class="p">— Чего же?
— С чего ты взял, что разблокировать мою магию — это разумная идея? Ты должен понимать, что как только она высвободится, я нарисую магический знак смерти прямо у тебя на сердце.
Надменная улыбка искривляет его губы.
Я скрещиваю руки.
— Это не пустая угроза, Данте.
Его аляповатые сапоги гремят, когда он делает шаг в мою сторону. Интересно, насколько острые у него шпоры? Достаточно острые для того, чтобы разрезать его кожу? И хотя они явно сделаны не из железа, если их засунуть ему в глотку, они определенно смогут его поранить.
— Я не сомневаюсь в том, что это будет первый знак, которому ты попросишь научить тебя Мириам, но, видишь ли, Фэллон, мой дед был не только грозным королём, но и очень дальновидным человеком.
— Кем был Каста Регио, так это мерзавцем. Как и его потомки.
Данте прижимает ладонь к золотому нагруднику в том месте, где должно биться сердце.
— Ты меня ранишь, Фэл.
— Перестань так меня называть.
— Ладно. Значит, я буду звать тебя «мойя». Я понимаю, что формально мы пока не женаты, но это вопрос нескольких часов. А ты можешь звать меня «мойо».
— Я никогда не назову тебя мужем, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — И не смей называть меня женой, твою мать.
Мой резкий тон, наконец, заставляет его ухмылку исчезнуть.
Данте прищуривает глаза.
— Ты совсем потеряла страх. Когда-то мне казалось это очаровательным, но сейчас я вижу, как это на самом деле выглядит… по-детски.
Я ещё крепче переплетаю руки, услышав его пренебрежительный тон.
— И при этом ты хочешь на мне жениться… Я знала, что ты потерял все моральные принципы в тот день, когда нацепил окровавленную корону себе на голову, но не думала, что ты также лишился рассудка. Я готова согласиться на то, чтобы мою магию разблокировали, но я никогда не соглашусь выйти за тебя.
Все косточки на лице Данте как будто меняют положение у него под кожей и заостряют черты его лица.
— Согласишься.
— Неужели Бронвен скормила тебе пророчество, в котором я говорю «да»? Потому что если дело в этом, то у меня есть для тебя другое пророчество. В котором для тебя всё заканчивается очень плохо, а для меня прекрасно.
— Пророчества для дураков.
Какая неблагодарность. Святой Котёл, неужели я всё еще ожидаю от него благодарности? Особенно учитывая то, что я собираюсь забрать у него корону.
— Ты получил трон благодаря пророчеству.
— Я получил трон благодаря маленькой слабости, которую испытывает к тебе Лор. Он мог остаться королём теней, если бы я пронзил тебя клинком в роще Ксемы Росси.
— Таков был твой план?
Он двигает челюстью из стороны в сторону, как будто что-то пережёвывает — вероятно, ответ на мой вопрос. Он, должно быть, почувствовал, что ещё секунда, и я достану меч из его ножен и приставлю к его шее, потому что делает шаг назад.
— Я думал, что вы с ним поженитесь, когда Марко падёт, но Рибав оказался искусным манипулятором.
— Не меняй тему.
— Заключить сделку с королем Глэйса Владимиром и притвориться, что он собирается жениться на его дочери Алёне, чтобы потом, когда он, наконец, начнёт к тебе подкатывать, ты не смогла распознать его намерения.
Я ещё крепче переплетаю руки.
— Его намерения?
— Жениться на тебе ради твой магии, — говорит Данте и фыркает. — Какие же они хитрые, эти вороны.
Единственное, что мне удается запомнить из всего того, что только что сообщил мне Данте, это то, что Бронвен забыла рассказать своему племяннику о том, что Лор моя пара. В противном случае Данте бы понял, что Лору не нужна моя магия.
Интересно, почему ты об этом умолчала, Бронвен?
Елейным тоном я делаю предположение, которое звучит как утверждение.
— А может быть у Лора достаточно своей собственной магии и ему нет необходимости меня использовать?
Моя попытка растоптать эго Данте проваливается, когда король фейри улыбается. Он, мать его, улыбается.
— А я-то думал, что ты специально вела себя как наивная дурочка, чтобы обманывать людей, но, оказывается, это совсем не игра.
Я хмурюсь.
— А это что ещё значит?
— Это значит, что Алый Ворон ничего тебе не рассказал.
Данте проводит кончиком языка по зубам, упиваясь этим моментом.
Я готова поспорить, что так оно и есть.
— Не желаете меня просветить, Ваше Величество?
— С удовольствием, Фэл.
Я хочу закричать на него, чтобы он перестал так меня называть, но решаю смолчать, чтобы услышать его великое разоблачение.
— Супруги… будь то люди или кто бы то ни было… могут управлять магией своих жён-шаббианок.
ГЛАВА 3
Супруги могут управлять магией своих жён-шаббианок?
Слова Данте перекатываются в моих мыслях, точно прибрежные камешки. Их неровные края царапают мой череп, оставляя после себя глубокие следы. Я доверяю Лору. Признание Данте это не изменит. И всё-таки я немного расстроена и очень задета тем, что мне пришлось узнать этот большой секрет от короля фейри.
Почему, Лор? Почему ты не поделился этим со мной?
Хотя, если подумать, разве мой отец не рассказал бы мне об этом? Он должен был знать, ведь так? Даже несмотря на то, что они прожили вместе с Дайей всего пару месяцев, они должны были это обсуждать. Могли ли вороны не знать об этой связи?
А что если… что если это неправда?!
— Это рассказала тебе Мириам?
Данте прищуривает глаза.
— Я слышал это от других людей ещё до того, как Росси просветил меня.
— Росси?
— Юстус Росси. Твой дед.
Я закатываю глаза. Он решил, что я совсем чокнулась из-за его сонного заклинания?
— Этот мужчина мне не дед.
— Интересно.
— Что именно?
— Что ты считаешь Церес и Агриппину своими родственниками, а Юстуса нет.
— Не вижу в этом ничего интересного. Или имеющего отношение к делу. Или чего-то нового.
Когда мы с Данте ещё были друзьями, до того, как он уехал в Глэйс, мы много беседовали. Неужели эти разговоры вылетели у него из головы, или он вообще в них не вникал? Я отгоняю эти мысли, потому что они не имеют никакого значения.
— И откуда Юстус добыл эту информацию? Он ещё не родился, когда Мириам установила магический барьер, так что он не мог узнать это от шаббианцев.
Данте смотрит на меня и ждёт, когда я соединю всё воедино.
Юстус использовал магию крови, чтобы отвести нас в эти туннели.
А это значит… я резко вдыхаю.
— Нонна — шаббианка?
Выражение лица Данте становится самодовольным.
— Но не та нонна, о которой ты подумала.
Я так часто моргаю,