Читать интересную книгу Первозданные - Дэвид Гоулмон

– Нет, он не умрет. Я верю, что кровь его сильнее, чем вы думаете, барышня.

– Повторяю, полковник Петров, он болен. У него гемофилия, он предрасположен к инфекции. Лучшие доктора мира из Франции, Англии и Америки лечили моего брата и поставили этот диагноз. А еще у него начинается пневмония.

Анастасия снова посмотрела на мужчин вокруг костра, стянула на шее воротник пальто и поднесла свои маленькие изящные ручки к огню. Слегка повернув голову к полковнику, так что ее красивое лицо оказалось обрамленным отсветами костра, она посмотрела в голубые глаза большевика:

– Думаю, лучше будет, если вы вгоните пули нам в головы. Мы не трусливее матери, отца и сестер. Смерть от пули куда милосерднее судьбы, которую готовят нам эти люди. Это будет одолжением нам, полковник.

Петров сглотнул:

– Вы развиты не по годам для…

Он удержался от покровительственного тона, зная, что девочка поставит подобное обращение ему в вину.

– У вас разыгралось воображение, – продолжил он после паузы. – Вы почувствуете себя лучше, когда отведаете горячей пищи.

– Мы хотим снова быть с мамой и папой. Мы не боимся воссоединения с ними, нас пугает лишь то, каким именно образом начнется наше последнее путешествие.

– Анастасия, такие речи до добра не доведут.

Девочка, не обращая внимания на полковника, наклонилась над наследником Российской империи. Веки его затрепетали, темные глаза открылись, и он попытался улыбнуться сестре.

– Папа… он очень гордился тобой, – слабым голосом прошептал Алексей. – Ты такая сильная.

– Нет, – покачала головой его сестра, и в его глазах ярко засияли его гордость и веселье. – Ты, Алексей, был всей его жизнью – его и мамы. Ох, они бы так…

– Полковник, мы пришли за детьми.

Петров поднял глаза на лицо сержанта Георгиева, того самого охранника, которого он оставил в поместье в ночь убийства царской семьи. Он единственный из заблудившейся экспедиции принимал непосредственное участие в уничтожении Романовых.

Полковник приподнял брови и встал. Его высокие, до колена, сапоги потрескивали, задубев на морозе. Он с улыбкой приложил руку к шапке и поправил головной убор, словно готовясь к смотру.

– Вот как, товарищ?

– Да, – ответил Георгиев.

Он отвернулся от детей, взял Петрова под локоть и повел прочь от огня, подальше от ушей юных подопечных полковника.

– Я убедил людей, что ситуация, в которой мы оказались, – не ваша вина. Я сумел склонить их к мысли, что наше проклятие – дети Романова, что мы заблудились из-за них.

Сержант улыбнулся, продемонстрировав золотые передние зубы.

– Вы знаете, что я сам из аристократического рода, – сказал полковник. – Почему же я удостоился подобного снисхождения, товарищ?

– Потому что вы, Иосиф, оставили свою семью ради революционных идеалов, как и все мы.

Петров сердечно и открыто рассмеялся – он почувствовал себя таким сильным, как будто этим утром вволю позавтракал и завтрак придал ему энергии, как лошади – щедрая порция овса.

– Идеалы революции, – усмехнулся он. – Так вот чем вы и те дураки оправдывают корыстолюбивые поступки, совершенные за последние месяцы, – идеалами революции?

– Товарищ, нам нужны только дети. Вам ни к чему…

– Лицемеры! Все вы лицемеры! Вы предали свои революционные идеалы в тот миг, когда услышали об этом плане и не доложили о нем! – сказал Петров.

Перестав безумно ухмыляться, он с отвращением закончил:

– В точности как и я.

Невысокий Георгиев глумливо улыбнулся и указал на что-то за спиной полковника. Десять человек приближались к детям. Анастасия положила руку на грудь Алексея и молитвенно закрыла глаза.

Петров ни мгновения не колебался. Выхватив пистолет из кобуры, он разрядил его в приближающихся мужчин. Пятеро рухнули в неглубокий снег, остальные повалились на землю за высокой стеной лагерного костра. Как только щелкнул пустой патронник, Иосиф дико обрушил пистолет на ошеломленного Георгиева, попав ему прямо в лицо. Тот упал. Полковник быстро подхватил на руки мальчика и побежал с ним в густой лес, а смышленая Анастасия последовала за ним.

Трое ринулись вперед, чтобы помочь истекающему кровью сержанту встать на ноги. Он сердито оттолкнул людей и сплюнул кровь и два золотых зуба на замерзающий снег.

– За ними!

Восемь человек выбежали из лагеря и рассыпались по густой древней чаще. Другие задержались, чтобы схватить ружья со скользящими затворами и длинные ножи, после чего устремились в противоположном направлении. Они знали Петрова как мастера уловок и умелого солдата, поэтому не исключали возможности, что тот попытается сделать круг, вернуться к оставшимся четырем мулам и сбежать.

Сержант Георгиев вынул пистолет из кобуры, гневно стряхнул руки пытавшихся помочь людей и показал в ту сторону, где исчез полковник.

Когда трое преследователей добежали до первых толстых деревьев, снова раздался стук палок о стволы. Георгиев замер и прислушался. Стук был куда громче, чем прошлой ночью. Холодный ветер задул сильнее, но не ветер заставил его почувствовать, как по спине пробежал холодок, а другие близкие странные звуки.

– Они вокруг нас, – сказал один из трех оставшихся в лагере людей, передернул затвор ружья и дослал пулю в патронник.

При этом мужчина даже не понял, что только что выбросил из ружья еще не отстрелянный патрон. Он дико водил из стороны в сторону стволом винтовки британского образца.

Если не считать стука палок по деревьям и шума ветра в ветвях, лес словно вымер. Треск, с которым люди продирались сквозь подлесок, становился все глуше. Георгиев попытался разглядеть, что же творится в ночном лесу. Стоявший перед ним человек попятился к жаркому костру, все еще по-дурацки целясь на любой звук, направляя оружие то в одну, то в другую сторону. Сержант схватил ствол его ружья, заставив держать его ровно.

– Осторожней, дурак! – рявкнул он. – Ты пристрелишь…

Ужасный человеческий вопль превратил кровь Георгиева в лед. Рука его медленно соскользнула со ствола оружия. Вопль длился секунды три и резко оборвался. Несмолкающий стук палок по исполинским древним стволам как будто стал ближе и гораздо громче, удваивая страх, и без того готовый изувечить разум людей.

Несколько человек из первой группы выбежали из леса и ринулись обратно в большой круг света от костра; оглядываясь, они направляли ружья на деревья, из-за которых выскочили.

– Вы видели его? Вы его видели?! – завопил один из них.

Еще несколько мужчин из первой группы, пятясь, вернулись в лагерь; они тоже целились куда-то в лес.

Сержант Георгиев быстро подошел к кричавшему человеку – перепуганному, с дикими глазами:

– Почему вы вернулись?

Солдат не расслышал вопроса. Он стряхнул руку сержанта со своего рукава, продолжая таращиться на деревья. Страх перед начальником исчез, вытесненный осознанием другой, куда более грозной опасности.

– Эй, ты! – сказал Георгиев, потянув за руку другого своего перепуганного сообщника. – Что с тобой такое?

– Там что-то есть! И, кажется, их много! – простонал тот.

– В каком смысле – «что-то»?

Не успел солдат ответить, как в ночи снова зазвучали вопли боли и ужаса. Те, кто еще оставался в темном лесу, начали палить, а вернувшиеся в лагерь низко пригнулись и принялись целиться во все, что выглядело угрожающим, – то есть во все подряд.

Внезапно большой костер будто взорвался: некий предмет вылетел из леса и рухнул в огонь. Пламя и горящие угли взметнулись высоко в воздух, и люди увидели, что упало в огонь: это было искалеченное тело одного из отправившихся в погоню. Его форма и волосы мгновенно занялись пламенем, все уставились на это в диком ужасе.

Удары палок по стволам стали громче. Били вразнобой, но казалось, что существо, скрывающееся в лесу, собирает своих собратьев вместе.

И вот, наконец, кроме воплей людей и странных ударов по деревьям, впервые раздался новый звук: ужасающий нечеловеческий рев. На него из других мест отозвались такие же звериные крики и рычание.

Еще несколько человек выбежали с разных сторон из-за деревьев, в дикой панике озираясь назад. Ночь вокруг ожила, удары по деревьям звучали так, будто били за каждым стволом, стоящим у самого лагеря, сразу за большим кругом отсвета костра.

– Ради бога, что там такое? – завопил один из людей, и в тот же миг прогремел выстрел.

Выстрелило еще одно ружье, потом еще одно, и Георгиев вздрогнул: последний выстрел грянул прямо у него над ухом. Все люди не сводили глаз с леса, с деревьев, по которым колотили невидимые существа, с запорошенного снегом подлеска.

В лагерь швырнули еще два тела. Первое ударилось о дерево, на мгновение словно прилипло к стволу, а потом безжизненно соскользнуло на засыпанную снегом землю. Второе приземлилось у ног Георгиева.