Девушка сжалась в комочек и снова тихонько заскулила. Дрозд, на лице которого появилось сочувственное выражение, двинулся было к ней, но она испуганно попятилась в угол, и он остановился.
— Хватит над ней издеваться.
— Эк ты в роль-то свою вжился, защитничек… Не забывай, она не нашего племени, — проворчал котяра, но тон сменил. — Не трясись, — обратился к Винке. — Пошутил я, не удержался. Уж больно смешно было слушать про твою беду, которой так легко помочь. Попросила б кого из знакомых парней, и все. Такой лапочке никто не откажет. А ты в бега пустилась… Чего сокровище-то свое так бережешь? — Винка шмыгнула носом. — Не тронем тебя, не больно-то и хотелось. Мне опытных кошечек подавай, а этому кобелю — сучек. Девочка-ромашечка, на чей цветочек ни один шмель не садился, нам ни к чему. Да и с людиной связываться себе дороже.
Винка залилась краской, чувствуя облегчение с некоторой примесью обиды. И еще ей не понравилось слово «людина», произнесенное чересчур пренебрежительным тоном.
— А чего вы ко мне все лизаться лезли? Ластились? — неожиданно для себя самой спросила она.
Чернявый пожал плечами, рыжий фыркнул по-кошачьи.
— Знаешь ведь, ласковый телок… Стала б ты меня сливками угощать или этому обжоре кашу варить, если б мы ворчали, огрызались и погладить не давались?
— Ну-у, не стала бы, пожалуй…
— Ну-у, во-о-от, — передразнил Винку котяра. — Оборотням свежатинка нужна, но когда только ее лопаешь, очень быстро надоедает. Осинке, лентяйке, неохота было нас каждый день кормить. Жить, говорит, у меня живите, а пропитание сами себе добывайте. А пожрать-то и по-человечески хочется. Ты к тому же готовишь неплохо.
— Одеться бы… — выдавил Дрозд, безуспешно пытаясь обмотаться невеликих размеров рушником.
— Ты, приятель, вечно влезешь не вовремя и с какой-нибудь глупостью, — недовольно зафырчал рыжий. — Может, ромашечке нагишом больше нравится? Может, она стыдливость девичью забудет, выпрямится, ручки опустит? Сам на озере с нее глаз не сводил, а тут одеться ему… Кстати, грудки у нее и на ощупь не хуже, чем на вид, я проверил. Эх, кабы еще глазки голубые, а не серые, я б не устоял…
— Ты же говорил… — пролепетала девушка, чувствуя, что краснеет еще больше, и поспешно ныряя в спальный закуток за одеждой.
— Да помню я, что говорил. А ты лишний раз подтвердила, что с мужиками дела не имела. На такую хорошенькую просто посмотреть приятно, вот и все. Сдался мне твой цветочек. Сорвешь — неприятностей не оберешься. Знаю я вас, людин. Сначала сами льнете, а после бегом к страже, мол, грязный оборотень меня снасильничал. Да еще и Осинка прицепится, приревнует… Надо мне это? А Дрозду и подавно не нужно. Он у нас серьезный, с убеждениями, а семью заводить не хочет, то ли пока, то ли совсем, я так и не понял из его нытья. Говорю же, черного только сучки интересуют, которые сами подставляются.
— Заткнись, ты, кошак драный! — вспылил парень. — В следующий раз хвоста лишишься!
— Устал уже это от него слышать, — Вьюн взглянул на Винку, томно закатывая глаза. — Кошечкам без разницы, есть у меня хвост или нет. А в людском обличье его отсутствие и вовсе незаметно. Может, шрам пониже спины появится, я байку какую-нибудь жалостливую придумаю. Девочки как услышат, тут же захотят меня утешить, поцелуют, где болит…
— Успехов, — вырвалось у надевшей, наконец, рубаху Винки. Рыжий зашел в скабрезной болтовне так далеко, что девичья стыдливость не выдержала и спряталась в какой-то дальний-предальний уголок, для верности зажав уши. — Я не собираюсь целовать ни тебя пониже спины, ни кошака под хвостом. Обернешься зверем, получишь веником и жрать будешь только мышей. А сейчас оденься!
— Во что? — кошачья наглость была непробиваема. — В Осинкины тряпки? Может, еще набелиться-нарумяниться? Побриться только сначала придется… — задумчиво потер медную щетину на подбородке. — А ты мне косички заплетешь? С бантиками? — и тряхнул рыжими кудрями.
— Давай выкинем его на двор? — Винка обернулась к Дрозду, чувствуя его молчаливую поддержку.
У пса, похоже, и безо всяких просьб кулаки чесались разобраться с дружком-охальником. Парень кивнул, отбросил не желавшую завязываться на поясе тряпку и направился к приятелю. Рыжий, видя, что на него надвигаются без колебаний и стеснения, вскинул вверх руки.
— Да ладно вам, пошутил я. Ну, увлекся, молчать-то долго пришлось. Оденусь-оденусь, во что угодно, — Дрозд и Винка не думали останавливаться. — Что еще-то не так? Я ж не знаю, где одежда. В сундуке? Так он у вас за спинами. А, понял. Не хмурься, черный, сейчас зарычишь, а то и гавкнешь. Ромашечка, прости, ежели обидел. Не хотел, пытался развеселить, по-доброму, по-приятельски…
Винка остановилась, чернявый сделал еще шаг вперед. Девушка, опасаясь, что Дрозд и Вьюн вновь сцепятся, на сей раз в человеческом обличье, пересилила робость и дотронулась до плеча своего союзника. Тот вздрогнул и обернулся.
— Не деритесь больше, хорошо? Поищите в сундуке одежду, потом я твои царапины посмотрю.
— Да чего там смотреть, ерунда, зарастет…
— Как на собаке! — вякнул рыжий.
Дрозд хотел ответить в том же духе, но встретился с умоляющим взглядом Винки и побрел к сундуку.
К удивлению девушки, там нашлась и мужская одежда. Когда парни оделись (Дрозд — в холщовые штаны и рубаху на сельский манер, Вьюн выискал себе кожаные штаны, батистовую рубаху и темно-зеленую бархатную куртку), девушка оглядела их и удовлетворенно кивнула.
— Теперь бы сливочек, а, хозяйка? — промурлыкал котяра и скорчил умильную рожу.
— С клубничкой? — наигранно-простодушно поинтересовалась Винка.
Дрозд хмыкнул, его приятель расплылся в довольной улыбке.
— Ромашечка-то не так проста, — промурлыкал он. — Только кошака шутками да прибаутками не кормят.
— Кошак должен мышей ловить, — отрезала девушка. — Или вы теперь не сможете в зверей перекидываться?
— Сможем-сможем, — заверил ее Вьюн и вытащил из штанов пушистый хвост.
Дрозд украдкой глянул на свою руку, подернувшуюся черной шерстью. Винка заметила еще и длинные толстые когти, появившиеся на месте ногтей. Парень почувствовал ее взгляд, и кисть тут же изменилась, принимая человеческий вид. Заодно исчезли и царапины на лице.
— А чем же вы Осинницу рассердили? — полюбопытствовала девушка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});