Читать интересную книгу Остров - Ол Гот

      Речел с каким-то странным удивлением поймала себя на том, что ей совершенно безразлично,  как проведет остаток ночи Дуг, да  и вся эта компания.  Опять дало о себе знать чувство пустоты и отчаяния, мучившее последние дни. Все острее становилось желание   уйти и медлила она только потому,  что вяло размышляла - одеть ли ей платье или накинуть купальный  халат,  приготовленный для ее недавнего партнера. Изменить решение ее заставило поведение Лиз.

      Она совсем забыла о своем юном избраннике и с нескрываемым интересом следила за тем, как его старший товарищ освобождает сестру от остатков одежды.  А когда Тесс оказалась совсем обнаженной, уже извивавшейся на его коленях от вожделения, отставила бокал с вином, погасила сигарету, плавно поднялась, потягиваясь с кошачьей грацией, и сбросила пеньюар. Рука Лиз  обвила  шею Дуга и Речел,  удивляясь собственному равнодушию, отметила, что летчику этой ночью предстоят серьезные труды.              

      Из оцепенения Речел вывели глаза лейтенанта. Он не обращал внимания на Речел. Он не отрывал глаз от своей возлюбленной.  Превращение  хрупкой,  утонченной девушки в изощренную, опытную развратницу произошло так быстро, что он очевидно даже не понял, что его, так же как и многих до него, протащили, через безжалостное испытание, которое с неизбежностью должно было вытравить последние остатки романтики из юной души. Но пока лейтенант понимал, только то, что прелестная возлюбленная оставила его, ради его же товарища.

      Речел видела, глаза молодого человека полные такого страдания, что застарелая боль опять схватила сердце и напомнила обо всех  предыдущих  жертвах  хищных  красавиц.  Когда  Элизабет, лаская,  начала целовать Дуга, юноша не выдержал и отвернулся. Речел  показалось,  что  он  плачет,  судорожно  пытаясь найти что-то из своей одежды.  Какое-то материнское желание защитить слабого,  заставило  ее броситься к нему,  прижать его голову к груди, зашептать:

      - Не смотри, н е   с м о т р и.

      Движимая тем же стремлением уберечь Дика от зрелища,  которое для него было заведомо невыносимо, она погасила свечи. И хотя  щеки лейтенанта на самом деле были мокры,  всхлипнуть он позволил себе только сейчас,  когда спрятал свою голову у   нее на груди.

      Речел шептала ему какие-то детские глупости,  гладила голову, целовала. И только,  когда успокоившийся юноша, то ли из благодарности,  то ли  побуждаемый  мужским  естеством  легко просыпавшемся в молодом теле, осторожно поцеловал ее грудь, она вспомнила о том,  что совершенно обнажена,  что руки  молодого человека  обнимают ее талию,  а губы лакают  её.   Но это не вызвало смущения, желания прикрыться. То, что она не отстранилась от поцелуя,  не оттолкнула Дика, было им истолковано, как поощрение и он вложил всю неизрасходованную нежность в робкие, неумелые ласки. Недостаток опытности компенсировался искренностью, и Речел как-то незаметно для самой себя  отдалась потоку  нежности  изливаемой на нее.  Материнское исчезло и на смену  ему пришло восхитительное наслаждение телом, чутко отзывавшимся на ласки,  которых ее перед этим лишил Дуг. Бурно закипавшая страсть вытеснила, какие-либо мысли из  головы.  Осталась только уверенность,  что она достойна любви.  И они щедро одарили друг друга в эту ночь.

 ***

      Яхта мерно покачивалась,  вторя  танцу  набегающих  волн. Мерно вибрировала палуба, вторя работе корабельной машины. Мерно пробили склянки, извещая, что начался отсчет нового дня, и ночь устремилась навстречу утренней заре. Мерное поохивание напротив закончилось сладострастным стоном-воплем, кого-то из сестер и утробным рычанием Дуга.

      Речел лежала на плече Дика в блаженном полузабытье. В том состоянии  детского  счастья и умиротворения,  которого она не испытывала со времени гибели Рона.  Счастье подарил юноша, который казался ей совсем мальчиком, хотя был моложе ее всего на несколько лет. В любви, он, конечно, был младенцем, но чистота и неподдельная нежность оказались для нее куда важнее изощренности былых любовников. Она не думала о том, как  они расстанутся завтра, будут ли еще встречи,  сможет ли она полюбить его,  но он сделал, то о чем и не подозревал - пролил  целебный  бальзам на израненную душу молодой женщины. Душевная боль ушла, и она с нежностью ощущала мускулистую упругость его молодого тела, боялась  неосторожно пошевелиться,  чтобы не прервать его сон и чувствовала,  что где-то в глубине,  еще пока зыбко, нарастает желание повторения того восхитительного полета, которым он уже одарил ее в эту ночь.

      В голову пришла озорная,  лукавая мысль,  что она  должна быть благодарна сестрам, за то, что они освободили ее от рыжеусого бабника и подкинули ей этого «мальчишку». Блаженная, невидимая в темноте улыбка, пробежала по ее губам. Речел  впервые за прошедший год почувствовала себя по-настоящему свободной от Георга и его окружения, зависимой только от любви Дика, взлелеять и сохранить которую будет основной заботой ее в ближайшее время.

      Сладострастные стоны и возня напротив давно утихли. Утомленная троица тоже отдыхала, и дремотная тишина ватным  покровом накрыла поле любовных ристалищ.

                              ***

      От обволакивающей дремоты Речел пробудил странный скрежещущий звук, издаваемый чем-то скользящим вдоль днища  яхты.  Не успел скрежет прекратиться, как что-то вмешалось в мерные звуки работы судовой машины.  Яхта дернулась и стала  быстро  терять ход.  Судовой дизель умолк.  Суетливая беготня на палубе, возбужденный говор  и крепкие матросские выражения, в общем то непринятые во  владениях  Георга,  подтвердили,  что  произошло что-то необычное.

      Обитатели кают-компании пробудились. И если сестры вслух, а Речел про себя досадовали на происходящее, то Дуглас отнесся к происходящему с серьезностью бывалого человека.  Он не торопился  одеваться, выскакивать на палубу и вообще не суетился, но об обязанностях командира вспомнил сразу:

      - Дик,  надо одеваться.  Мы, похоже, порвали рыбачьи сети и если хозяева недалеко, предстоит грандиозный скандал.  К тому же,  по моемому, сеть запутала винт, и если на судне нет снаряжения для ныряльщика, на место встречи с  нашими  мы  наверняка опоздаем.  Яхта потеряла ход, - зажигая свечи, и раскуривая сигару, добавил. - А впрочем, не торопись,  пока в нас  никто  не нуждается.

      Предположения бывалого англичанина начали сбываться быстрее, чем можно было ожидать.  С левого борта отчетливо послышались тарахтение двигателя приближающегося каика и  возмущенные крики греческих рыбаков. Даже Речел со своим слабым знанием их языка поняла,  что греки призывают все возможные проклятия  на головы: «...  шатающихся по морю бездельников, лишающих честных тружеников плодов их труда» - все сопровождалось полным  набором ругательств привычных для портовых таверн не только Греции, но и всего восточного средиземноморья.  Корректная попытка капитана  яхты  начать переговоры вызвала новую волну брани,  а естественная в этой ситуации команда:

      - Всем на палубе.  Не давать им пришвартоваться, - запоздала.

     Каик ударился в борт яхты.  А крики, вспыхнувшие  с  новой силой, оповестили, что незваные гости выясняют отношения уже на палубе. Дуг усмехнулся:

      - Ну  что же малыш,  кажется, здесь понадобятся наши кулаки. Хотя. Черт!  Я бы предпочел, что бы мой «Кольт» был сейчас со мной, а не скучал в капитанском сейфе.

      Дуг сопровождаемый  Диком  уже направился к двери,  когда легкий толчок с правого,  сейчас безлюдного,  борта оповестил, что еще какое-то судно тихо подошло к яхте. Нельзя было понять, обратил ли на это внимание,  кто-либо из команды занятой  конфликтом  с  рыбаками,  но  Дуг  встревожено  остановился и стал прислушиваться. Речел последовала его примеру и отчетливо услыхала приглушенные голоса и позвякивание металла.    

      Дуг стал похож на кошку заслышавшую мышь.  Предостерегающим жестом он остановил Дика и потребовал  тишины  от  женщин. Движения его стали плавными и осторожно расчетливыми. Мгновенно были погашены свечи, и слегка отодвинув край  занавески  Дуг заглянул в иллюминатор выходивший на борт, к которому пришвартовались неизвестные.  Выражение его лица в темноте разглядеть было  невозможно,  но потому, как он отпрянул от иллюминатора, всем стало ясно, что увиденное таит серьезную опасность. Повинуясь тихому приказу капитана, Дик запер дверь кают-компании  и  стал на страже перед ней.

      Также в полголоса Дуг обратился к женщинам:

      - Куда  ведет вторая дверь из кают-компании?  Можно ли отсюда пройти,  куда-либо,  где вас можно было  бы  спрятать  на несколько часов?  - Вопрос Дуга не сулил ничего  хорошего,  а сказанное  дальше  только подтвердило самые худшие предположения. - Судно захвачено пиратами.  Здесь опасно.  Надо  срочно уходить через внутренние помещения.