Читать интересную книгу 8, 9 – аут. Сириз - Владимир Буров

– Скутер крутить головой не мог.

И это ошибка, друзья мои. Распространенная ошибка среди девушек. Ибо кроме этих троих:

– Моря, водителя и скутера, – был еще один исследователь, который мог видеть происходящее. Это тот парень или девушка, на которого летел трехголовый дракон. И вот он вполне мог сказать, что скутер мотал головой. Почему так? А потому так, что у голов дракона и у постороннего наблюдателя были включены разные системы наблюдения. У Дракона это дифференциальный алгоритм, а у Наблюдателя – интегральный. Для него не было смысла выделять каждую голову Дракона отдельно. Он назвал одну, как всех. Повторяю, делить их на три не имело смысла. Более того, такое деление является ошибкой. Как говорил:

– Заратустра:

– Хотите выстрелить – нажимайте на курок.

– Прошу прощенья, может, и говорил, но не сейчас. Сейчас, так говорил:

– Шерлок Холмс. – Молодой Шерлок Холмс.

Даша плавала с другой стороны скутера. Она просто под него поднырнула. Едва успев отдышаться, она услышала канонаду. Кто-то вел из дальнобойных орудий обстрел немецких укреплений на Пляже Омаха.

Алексей убрал пистолет. Да, это его выстрелы Даша приняла за канонаду артиллерийских орудий. У него был именной Макаров. Подарок начальства, Леха расстрелял всю обойму по движущемуся на него, как торпеда скутеру. Водитель был убит. Он вылетел из седла, и упал в воду.

– Ты убил его? – спросила Даша. Она залезла на мотоцикл, и попросила убрать пистолет. – Или лучше выбрось его в воду. Нас могут обвинить в превышении необходимой обороны.

Но Алексей опять убрал свой Глок, как он его называл, в черную сумочку, которую принес с собой.

Их никто не задержал. Поставив скутер, ребята сели на автобус, и спокойно уехали в город.

На следующий день было воскресенье. Алексей с утра хотел написать объяснительную записку. Что, мол, так и так убил гада, когда он пошел на таран второй…

– А может это был третий раз? – Он задумался и пососал конец ручки. – Столько раз на нас нападали, что тут можно запутаться. Сразу и не вспомнишь. Думаю, хватит двух. – Он помнил, что никаких бумаг писать не надо. Работа под прикрытием не должна оставлять следов. Но для устного доклада материал надо усвоить. Может быть, даже понять. Зачем Ван Гог писал ботинки? Именно за тем, чтобы понять:

– Вот из ит? – А не только для того, чтобы продать за бутылку, как истинно русский человек. Чем, собственно, человек отличается от обезьяны? Обезьяна обязательно продала бы свои ботинки, если бы ей было тошно, и захотелось выпить. Человек – нет. Он сначала нарисует их и только потом продаст. Продаст для того, чтобы выпить. Но не только. Пока человек будет пить, он будет смотреть на свои ботинки на стене бара, и вспоминать. Вспоминать, что и у него когда-то были ботинки. Вспоминать и плакать.

– О чем ты плачешь? – спросит его внезапно появившаяся девушка. Она была ничего, очень похожа на пьяную даму Микки Рурка.

– Я представляю себе обезьяну. Как она удивится, взглянув через тысячу лет на эту картину.

– Чему тут удивляться? – спросила девушка. – Это не Адидас и не Монтана.

– Она удивится, поняв, глядя на эту картину, что когда-то на Земле жили люди, – ответил художник.

А то вот иногда думают, что послать на Марс или куда подальше? Пошлите ботинки с картиной Ван Гога. И сразу ежу будет ясно:

– Здесь живут люди. – Точнее:

– Там жили люди. – Ибо… ибо нас уже нет. Как сказал Чехов:

– Я Чайка, и меня уже нет. Ибо… ибо прошла уже тысяча лет. И умолкли голоса. Остались только одни ботинки на картине Ван Гога.

Днем они опять катались на водном мотоцикле. Но особой радости не испытывали. Их головы постоянно вертелись, как перископ подводной лодки, боящейся обнаружить вражеский линкор. Вроде бы:

– А че его бояться? – Нет торпед. Второй раз Леха стрелять бы не решился. Пришлось бы просто идти на таран. Радости от такого развития событий мало. Можно сказать, что вообще нет никакой радости.

Они собрались и поехали в Военный Городок на тренировку. По воскресеньям она была. У Даши с собой была форма и боксерские перчатки.

Но тренер не пришел. Никто ничего не знал. Когда они уже уходили, по клубу прошел слух, что тренера:

– Грохнули.

Утром Алексей зашел к Сергею Сергеевичу.

– Как дела, сыщик? – бодро спросил подполковник. – Нашел убийцу?

– Да.

– Что?!

– Простите, я оговорился.

– Даже так? – начальник предложил выпить коньяку.

– Я вообще-то уже не пью, – сказал капитан.

– Ну, немного, вообще-то можно, – и он налил по маленькой рюмке.

– Я его нашел, но тут же потерял. Ситуация была критической. Он чуть первый не убил меня.

– Так ты его грохнул, что ли? – удивился подполковник.

– Вы удивляетесь? Я не понимаю, чему тут удивляться? Он озверел, пришлось применить оружие.

– У тебя есть оружие? Ах, да, я и забыл. Именной Макаров с золотой табличкой.

– Да, у меня есть именное оружие.

– И из него ты, говоришь, завалил киллера. Что-то я не очень в это верю. – Начальник милиции вообще считал, что Алексею зря дали именной пистолет. Считал, что по блату. Не за отца, а за друга. Даже не друга, а так, знакомца. Сына начальника дивизии. Сейчас он уже был в Москве, в академии. – Тебе придется его сдать, – добавил Сергей Сергеич.

– На баллистическую экспертизу? Хорошо, – согласился капитан.

– Зачем нам твоя экспертиза? Все пистолеты у нас записаны. Твой, пока нигде не засветился. И думаю, никогда не засветится. Ибо… но не будем о грустном. У каждого есть свои недостатки и достоинства. – Он знал, что Алексей, когда еще служил в армии, очень неохотно стрелял по противнику. А служил он в Афганистане.

Алексей настоял, чтобы подполковник все-таки выслушал его рассказ о вчерашнем происшествии.

– Ты утверждаешь, что именно ты из своего именного Макарова убил этого сержанта срочника? Вчера на Валдае? Ты ничего не путаешь?

– Нет, не путаю. Повторяю, я расстрелял в него весь барабан.

– Барабан? А! вспомнил. Твой отец рассказывал мне, что ты, еще когда был маленьким, представлял себя Грязным Гарри. Вставал у зеркала с деревянным пистолетом, и говорил:

– Вы ждете, что я зачитаю вам права? Напрасно. Я никогда этого не делаю. Точнее, иногда я об этом рассказываю, но уже после того, как разряжу весь барабан сорок пятого. – И перевернув наган на пальце, вставлял его в деревянную кобуру.

Алексей сказал:

– Не знал, что мой папа на стороне распространял интимные подробности семейной жизни.

– Не сердись, Алексей, я пошутил, – подполковник налил еще по одной? – Будешь?

– Спасибо, нет.

– Вообще, ты рассказываешь интересные подробности этого убийства, – сказал Сергей Сергеич. – Возможно, так все и было. Только не понимаю, зачем ты берешь это убийство на себя. Хочешь прославиться? Не получится. За этим сержантом нет никаких следов.

– Так его все-таки убили? – спросил Алексей.

– А разве я об этом еще не сказал? Конечно, убили. Всадили, как ты говоришь, весь барабан.

– Так я…

– Нет, нет, парень, не надо мне тут рассказывать ни песен, ни сказок. И знаешь почему? Потому что геройство надо заслужить. Хорошо? Иди, и давай работать по-честному. Я к тебе хорошо отношусь, но не надо этим злоупотреблять. Я не позволю вам, друг мой, вешать лапшу мне на уши. Все. Иди, работай.

– Последний вопрос можно?

– Ну, хорошо, говори. И давай, дуй отсюда.

– Почему вы мне не верите?

– Хочешь знать? Ладно. Просто, парень, ты слишком поздно пришел. Преступник уже найден и во всем признался. Здесь очередь, знаете ли, на признательные показания.

Глава четвертая

– Мне руку поднял рефери, которой я не пил, – улыбнувшись, сказал Алексей.

Даша стала тренироваться у тренера мужской сборной. Тренер Иван Петрович, или, как чаще его звали:

– Петрович, – стал потихоньку приставать к ней. Да и другие тоже. Алексей хоть и встречал ее каждый день, но на тренировках присутствовать ему не разрешалось. В конце концов, он подрался с самим Петровичем. Тот хотя и был бывшим кандидатом в мастера спорта, но не ожидал, что Алексей тоже был боксером. И Алексей послал Петровича в нокаут. Он долго учил этот прием одного ирландского боксера. Правша посылает в нокаут левой рукой. Ведь левая у правши может быть:

– Невидимой! – Удар левой, потом правой по корпусу, как завершающий акцентированный удар. Противник ожидает только легкого щелчка левой, который делается для отхода. Но тут следует переход на короткую дистанцию, и завершает эту серию мгновенный, незаметный удар в челюсть. Противник падает, даже не поняв, откуда был произведен удар. Как будто на ринге был еще кто-то. Леха так и называл этот удар:

– Удар Третьего. – И именно этим ударом он уложил на ринге Петровича, куда Петрович предложил пройти Алексею для выяснения отношений.