Читать интересную книгу 2000 № 9 - Журнал "Если"

- Ну вот, - сказал Пилот сокрушенным тоном.

Он очень устал. Ноги едва держали его, тем более, что костюм полной защиты весит больше гражданского стандарта, и носить его на себе в течение долгих часов, да еще не присаживаясь ни разу - тяжелое испытание даже для молодого человека. Тем более, что время нормального самочувствия, похоже, подходило к концу, костяная чума уже готовилась завладеть его телом - усталость была какая-то не такая, еще не болезненная, но уже тошнотворная. Как только катер умчался прочь, по той же самой траектории, по которой прибыл, Пилот рухнул на землю, раздавив пару мелких десятисантиметровых кустов (уж не синакона ли? - мелькнула тревожная мысль и тут же исчезла).

Теперь он полулежал лицом кверху, опершись на локти и бездумно уставившись на медленно темнеющее небо. Рядом с ним бестолково пристраивался уродец, в которого превратил себя Симфотакис. Уродец молчал - то ли по недосмотру, то ли из чувства вредности, весьма ему свойственного даже в менее критических ситуациях; Симфотакис не озаботился монтажом какого-нибудь говорящего устройства, оставалась лишь надежда, что, по крайней мере, он слышит. Таким образом, Пилот остался совсем один - Мэллар с его Диагностом и выводком заполошных серверов был для него деталью чуждой и враждебной обстановки. Он не мог считать Мэллара компаньоном, он остался один на один с болезнью, которая то ли съест его, то ли измучит - тоже не слишком желательная компания.

Дул слабый холодный ветер, пахнущий синаконом и еще чем-то неуловимым. Синаконом пропахло все. Особенно сильно это ощущалось, когда Пилот бросал случайный взгляд на плантацию. Казалось, плантация была везде, и поэтому он предпочитал смотреть в небо.

Он только сейчас начал понимать, что пожертвовал собой, в сущности, без особых причин. Индекс девяносто семь остался индексом девяносто семь, а то, что и сам он заразился этой болезнью, никакого отношения не имело к той задаче, которая была перед ним поставлена. Простейшей, в общем, задаче: перевезти в Метрополию собранный синакон. И ребята эти, маргинальные (а некоторые просто вредные), и сам Пилот, куда менее маргинальный, вполне достойный член общества, перед этим индексом были просто ничто. Ноль, исчезающая величина, которой он обязан был пренебречь. Чтобы не случилось беды - там, непонятно где, но беды. Страшной, может быть. Непоправимой.

- А вот ты, например, женат? - спросил вдруг Мэллар, с видимым облегчением усаживаясь на один из серверов. Тот сразу обвил его щупальцами, прижался почти любовно - на близком расстоянии от Мэллара исходил сильный знак нездоровья.

Пилот с удивлением воззрился на него.

- Нет, а что?

- Ох, извини, не подумал, - сказал Мэллар, - а девушка у тебя хотя бы есть? Такая, чтоб хоть куда за тобой?… Вечер-то какой!

Вечер действительно был всем вечерам вечер, почти земной, с огромным багровым шаром на горизонте, с невыразимо трогающей палитрой облаков, с темными, вечно спокойными вершинами, с близкими стволами деревьев, покрытыми корой в разводах абстрактных форм и зияюще трагических колеров, с теплым, ласкающим ветром и легким невнятным шумом, который правильнее было бы назвать фоном. Такой вечер побуждал к порывистому вздоху и на миг зажмуренным векам.

- Ты меня о девушках спрашиваешь, о том, женат я или еще нет, с горечью сказал Пилот. - Какая же ты все-таки сволочь! Нет, я понимаю, тебе надо было спасти друзей - они для тебя индекс девяносто семь…

- Какие там девяносто семь, милый?! Все сто - да еще в сотой степени. Самое большое число в мире - гугол называется.

- Они для тебя самое важное. А меня ты заразил смертельной и мучительной болезнью, и не факт, что мне удастся выбраться невредимым.

- Э-хе-хе, - сокрушенно сказал Мэллар. - Как ты все-таки странно воспринимаешь ситуацию. Я тебе прямо скажу… нет, ну вечер-то какой, как же я их люблю, вечера такие! Да, так я тебе скажу абсолютно прямо - это все Интеллектор.

- Какой интеллектор? Симфотакис, что ли?

- Да нет, я говорю про Интеллектора с большой буквы… Ну как тебе объяснить?… Прочитал я однажды у одного очень старинного и не очень известного писателя, из тех времен, когда писали еще куриными перьями на специально выделанных телячьих кожах, стоя перед подставкой… как же она называлась-то?… Так вот, прочитал я у него - тогда интеллекторы только-только еще начали появляться и назывались, если не ошибаюсь, арифметическими машинами. Или машинами для расчетов, это при желании уточнить можно. И писатель тот очень против тех машин восставал.

- Мамма-Г, что ли? - с явным пренебрежением спросил Пилот.

- Да нет, Мамма-Г - это позже. И это банда, а тот человек мыслителем числился, философом, пусть даже не слишком знаменитым, но хорошим. И он говорил: путь от вопроса до ответа есть путь кольца, и главное, чтобы отвечающий прошел его сам полностью, ничего не пропуская, все ощупывая пальцами своего собственного ума. Если псе это кольцо разорвано и часть пути пройдена кем-то другим, а не отвечающим, если отвечающий просто воспользовался чьими-то ответами, чтобы ответить на вопрос более общий, то его ответ нельзя считать полным. Отвечающий всегда будет понимать это, и когда-нибудь до него дойдет, что он заплатил слишком большую цену за то, чтобы пройти кольцо наиболее легким способом, и в результате не может считаться полноценным разумным существом - иначе говоря, он осознает опасность стать сумасшедшим, но будет поздно. То же самое, говорил тот писатель (довольно, на мой взгляд, наивный парень), относится и ко второму участнику прохождения кольца. Его тоже нельзя назвать полноценно разумным, пусть даже он в тысячи, миллионы раз умней того человека, потому что он тоже не прошел полностью все кольцо от вопроса до ответа, который сам по себе представляет новый вопрос. Они оба становятся участниками сумасшедшего процесса, безумия, которое кажется им обоим разумным только потому, что они обманули себя и друг друга одновременно, выдав сумасшествие за разум, приняв абсурдное утверждение за совместно установленную истину. Ибо ни один из них не прошел весь путь кольца самостоятельно. Раз за разом, кольцо за кольцом, они будут задавать не те вопросы, давать не те ответы, все дальше уходить от понимания реального положения дел, все стремительнее оба будут скатываться к единственному ответу - своей гибели. Может, я не так красиво и ясно передал мысль того философа, но смысл примерно такой.

- Чушь какая-то, - покачал головой Пилот. Поначалу он слушал (Мэллара внимательно, потом устал и преисполнился отвращения. - Смысл, как же. Никакого здесь смысла нет и в помине. Кольцо какое-то. Чушь. Полная. Если кто и сумасшедший, так я знаю кто!

- Это потому что я плохо объяснил, - слабо улыбнулся Мэллар. - А ты плохо приспособлен к пониманию подобных вещей. Ну как тебе растолковать? Ведь ты никогда не занимался расчетами.

- Еще чего, - автоматически возмутился Пилот, хотя и слушал Мэллара вполуха. Больше всего его в этот момент занимал совершенно другой вопрос - он вдруг перестал понимать, какого черта он согласился помогать Мэллару только потому, что сам оказался заражен.

- Буду я расчетами заниматься, как самый последний робот!… О Боже, какой я идиот!

Мэллар укоризненно покачал головой.

- Зачем ты так! Ну почему же ты идиот? Ты - Пилот, а это уже много. Просто у тебя, как и у всех нас, разомкнуто кольцо разума, тебя можно убедить не логикой, но простой интонацией, тебе можно сказать «так надо», и ты поверишь, как всегда веришь кому-то более умному, не понимая и не вникая. Я над тобой проделал, уж извини, маленький эксперимент. Взял два утверждения и вставил между ними слово «поэтому». Сказал: «Вы тоже больны», сказал: «Вы теперь обязаны отправить этих больных в Метрополию, невзирая на синакон и индекс потребности», а между ними вмонтировал хитренькое словечко «поэтому». И ты купился. Ты просто не мог не купиться. С твоим воспитанием иное практически невозможно - ты слишком привык доверять чужим утверждениям.

До Пилота дошло не сразу. Наморщив лоб, он долго невнимательно смотрел на Мэллара, потом кивнул:

- Понимаю. То есть ты меня заразил смертельной болезнью только для того, чтобы легче было проводить надо мной психологические эксперименты? В этой вашей Мамма-Г вы все - настоящие психи. Жестокие и опасные фанатики, ни во что не ставящие других людей.

- Ну, вот опять вы про Мамма-Г! - Мэллар немного усилил укоризну в голосе, перейдя, впрочем, снова на «вы». - Это у вас просто пунктик какой-то, честное слово! И потом, откуда вы взяли, что я вас чем-то таким заразил, тем более смертельным. Обычный синакойовый шок, проходит бесследно.

- Ничего себе - синаконовый шок, когда все костенеет, - возмутился Пилот. - Вон вы как о своих коллегах заботились, а меня в жертву принесли, гадостью этой заразили, и только для того, чтоб обмануть легче было. Конечно, я не умру, помощь поспеет, но на какие, черт побери, муки вы обрекли незнакомого, непричастного человека, единственное что делавшего, так это исполнявшего свой прямой долг.