень медленно повернулся и зашагал по улице, слыша стук своего сердца.

Перед его домом стоял панелевоз, на ветровом стекле был прикреплен штрафной талон, но машину не отбуксировали в участок: кто-то дал кому-то несколько долларов. Пол остановился перед грузовиком и в наружное зеркало заднего вида осмотрел улицу. Негр стоял на том же месте, почти неразличимый в тени. Обливаясь потом, Пол вошел в здание.

Улыбка этого человека… знал ли он, кто такой Пол? Не был ли он одним из тех, кто убил Эстер?

Брось, возьми себя в руки. Кэрол говорила о мальчишках. Значит, этот парень не из тех. Вероятно, его развлек слишком очевидный страх Пола…

Если бы у меня в кармане был пистолет и ты посмотрел бы на меня так, то у тебя могли бы быть большие неприятности, приятель. И еще. Если бы я был рядом, когда вскрывали крышу автомобиля… если бы я увидел, как это происходит, и был бы вооружен…

— Ну, у вас очень хорошие шарниры на этой двери, — сказал специалист по замкам. — Хорошо. В некоторых новых домах шарниры можно сковырнуть зубочисткой.

Лучший специалист по замкам, с которым Пол договорился о встрече, так и не появился. Тогда Пола это очень встревожило, и он даже забыл о нем на некоторое время. Он позвонил два дня назад другому, и пришел приземистый лысый мужчина с оттопыренными ушами и диковатыми глазами. Он разбросал инструменты по всему ковру в прихожей, а под дверью оставил стружки и опилки — там, где высверливал гнездо для замка.

— Теперь вы поняли, что вам нужно будет повернуть ключ, иначе дверь не закроется.

— Понял. Но меня больше волнует, не сможет ли кто-нибудь открыть этот замок? Если я оставлю дверь незапертой, то должен буду пенять только на себя.

— Нет ни одного замка в мире, который не смог бы открыть опытный взломщик, но их не так уж и много, и они обычно не заходят в такие дома, как этот. В большинстве случаев они работают в Ист-сайде: на Пятой вдоль парка, на Восточной в Саттон-плейс… Я поставил в одной квартире на входную дверь три самых дорогих замка, но они не остановили грабителя, когда он прочел в газете, что хозяева отплывают в Европу. И он обчистил квартиру.

Специалист по замкам выскреб опилки из выдолбленного им гнезда и начал вставлять в него огромный механизм.

— Ни к чему сообщать в газетах о том, что ты уезжаешь, — продолжал он. — Послушайте, вы случайно не собираетесь продать какие-либо ценности?

— А что?

— Не указывайте свою фамилию и адрес в рекламном объявлении. Это же просто приглашение для воров.

— Я не думал об этом.

— Есть много хитростей, которые вы можете устроить, чтобы помешать этим ребятам. Многие оставляют, когда уходят, включенную маленькую лампочку. Это глупо. Любой грабитель в мире знает об этой уловке. Я всегда говорю своим клиентам: если уходите на вечер, в контору, на работу или куда-нибудь еще, не выключайте две-три лампочки, а радио врубите погромче, чтобы его мог слышать каждый, кто стоит у вашей двери. Я называю это дешевой страховкой…

— Постараюсь не забыть об этом.

— Черт побери, лейтенант, вы вообще ничего не узнали?

— Мы делаем все, что можем, мистер Бенджамин. Мы задержали несколько человек для допроса.

— И только?!

— Послушайте, я знаю, что вы чувствуете, сэр, но мы делаем все необходимое. Мы подключили еще несколько детективов. Не знаю, что еще вам сказать…

— Скажите, что схватили этих ублюдков.

— Но это было бы неправдой.

— Следы все больше остывают, лейтенант.

— Знаю, сэр.

— Черт побери, мне нужны результаты!

Но эта перебранка не принесла ему удовлетворения, и, повесив трубку, он долго сидел в раздумье.

На следующий день в половине четвертого он позвонил в контору Джека, но Джек был в суде. Около пяти Пол попытался еще раз и застал его на месте.

— Как она?

— Паршиво.

У Пола нервно дернулось веко.

— Что случилось?

— Трудно описать: будто наблюдаешь за человеком, погружающимся в песок, и знаешь, что ни черта не можешь поделать.

— Она просто не реагирует?

— Врачи поговаривают о лечении шоком. Инсулиновым шоком, а не электрическим.

Внезапно он почувствовал смертельную усталость. Ну сколько может человек вынести?!

А Джек продолжал:

— …форма амнезической кататонии. Она смотрит на предметы и, похоже, видит их, узнает меня, когда я вхожу в комнату, но у нее словно отсутствует всякая эмоциональная реакция. Ее можно повернуть, толкнуть, и она пойдет по комнате так же покорно, как заводная игрушка. Она ест сама, если перед ней поставить еду, но, кажется, не обращает внимания, что именно ест. Съела целую тарелку телячьей печенки прошлым вечером, а вы знаете, как она ненавидит это блюдо. Но она даже не заметила. Как если бы произошло короткое замыкание между вкусовыми нервными окончаниями и мозгом. Когда я прихожу к ней, она знает, кто я, но не осознает, какое отношение я к ней имею.