Новоиспечённая гадалка прищурилась и зашептала:
— Ой, беда, яхонтовый, злые люди позавидовали да порчу навели, не видать тебе четырёх колёс как своего затылка…
Антон хотел уйти, но ноги словно приросли к полу. Он всегда был уверен, что порча, проклятия и сглазы — полная чушь, но сейчас в его голову, словно тараканы, начали вползать мысли о столкновении на дороге, угоне машины и прочих неприятных вещах, которые могли бы случиться с ним.
— Не веришь? Есть у тебя мелкая денежка? Да ты не бойся, я отдам! — На ладони Фартунина блеснул рубль. — А теперь сожми кулак и разожми! Видишь, как рубль потемнел, видишь?
Но увидеть страшное предзнаменование Фартунин не успел: Ангелина ловко выдернула у него волос и обмотала вокруг «артефакта».
— Утекай вода, уходи беда, все невзгоды, копейка, возьми навсегда, — бормотала Ангелина, делая рукой загадочные пассы.
Спасительный рубль, обмотанный волосом, был зажат в кулаке, и Фартунин уже верил, что древний магический ритуал спасёт его от неминуемой потери сокровища — вишнёвого БМW.
— Дунь на кулак! — скомандовала прорицательница.
— Теперь всё? — робко спросил Антон.
— В небесах вышина, а в морях глубина, а для снятия порчи купюра нужна! — Ангелина погладила кожаный чемоданчик. — Знаю, знаю, есть при тебе крупная денежка…
Антон никогда не понимал людей, которые любили деньги, но не знали, для чего они им нужны. У него, в отличии от них, была конкретная цель и продуманный план. Он мечтал выложить Вконтакте своё фото на фоне вишнёвого БМВ. От вожделенного триумфа его отделял лишь последний платёж по кредиту, который он собирался погасить сегодня, после работы.
Фартунин раскрыл кошелёк. Ему показалось, что красная пятитысячная купюра, взмахнув краями, словно крылышками, упорхнула в руки Ангелины. Та завернула в неё заветный рубль и снова зашептала:
— Утро день приводит, утро гонит ночь, беды и невзгоды, улетайте прочь! — Тут она развернула купюру. — Видишь, денежка до сих пор тёмная? Мало, мало бумаги даёшь! Неужто для самого себя жалко?
Антон вынул из кошелька ещё три пятитысячных купюры.
— Рубль в купюру скорей заверни, радости прочь не отталкивай! Мелкая денежка, горе гони, крупная — счастье приманивай!
Сотрудник пенсионного фонда стоял, глядя остекленевшим взглядом в одну точку, и время от времени послушно кивал. Ангелина сложила хрустящие купюры веером и помахала ими перед его носом. Потом она начертила в воздухе круг… Загнанное на задворки сознание Фартунина ещё надеялось, что на этом магический ритуал закончится, однако купюры улетали, а мощный артефакт по-прежнему сулил близкую беду.
Лишь когда хрустящее содержимое чёрного кожаного кошелька полностью перекочевало в карман поношенных джинсов, Ангелина подошла к Фартунину совсем близко и прошептала:
— Смотри… Видишь? Видишь, как теперь блестит?
На её маленькой ладони лежал новенький, заряженный мощной нейтрализующей энергией рубль.
— Бери, яхонтовый, положи в правый карман… Другую денежку трать и питайся, а рубль сохрани. Вот увидишь: здоровье придёт, в жизни повезёт… Хворь улетит, денежка медная удачу возвратит, — приговаривала прорицательница, подталкивая осоловевшего гостя к выходу.
Дверь захлопнулась. Некоторое время Ангелина стояла молча, пытаясь осмыслить только что произошедшее. Бодрость быстро покидала её. Упадок сил вернулся, возвестив о своём прибытии свинцовой тяжестью в голове. Девушка рассеянно взглянула на свои грязные руки и тихо поплелась в ванную. Там она сняла браслет и положила его на раковину. Вода зажурчала, обдавая ладони приятной прохладой. Плеская водой в лицо, Ангелина вспоминала красивую предысторию их семьи. Много лет назад юная красавица-цыганка полюбила русского парня и покинула табор, навеки разорвав связь со своими корнями и приняв законы другого общества.
Девушке вдруг захотелось, чтобы браслет прабабки, взбаламутивший её насыщенную, но обыденную жизнь, вдруг бесследно исчез вместе с деньгами, а всё произошедшее оказалось лишь фантазией, рождённой её измученным учебным процессом мозгом. Да-да, сейчас она вывернет карманы, и они окажутся пустыми, и всё будет по-старому! Чего же ещё желать? Ведь рассказывать о том, как она, примерная студентка, надев браслет прабабки, впитала его силы и загипнотизировала матёрого пенсионного мошенника, нельзя никому: Сашка — и тот у виска покрутит…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сашка? О, небо и солнце, брат же снова влип! И если она в ближайшее время не поможет ему заплатить за разбитую им гипсовую Венеру, Сашку отчислят из Питерской Академии художеств… И теперь деньги у неё были, они лежали в кармане стареньких джинсов. Ангелина дёрнула с крючка полотенце. Фирменный крюк отклеился от стены и упал в ванну. По пути полотенце смахнуло и браслет: семейная реликвия, мелодично звякнув, упала на белый кафель. Однако Лина тут же забыла о ней. Она взглянула на круглые часы в прихожей. Пятнадцать минут пятого. Значит, можно успеть в банк без особой спешки. Она вынула из кармана пачку купюр и деловито пересчитала их. Ровно пятьдесят тысяч.
Мама всегда говорила, что вопросы нужно решать в порядке их поступления. Большая сумма денег, внезапно свалившаяся на голову Ангелины, сейчас казалась ей не только спасением, но и большой проблемой. Совесть, посетившая её на несколько мгновений, ушла словно тактичная гостья, сумевшая понять, что появилась некстати. Вернуть деньги, означало — поощрить преступника. Однако истратить их на собственные нужды Ангелина тоже не могла. Пачка крупных купюр тяготила её, и она дала себе слово принять решение после возвращения домой из банка. Надевая кожаную куртку, Лина старалась не смотреть на потёртые рукава: хорошо бы купить новую. Да и кроссовки вот-вот каши запросят…
Шуршание шин, удары мяча об асфальт, разухабистая песня под гитару и шум экскаватора сливались в единый, бесшабашный весенний гам. Ангелина окунулась в него с головой, она вдохнула полной грудью смешанный с запахом бензина аромат сирени и даже на время забыла о тяготивших её деньгах. Проходя мимо скрипучей качели, она помахала Лэкси. Та громко отчитывала Киньку, облаявшую проходившего мимо бульдога.
Подходя к дверям банка, Ангелина боялась, что очередь окажется слишком большой и ей снова захочется думать о вещах, которые она теперь могла бы купить. Но она оказалась второй в очереди, и девушка в белоснежной блузке и зелёном галстучке, перелистала её паспорт холёными наманикюренными пальчиками и быстро перевела на карту Сашки пять тысяч — стоимость пострадавшей Венеры.
Ангелина не спеша поднималась по лестнице, и чем ближе она подходила к двери, тем сильнее ею овладевали мысли, вызывавшие у неё одновременно восторженный трепет, смятение и страх. Они вползали в голову словно змеи и гадкими шипящими голосами нашёптывали ей о давней мечте — поездке в Лондон. Ей с детства хотелось написать Биг Бен в стиле Клода Моне и создать свою лондонскую серию картин. Она вошла в прихожую и скомкала в кармане новенькие купюры. Стены со старенькими обоями мало помалу растворялись, превращаясь в строгие очертания древних готических соборов. Вдали промелькнул силуэт крылатого Амура с улицы Пикадилли. В дрожащем тёмном зеркале Темзы отразились сверкающие величественные огни Тауэрского моста, и восковые фигуры из музея мадам Тюссо обступили Ангелину словно живые… Она видела седую шевелюру и кроткое, мудрое лицо Эйнштейна, Уитни Хьюстон во всём блеске её красоты и славы, и короля поп-музыки Майкла Джексона, вечно глядящего в зал. От жуткого величия этих оживших мертвецов захватывало дух, однако где-то внутри острой льдинкой сжималось и замерзало маленькое, едва ощутимое чувство тревоги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мечта была так близка: для её воплощения требовалось всего лишь оставить себе так надёжно лежавшие в кармане сорок пять тысяч. Но нет, она не могла. Тактичная дама-совесть вернулась за своей миниатюрной сумочкой и стала шептать, пытаясь заглушить голоса змей: «Это не твоё, не смей, не вздумай…» Лине вновь захотелось избавиться от денег и вернуться к прежней жизни, но… Она протянула руку к воображаемому Майклу Джексону… Вдруг Ангелина вздрогнула так, будто её застали на месте преступления. Звонок в дверь был длинным, пронзительным, требовательным…