— Вот послушай-ка, — ужасный человек встал с кресла и подал Арле книгу, — Я сама его тебе прочту.
— Ты что, с ума там сошла? — возмущенным шепотом ахнула Ульгит, — Я же говорю тебе: он…
— Не перебивай, — строго возразила Арла, вглядываясь в буквы на странице, красиво разрисованные тушью, — Лучше послушай внимательно. Редко услышишь стихи, столь поучительные и благозвучные.
От веревок, от холода у Ульгит окончательно окоченело и затекло все тело. Происходящее казалось ей нелепым сном. Она могла лишь оторопело смотреть на Арлу в шаре и внимать ее чтению. Стихи, прочитанные старой волшебницей, показались Ульгит сущим бредом:
В саду, в тени беседки, смеются гнезда птиц.В лесу висят на ветке ключи от всех темниц…
— Что это за вздор? — возмутилась Ульгит, которой и без глупых стишков было несладко, — Ты что…
Она хотела спросить Арлу, не выжила ли та из ума, но вдруг ощутила странное движение на собственной шее. С первыми звуками непонятных стихов черное ожерелье зашевелилось. Оно задрожало, забилось, точно охваченное испугом. А потом к ужасу Ульгит вдруг стало извиваться, как змея, свивающая кольца.
…Горят в камине капли, и закипает лед.Танцуют хором цапли печальный хоровод…
Ожерелье давило на шею чародейке, обхватывая ее все крепче. Ульгит похолодела от испуга. Она вцепилась в подлокотники кресла и стала хватать ртом воздух, но Арла и бровью не повела. Директор Аструмы спокойным голосом дочитала стихотворение до конца. Ульгит едва слышала ее слова. От удушья у нее потемнело в глазах, в ушах стоял гул.
…На небе зреют звезды, и месяц дал росток.Роняет в полночь море последний лепесток.
Все кончилось внезапно. Стоило Арле произнести последнее слово, и ожерелье разлетелось, будто чья-то сильная рука сорвала его с шеи Ульгит. Зловещее украшение рассыпалось на бусины. Они со стуком покатились по полу, как горошины, и развеялись прахом. Ульгит судорожно и громко вздохнула. Молодая чародейка с облегчением чувствовала, как ее взгляд снова проясняется. Арла удовлетворенно улыбнулась.
— Я же говорила: это очень хорошие стихи.
* * *
Дверь в кабинет Верховного Чародея открылась, и появилась царица. Она вела себя отнюдь не по-царски величаво, а совсем напротив — несолидно приплясывала на ходу.
— Что это с вами? — удивился Агенор.
— У меня камень с души свалился! — воскликнула правительница Страны чародеев и бросилась регенту Ильраана на шею, — Вернулся Эгмар с переговоров на горе Таноан. Черные гоблины, конечно, не станут вступать с нами в дружеский союз, но согласны не преступать пределов своих владений и не вторгаться в границы светлого мира. Но и это не все. Агенор! Только что я видела в шаре Элиа и принца Ронфа! Они нашли "Мудрость гоблинов" и уже везут ее сюда! Правда, все вышло довольно неожиданно и странно. Я не совсем поняла, что они сказали про книгу. Будто бы книга не совсем та, какой казалась, но именно в ней и нуждаются гоблины. Но она у них — это ведь главное, правда? Надо созвать послов короля Фракнорка. Войны не будет!
— Хвала Вечерней звезде, — выдохнул Агенор, выслушав сумбурную радостную речь царицы, — И впрямь гора с плеч. Одной напастью меньше.
От его последних слов царица осеклась на полуслове. Ее зеленые глаза потухли и наполнились тревогой.
— Ты так странно говоришь. Знаешь, я и сама вроде радуюсь, но, — царица замерла, словно в растерянности, — Вести добрые, однако… Что-то не так. Вот уже который день все цветы в оранжерее вянут. Все амулеты над моей постелью повисли на шнурах, словно больше не чувствуют движения сил в воздухе. И химера не показывается из шара, хотя я прошу ее об этом каждый день. Что опять случилось, Агенор?
— Я тоже кое-кого видел в шаре, — проговорил Агенор, хмуря седые брови.
Он не успел договорить, большой стеклянный шар на его письменном столе замигал и засветился. Внутри него появилась Арла Кан.
— Ну, что у вас там? — с нетерпением спросил ее Верховный Чародей.
— Спасибо за подсказку. Ульвейг нашел заклинание именно в той книге, о которой ты говорил — " Волшебные сонеты", — ответила Арла, — Я сняла с Ульгит ошейник.
— Ульгит? — переспросила царица.
— Она рассказала, кто его надел, и почему она оказалась в стране Нумар? — спросил Агенор, не обращая внимания на царицу.
— В стране Нумар? — снова переспросила она.
— Сначала я решила сообщить тебе, что все удалось, — сказала Арла, — Магические веревки я пока с Ульгит не сняла. Прежде стоит ее расспросить. Я хотела бы, чтобы и ты послушал ее рассказ.
— Я бы тоже не отказалась, — недовольно проговорила царица, — Что еще за веревки? И откуда Ульгит, которая давно сгинула?
— Я покажу ее вам, — заметив царицу, Арла поклонилась и исчезла из шара.
Внутри же вдруг возникла квадратная комната, обставленная старинной деревянной мебелью и книжными шкафами, очень похожая на кабинет Агенора. В ней привязанная к подлокотникам кресла сидела у стола черноволосая девушка. Она смотрела в большой голубоватый стеклянный шар. А в шаре виднелась фигура седовласой женщины, облаченной в серебристо-серую мантию.
— Она показывает нам и себя тоже! — восхитилась царица, — Вершина волшебства!
— Не зря же она магистр волшебных наук и искусств, — пожал плечами Агенор, — Но это и в самом деле Ульгит, дочь Каспиэна!
— Я никогда ее не видела, но раз ты говоришь, — царица удивленно глядела на девушку в шаре, — Она на острове Нолава? Что же там случилось?
* * *
Ветер крепчал, и в его порывах снег начинал клубиться над землей, стирая очертания горизонта и ближайших предметов. Лошади нагибали головы и отказывались идти. Вернигору, Роальду и Веду приходилось уговаривать их, подгонять и тянуть за повод. Всем пришлось пойти пешком, держась рядом друг с другом. Путники спешили выбраться на дорогу, пока буран не усилился. Но снегопад и ветер вдруг утихли так же внезапно, как начались. Мокрые снежные хлопья осели на землю, воздух снова стал неподвижным, а горизонт прояснился.
— Здесь всегда так? — удивленно спросил Роальд у принцессы.
Та пожала плечами.
— Странно как-то, — заметил Вед.
— Да уж, — медленно проговорил Вернигор, останавливаясь и глядя вперед.
Его примеру последовали остальные, потому что не замереть от удивления было невозможно. Место, где находились рыцари и принцесса со служанкой, изменилось до неузнаваемости. Только что степь была ровной, точно лист бумаги. Теперь же вокруг виднелись пологие холмы, едва покрытые снегом. Они убегали грядами на запад, а к востоку ландшафт полого спускался к широкой долине. В самом ее центре на плоском возвышении темнели стены незнакомой крепости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});