меня, — я понял, что мой план — полное говно. Минут десять меня тянули куда-то вглубь острова, идти, как ты понимаешь, я не мог, хвост тянулся за мной мертвым грузом. А потом я начал сохнуть. Точно как рыба на суше. Люди, которые меня тащили, поняли это, и швырнули в какое-то корыто с тухловатой водой. Дальше все было, как в тумане: я то приходил в себя, то падал в сон, но точно помню, что видел знакомые лица, которые меня почему-то не узнавали. В один из проблесков, когда я приходил в себя, я увидел странное отражение в осколке зеркала, лежавшего около импровизированного рукомойника: зеленоватое лицо смотрело на меня мутным взглядом, а потом отвернулось. Это был я. Тогда я в тысячный раз подумал о том, какой я идиот. Дня три я находился в лагере: то меня пытались допрашивать, думая, что это я разгромил наших ребят, естественно, с подводными тварями-друзьями; то меня уговаривали сотрудничать — одна беда, я не мог ответить — русалы, как ты понимаешь, не говорят. Мое горло издавало одно лишь шипение, что наводило ещё больше страха на окружающих. А потом произошло то, чего я больше всего боялся: я увидел Вивьен. Она помогала раненным, и работала как раз недалеко от моего заточения. Вивьен на меня взглянула только раз. И этот взгляд был полон отвращения и жалости. Я впервые видел ее такой. И впал в отчаяние. На четвёртый день лагерь решил переходить ближе к берегу, чтобы отправляться домой на кораблях, и меня брали с собой, как трофей. Я уже было потерял всякую надежду на побег, я был слаб, не видел смысла в жизни в принципе, и просто хотел умереть. Но когда мы поднимались по трапу на борт огромного корабля, один из моих носильщиков потерял равновесие и выронил корыто, и я просто выпал в воду. В воде меня подхватили руки, и резво потянули вниз, ко дну. Я не сопротивлялся, у меня не было ни сил, ни желания что-то делать. И снова оказался тут. Я слушала, затаив дыхание. Мне было так сильно жаль Рами, что я не выдержала, и положила свою руку на его ладонь. Мы молчали несколько минут. Рами погрузился в воспоминания, а я не хотела выдёргивать его из них. — Потом, естественно, были месяцы депрессии. Я лежал в клинике, меня выхаживали, лечили мою душу. Постепенно я стал интересоваться чем-то. В один из дней ко мне зашла моя куратор. Вся зареванная, с нервным тиком, пришла навестить меня, кто так сильно предал ее честную душу. Мне было невероятно стыдно, и я начал расспрашивать ее о том, что произошло после того, как я уплыл, оставив ее одну. Оказывается, она была не так слаба, как я думал: все эти дни она следила за мной с безопасного расстояния, продумывая, как меня вызволить. Как только она увидела, что меня будут перевозить, она рискнула и поплыла прямиком к берегу. Это она толкнула трап, из-за чего я, собственно, и оказался в воде. Это она меня затянула обратно. И это она получила за то, что я натворил. К слову, это и вытянуло меня из состояния обреченности: сперва я напросился с ней на работу, чтобы поговорить с руководством и объяснить, кто тут главный бунтарь года. А побыв там пару дней, я понял, что это мой шанс искупить вину — стать куратором. Так я расплачивался за свою ошибку. А потом втянулся. А потом понял, что это мое призвание. Рами замолчал. Я медленно убрала руку, и взъерошила свои каштановые волосы. Теперь, зная все тонкости и подробности, я крепко задумалась. — Напугал? — ухмыльнулся Рами. — Немного, — призналась я. — Не переживай. Я уже все придумал. Да-да, я только что тебя отговаривал, а теперь, рассказав всю историю, понял, что если ты не проживёшь то, что задумала, ты никогда не обретёшь тут покой… ну, или хотя бы какое-то минимальное равновесие, — Рами улыбнулся уголком губы, — какой у тебя покой, у тебя-то, ну… У меня есть план, и если ты готова к очередному потоку информации, я могу начать говорить. Я вздохнула, жалостливо глядя на Рами:-С нами все будет хорошо? — Я обещаю.
Глава 8
Мне казалось, что прошла вечность: всего за один день произошло столько всего, что это просто не укладывалось в моей голове. Рами видел мою растерянность, и, как прекрасный куратор, дал мне вздохнуть перед очередным своим монологом. Отправил меня в душ и сменить одежду (о, Боги! Вы услышали мои молитвы!), а сам принялся готовить ужин. Вспомнив свои пустые полки на втором этаже, я поинтересовалась, где я могу взять хоть что-нибудь из вещей. — Точно! За всей это суетой мы забыли заказать хотя бы минимальный набор. — Я тебе все отдам, когда… когда начну работать! — нахмурила брови я. Терпеть не могу, когда за меня платят. — Расслабься, у кураторов есть запас денег на подопечного, это правило номер… ну, не важно, — Рами увидел мой дергающийся глаз, — я сейчас принесу тебе одежду на сегодня, а завтра с утра придёт то, что мы за ужином закажем. Но тебе правда пора сходить в душ. — Воняю? — закатила глаза я. — Нет, — расхохотался Рами, — надо смыть твоё озадаченное выражение личика, уж очень ты напряжена. А тут тебе ещё слушать много всего. Так что иди, я занесу тебе одежду. Я повиновалась, и побрела в душевую комнату на втором этаже, рядом с моей спальней. Сняв с себя майку и белье, я стала под струю горячего душа, который, как оказалось, был просто спасением. Мозг на пару минут вырубился, а потом я начала снова соображать, будто зарядилась. Именно в этот момент я поняла, что фраза «занесу тебе одежду» начала меня беспокоить. Принесу одежду… сюда?!На этой моей мысли дверь распахнулась, и Рами вошёл как ни в чем не бывало, таща в руках небольшой свёрток из клетчатой ткани небесного цвета. — Смотри, нашёл! — с видом победителя парень потряс в воздухе кульком. Я вытаращила глаза от такой наглости, и не нашлась что сказать. — Я вообще на тебя не смотрю, — успокоил меня Рами, — я занёс одежду и иду готовить ужин, расслабляйся сколько тебе понадобится, и ещё раз: я не смотрю! Я джентельмен, — зачем-то добавил он, выходя из комнаты. — Спасибо, «джентельмен», — вдогонку язвительно пискнула я, все ещё негодуя. Спустилась я только через полчаса: горячая вода исцеляла, и мне так хотелось подольше побыть на этом островке спокойствия. Потом я развернула