Глава 3
Евангелина
- Как твои коленки, Лин? – тётя Оля заботливо затрагивает моё плечо, когда ставит чашку горячего чая рядом с тарелкой с панкейками, политыми мёдом.
- Нормально, - вымучиваю из себя улыбку и приступаю к поглощению наивкуснейшего завтрака.
К тому, что мамина подруга усиленно меня балует, я уже привыкла, поэтому не могу представить другого утра. Одни сырники с бананом чего стоят. Слюной можно изойти лишь от аппетитного вида, а уж от вкуса и вовсе тронуться умом. Тётя Оля очень старается сделать мою жизнь максимально привычной, хотя я сомневаюсь в этой затее, но и обидеть ее не хочу.
- Как в школе? – она присаживается на стул напротив меня и заправляет за ухо темный локон, выбившийся из прически.
- Нормально, - отрешенно пожимаю плечами, стараясь не вспоминать о том, как закончился вчерашний учебный день.
Мой трусливый побег можно было на камеру снимать и отправлять в юмористическую программу. Жаль, что спрятать разбитые коленки не удалось. Тётя Оля увидела и заохала, а мне пришлось скрыть часть правды. Запнулась, мол, с кем не бывает.
- Третья неделя пошла, - она с полуулыбкой смотрит на меня, грея руки о кружку с горячим чаем, - неужели друзей не завела?
Да уж.. Есть у меня «друзья». С такими не соскучишься.
- Как-то не до них. Пытаюсь врубиться в программу.
Тётя открывает рот, но не озвучивает следующий вопрос, а их у нее много. Некоторое время мы завтракаем в тишине под мирное тиканье настенных часов. В кухне у тёти уютно. Небольшая площадь, на которой умещается кухонный гарнитур с мойкой, стол, стулья, холодильник, плита и вытяжка. Лаконичная трёшка на окраине города. До школы мне добираться далековато. На автобусе трястись минут двадцать пять, но я не жалуюсь. Конечно, я бы предпочла остаться в маленьком поселке городского типа, где мы раньше жили, только, увы, судьба распорядилась иначе.
- Папа звонил?
Отрицательно качаю головой, глядя на панкейк. Его часть проглатываю с трудом при упоминании отца. Мы не общались с того самого момента, как он посадил меня на автобус и отправил к тёть Оле.
- Ему тоже сейчас тяжело, Лина, - с тяжелым вздохом произносит тётя и поднимается, - позвонит обязательно.
Киваю в ответ и отодвигаю от себя тарелку. Аппетит пропадает так же внезапно, как и возник. Все мысли концентрируются на прошлом, которое давит на меня каждую ночь.
- Ты, - тёть Оля подходит ближе и приобнимает меня за плечи, - ни в чем не виновата, слышишь?
Слышу, но не воспринимаю. Я виновата. И эти события с моим участием уже никогда не исчезнут из памяти, как ни старайся. Я не удивлена тому, что после случившегося папа не хочет со мной разговаривать. Отсутствие бесед самое малое, что я заслужила.
- Все наладится, Лин, - с улыбкой произносит тёть Оля и целует меня в макушку, - доедай. Поедем вместе. Мне нужно в больницу к Артёмке заскочить.
Я стопорюсь. Кажется, все системы моего организма решают дружно отключиться. Пульс зашкаливает, и дыхание прерывается. Я тянусь к кружке, чтобы погасить жажду, опаляющую рот и гортань. Жадно пью, пока тётя собирается, продолжая говорить о маленьком Артёмке. Не помогает. Чтобы успокоиться, поднимаюсь и убираю со стола, за что получаю по рукам.
- Что ж такое, Лина, - осуждающе смотрит на меня мамина подруга, которая от одного имени Артёмка расцветает, словно роза в саду, - вдруг форму вымажешь ненароком. Пойдем, потом приберу.
Она подталкивает меня к выходу. Не сопротивляюсь и бреду за ней подобно сомнамбуле. День сегодня снова солнечный, но тётя вручает мне ветровку. Заботится. Я лишь скупо благодарю и жду, когда она выйдет на своей остановке.
Вообще у маминой подруги есть свой автомобиль, но уже два года она не садится за руль из-за трагедии, которая перечеркнула ее жизнь. Всего я не знаю, но мама говорила, что тёть Оля была беременной, когда они с мужем попали в аварию. Выжила только она. Врачи спасли мать, а ребенка не удалось. Муж умер еще до приезда скорой на место происшествия. Глядя на то, как тёть Оля улыбается и живет после этого, у меня внутри просыпается надежда на то, что и у нас все получится. Не сейчас, так со временем.
Погрузившись в размышления, я пропускаю свою остановку. До школы приходится идти пешком. В итоге, я опаздываю на первый урок и не решаюсь войти в класс. Так и стою в коридоре с поднятой рукой. Нет сил стучать. Я просто отхожу к окну и набираюсь сил для встречи с «наидобрейшими» одноклассниками.
Я не была круглой отличницей. Никогда, но и до троечницы не скатывалась. Плавала между этими определениями, довольствуясь отметкой «хорошо». Родители не требовали большего. Я же старалась, как могла, но некоторые предметы попросту не осиливала. Не на то мозг заточен. Так отец говорил.
В новой школе приходилось находить общий язык с учителями. Они все были чужими и не особо обращали внимания на новенькую. Не удивительно. Столько учеников…
С одной стороны, это было хорошо. Никто ко мне не цеплялся и не пытался вытянуть. Училась, как могла.
После звонка в коридоре стало шумно, и я, чтобы не столкнуться с одноклассниками раньше времени, пошла к кабинету английского. Там заняла свое место у окна на последней парте и, поместив руки на стол, изучала пейзаж за окном. Хотелось слиться с окружающей обстановкой, как хамелеон, но, увы, не получилось. Через пару минут нагрянули ребята. Стрельников и Резников с хохотом кидали чей-то рюкзак. Я же сжалась в комок.
- А где Влас?
- Не видел его сегодня. Говорил, что придет. Опять тусуется где-то.
- Я слышал, он все лето пропадал на хате у Серого.
- Удивительно, что брательник Димона его принимает у себя после…
Их голоса затихают, как и все другие шумы в классе. Я против воли поднимаю голову и натыкаюсь взглядом на парня, который сдал меня Максиму. Он стоит на пороге, а когда шагает вперед, то Резников первым протягивает ему руку.
- Привет, бро!
Гул приветствий забивает мои уши. Осознание того, что этот парень еще один из круга Макса, выбивает почву из-под ног. Я даже шевельнуться боюсь. Еле заставляю себя опустить глаза на учебник по инглишу, который сжимаю, словно спасательный круг. Раз-два-три-четыре… Охаю, когда рядом скрипит стул. Удивленно моргаю, а Влас, не обращая внимания на всех, садится рядом.